ИДТИ на эту выставку мне не хотелось. Здравый смысл подсказывал, что ничего хорошего от выставки молодых художников ждать не стоит - высокие понты и низкое качество работ гарантированы. Тем более что когда-то мне приходилось общаться с такими молодыми мастерами, которые, получив диплом с надписью "художник", тут же приравнивали себя к небожителям. А при общении с простыми смертными вяло и презрительно цедили умные слова и воротили нос. Настораживало и название выставки - "Мертвый сезон". Навевало какие-то нехорошие ассоциации, озвученные мрачнейшим вокалом Егора Летова: "У-у-у, на всей планете мертвый сезон..." Представлялись бледные юноши с показушными суицидальными наклонностями - хорошо ведь известно, что мрачность издалека напоминает величие духа.
Ба-Бах
ЖИЗНЬ в который раз показала, что моему здравому смыслу грош цена. Понтов не было. Впрочем, в выставочном зале Московского союза художников, что на Кузнецком мосту, вообще не было практически никого. То есть, когда мы с фотографом туда явились, народу стало ровно вдвое больше. И, между прочим, это вызвало у меня обиду, поскольку работы неожиданно оказались очень-очень хороши. Такого чистого, незамутненного удовольствия от искусства я не испытывал довольно давно. Тем более что никакой особой мрачности и ненавистного высокодуховного пафоса не было. Вот, скажем, Бах. Тяжкая готика, богоискательство-богостроительство, сумрачный германский гений, все дела. И, хоть убей, не мог я себе представить Иоганна Себастьяныча как здорового веселого мужика с пивным пузом. А скульптор Михаил Соломатин смог, и этот контрапункт дает вполне реальный драйв и ощущение жизни. Или взять, к примеру, кентавров. Ясное дело, героические ребята, мускулистые, что твой Брэд Питт, высокая мифология, наставники Геракла, ах, Древняя Греция, сплошные нектар и амброзия. Бронзовый кентавр Ольги Муравиной - немолодой ушастый дядька, обремененный брюшком, рыхлый, с грустными глазами и донельзя трогательный: видимо, прорвало у него древнегреческие трубы, а древнегреческий сантехник все не идет...
Одного захода показалось мало, и я отправился по второму кругу. Потом по третьему, но уже подолгу зависая у особо понравившихся работ, думая, как здорово и точно ребята сыграли "на понижение". Дионис Сергея Сережина - крепко подвыпивший толстяк, и вакханки его, надо полагать, не яростные фурии, растерзавшие Орфея, а славные, игривые подружки. И Орфей умирает от банального перепоя под трагические фальшивые вопли нетрезвого хора...
Повод для оптимизма