Последние два года режиссер Тодоровский-младший молчит. После "Страны глухих" он не снял ни одной картины. Обычно после подобных пауз публике являют Нечто. По слухам, этим Нечто должен стать фильм с Аллой Борисовной Пугачевой в главной роли. Несмотря на серьезность имеющейся в нашем распоряжении информации, сам Тодоровский пока что на тему Пугачевой говорить категорически отказывается.
Детство
- Валерий Петрович, а это правда, что вы...
- Пока еще можно без отчества.
- Ну хорошо - Валера, это правда, что вы суеверны?
- Как любой творческий человек. По-моему, все творческие люди суеверны в силу хрупкости натуры.
- Как у вас, кстати, с верой в мистическую природу кино?
- Я абсолютно убежден в том, что действительность, созданная на экране, будет иметь впоследствии какое-то отношение к жизни. Или наоборот - жизнь будет иметь к этому какое-то отношение. Таким образом, реальность созданная и реальность существующая могут неожиданным образом переплестись. Примеры тому есть. Помимо этого, я убежден, что кино само по себе - это мистическое занятие. Потому что кино - это единственный, наверное, вид творчества, который настолько замешан на нетворческих вещах... Ну все равно что сталеплавильный комбинат. Режиссеру надо войти в цех, где бьют прессы, течет сталь, где рев, ор, где бегают люди, сесть среди этого и начать играть на скрипке Вивальди. То же самое на площадке. Поэтому кино, которое само по себе - как процесс - совершенно нетворческое занятие, должно обязательно иметь в себе мистический элемент. Чтобы в нем в один прекрасный момент все вдруг соединилось. Как паззл такой. Когда вам вываливают на стол миллион каких-то бессмысленных штучек, картонных деталей, и вы начинаете это собирать, и получается прекрасный мир. У меня вот в фильме "Подмосковные вечера" был такой момент, когда сидела Алиса Фрейндлих и собирала картину какую-то. А потом вдруг получилась картина Ренуара. Так вот, чтобы фильм возник и сошелся, в нем должно случиться чудо. Это мистика в действительности. Потому что может быть все склеено, все смонтировано, может быть сюжет - и ничего не произойдет.
Отрочество
- Скажите, как часто у вас появляется желание сесть за стол, закрыться ото всех в кабинете и писать?
- Я вообще заканчивал сценарный факультет, если вы знаете. Поэтому раньше для меня такое желание было вполне естественным. Я и теперь иногда пишу. Сценарий "Страны глухих" вместе с Юрой Коротковым мы делали. И я был не формальным сценаристом, а вполне действующим, реальным. Но на самом деле я полагаю, что, к сожалению, вышел из какой-то формы, наверное. Потому что сценарист - это не только профессия, это образ жизни. Если серьезно к этому относиться, конечно. Эта профессия не терпит никакой суеты. Нужно сидеть и писать. А я суечусь очень сейчас, к сожалению. И моя жизнь сегодняшняя не дает мне возможности выключиться на месяц, сесть и сочинять, не отвлекаясь. Хотя время от времени я об этом мечтаю.
- Вас самого какая история может сегодня увлечь?
- Я принадлежу к тем, кто любит копаться в себе и нескольких близких окружающих людях. С этим сделать ничего нельзя. Потому что почему бы, скажем, Вуди Аллену не снять "Титаник"? Но Вуди Аллен предпочитает в трех нью-йоркских кварталах снимать все свое кино. А Кэмерон этой историей океанической вдохновлен. Это разные типы. Другое дело, что меня всегда тянуло попытаться сделать что-то такое. Но у меня всегда был серьезный страх: что я, как только займусь этим делом, останусь только с профессией, в смысле с ремеслом. Остальное, личное, уйдет. А я очень осторожно отношусь к работе, где я занят только тем, что придумываю, как бы более или менее зрелищно что-то показать. Страшно потерять за этим нерв и суть.
Юность...
- Красивое кино о красивой жизни - насколько это ваше?
- Мне часто задавали этот вопрос после выхода на экраны "Страны глухих". Красивая жизнь - это просто вопрос того, как мы видим. Один видит город как большую помойку. Я же, когда мне приходилось ездить по Москве на машине, особенно летней ночью, ловил себя все время на ощущении того, как это красиво. Может быть, это ощущение нерациональное. Потому что не в том дело, что вот город новый стал и вывески красивые. Нет: я вижу какую-то такую красоту... независимую. И когда я снимал, например, "Страну глухих", я снимал фильм о том, как я вижу город. То есть вижу его красивым. Да, у меня нет цели снимать бытовой фильм, фильм снижения масок или показывать изнанку жизни, потому что тогда надо снимать на рабочих окраинах и чтобы стояли мусорные баки... Я хотел делать фильм о той Москве (потому что Москва разная и в ней масса всего понамешано), которая красива.
- А вообще сильно меняется действительность, если смотреть на нее из окна "Шевроле"?
- Сильно. Это правда. Я думаю, что я действительно сильно вырван из этой жизни. Достаточно сильно. Начиная с того, что у меня изначально была в жизни огромная фора: я родился в семье режиссера. И естественно, мне было легче интегрироваться в кино. В какие-то моменты я чувствовал какие-то угрызения по этому поводу. Теперь нет. Хотя, конечно, впечатления от живой жизни - они ничем незаменимы. Скажем, раньше меня очень мучила язва, и я два раза в год по полтора месяца проводил в больницах. Там я сталкивался с таким количеством материала и людей, что можно было целыми днями записывать. У меня до сих пор лежат горы материала. Но теперь я просто пью очень хорошие лекарства, и мне не приходится набираться жизненных впечатлений таким образом.
Юность...
- Считается, что у вас феноменальное чутье на актеров.
- Это не чутье - скорее страшная привередливость. Никакой мистики тут нет. Все решается изнурительными, требующими колоссальных усилий, мучительными поисками. Я мучаю ассистентов, гоняю их, требуя каждый раз приводить все новых и новых артистов, пробовать, выявлять... Столько незасвеченных лиц, талантливых, молодых - так ведь их найти надо, правда? Ну и потом я очень долго пробую. Наверное, от страха ошибиться. Ошибиться с актером - это все равно что неудачно жениться. Ты женился на женщине, уже все - штамп стоит. А тебе с ней нехорошо. Тебе с ней в постели нехорошо, тебе с ней разговаривать неинтересно... Это катастрофа. Это очень тяжело. То же самое с актером.
- Скажите, вам надоел постоянный прицеп к вашей фамилии: "Тодоровский-младший - режиссер для молодых"?
- Вот уж не знаю, почему меня так называют. Я не ставлю себе этой задачи. Я просто снимаю то, что мне на данный момент хочется, что мне близко, что меня увлекает. Если молодые люди это смотрят, то мне приятно. Но понятия о том, что я ориентируюсь на молодежную аудиторию или молодежное кино, у меня даже в голове нет.
- Но слово "молодые" вы употребляете уже как категорию постороннюю...
- Конечно. Молодые - это семнадцать-восемнадцать. Максимум двадцать. После тридцати - это уже другое вовсе. "Зрелость" - плохое слово, тем не менее...
Юность...
- А вы можете заплакать, сидя в кинозале?
- Да. Когда я смотрел "Рассекая волны", я плакал навзрыд. Кстати, смотря этот фильм, я сидел и думал, что в кино тема вообще играет последнюю роль. Снимать можно о чем угодно, про любовь, про войну. В конце концов, даже про политику. Про что угодно. Первична на самом деле история, характеры, люди, и главное - твое ощущение от времени. Если оно есть, тогда не очень важно, про что.
Смотрите также:
- ВЫШЛИ В ЗВЕЗДЫ. Скрытный. Терпеливый. Веселый. Олег Меньшиков →
- Кирилл Пирогов: "проблемы с родителями есть у всех" →
- Счастье солнечного утра →