ПРЕМЬЕРА обновленного "Лебединого озера" в Большом вылилась в триумфальное возвращение Юрия Григоровича. Публика вопила и скандировала, как на футбольном матче. Атмосфера на спектакле напоминала о лучших временах Большого театра. Вернутся ли они насовсем?
МОЖНО ни разу не видеть этот балет (во что трудно поверить), но не знать о танце маленьких лебедей невозможно. Для всех, кто в балет не ходит, словосочетание "Лебединое озеро" прочно ассоциируется с образом крушения СССР и августовским путчем 91-го и, наверное, но в меньшей степени, с гомоэротическими переживаниями Чайковского. А для людей балетных и около того - это черный хлеб, который никогда не надоест. Поэтому соль события не в том, что "Лебединое", а в Григоровиче. Его возвращение в родные стены воспринимается как восстановление не только этической (уход великого хореографа-режиссера был обставлен по-советски похабно), но и эстетической справедливости. Новая власть в театре, как правило, ликвидирует спектакли старой. Годы без григоровичского "Лебединого" наглядно доказали всем сомневавшимся, что ничего лучше и стройней ХХ век пока не создал (хотя в скобках отдадим дань уважения весьма занятной и совершенно суверенной в своем роде трактовке Владимира Бурмейстера в Театре Станиславского и Немировича-Данченко). Версия Григоровича обладает всеми достоинствами: компактностью формы, остротой конфликта (философское столкновение Добра и Зла в душе человека), динамичностью действия, а главное - гармоничным компромиссом между классической традицией и новаторством. Сама Уланова, впервые увидев постановку Григоровича, сказала, что "свое" "Лебединое", оказывается, она так и не станцевала.
Женское начало
СЕГОДНЯ Улановых (и даже вторых Плисецких), увы, нет, и когда родятся, неизвестно. Зато есть Анастасия Волочкова - блуждающий метеорит, оторвавшийся от блистательного созвездия петербургской школы балета. Достаточно экстравагантный персонаж для наших палестин. То, что Григорович был от нее в восторге и поставил в премьерный состав, заранее подогрело сенсационные страсти в балетной тусовке. Что она красавица и обладает одним из самых красивых тел в балете - никто не спорит. Ее высокомерие и надменность - тоже не новость. К ее причудам тоже все привыкли - ну, например, ходит, как пава, и с розой. В коде "черного" па-де-де сразу же после фуэте Одиллии следует финальный выход Зигфрида. Фуэте Волочкова открутила неплохо, но отнюдь не на пятерку, однако овация, устроенная ей не без участия клаки, искусственно затягивалась. Наша дива явилась повторно и церемонно раскланивалась, явно не торопясь уступать место принцу, который уже вышел из кулисы и терпеливо ждал, стоя в позиции. В конце спектакля они опять что-то не поделили, и любимый публикой артист Андрей Уваров, к изумлению всех, не вышел на официальные поклоны с участием Григоровича. Подобные примадонские штучки весьма старомодны и высмеивались еще в пародийных пьесках вроде "Вампуки".
Впрочем, шутки в сторону. Если говорить о профессии, то Волочкова покоряет воображение гибкостью и текучестью линий, по-модернистски красивыми руками. Она действительно "летит, как пух от уст Эола" и приземляется феноменально бесшумно - для нас, привыкших к грохоту лошадиных копыт, уже одно это непривычно. Что касается технической оснащенности, то недочеты есть - видимо, поэтому балерина предпочла вовремя исчезнуть из Мариинского театра, где лавры примы-ассолюта ей явно не светили. Но и в Большом она не стала своей, поскольку амплуа экзотической залетной птицы и стиль рафинированного самолюбования не очень-то соответствуют ГОСТу московской школы. И если в образе Одетты бесстрастно холодную манеру Волочковой еще как-то можно обосновать, то в "черном" акте отсутствие актерского темперамента и партнерских качеств приводит к полному краху. Знаменитый дуэт, требующий кипения агрессивных страстей и сексуальной соблазнительности, как минимум, в эмоциональном отношении был провален. Смею предположить, что московская до мозга костей по стилю Галина Степаненко, даже несмотря на свой несколько спортивно-брутальный апломб, смотрелась бы на премьере куда уместней, особенно в роли Одиллии.
Без цензуры
СВОЕ "Лебединое" Григорович сочинил в 1969-м вместе с гениальным театральным художником Симоном Вирсаладзе, который умел распоряжаться цветом как музыкальными темами. Вирсаладзе изобрел новый тип балетной сценографии (лаконичные образы-символы) и сделал костюмы легкими, удобными, современными. Предательство любви не прощается, и Чайковский первоначально задумывал трагическую развязку. Григорович попытался приблизиться к авторскому замыслу и решил вернуть трагический финал с гибелью Одетты. Но тогда подобные "антисоветские" эксперименты не проходили - после генеральной репетиции культурные бонзы из ЦК повелели вернуться к привычному хеппи-энду. Сегодня в "Лебедином" Зло побеждает. Какие времена, такие и концы.
Мужское начало
В СПЕКТАКЛЯХ Григоровича главенствует мужское начало. Сказочные принцы и графы старых балетов из подставки для прима-балерин превратились в самостоятельно действующую и, главное, мыслящую силу. Григоровичский Зигфрид, особенно в новой редакции, неуловимо соотносится с образом Людвига Баварского (символом жизни короля-артиста был Лебедь, и погиб он в водах озера у своего лебединого замка Нойшванштайн) - точно так же и по сердцу балетного принца проходит лезвие образцового романтического конфликта мечты и грубой действительности. Стремление к идеалу возвышает, но подсознательное влечение к пороку сбрасывает в адскую пучину.
И все же главной мужской ролью в новой редакции стал Злой гений в исполнении самого классного танцовщика Большого Николая Цискаридзе. Это тень, двойник героя, его второе "Я", квинтэссенция темных сторон души принца и в то же время некий фантом, рок, судьба. Танцевальная часть партии Злого гения расширена Григоровичем еще более значительно - появились новые вариации, но особо впечатляют дуэтные сцены с принцем, символизирующие моменты, когда соблазн берет верх над добродетелью. Роль придворного Шута обогатилась акробатическими элементами и в лице миниатюрного японца Морихиро Ивата обрела виртуознейшего исполнителя. Иными словами, мужчины перетанцевали женщин, включая сверстниц и иноземных невест. Как в лучшие годы Большого, показал себя лебединый кордебалет, а в работе солистов чувствовалась мастерская направляющая рука репетиторов Бориса Акимова (балетного худрука), Марины Семеновой и музы Григоровича Наталии Бессмертновой, которые в прошлом сами были великолепными лебедями.
Музыкальная часть во главе с дирижером Павлом Сорокиным оказалась на порядок выше по сравнению с тем, что делал Александр Копылов в васильевском "Лебедином", - партитура вновь зазвучала в подобающей манере - как балет-симфония. Несмотря на определенное количество "ляпов" у отдельных инструментов, в целом ухо было удовлетворено.
C Волочковой не хотят танцевать