НА ДАЧЕ у приятелей увидел я красивый камин, выложенный из плиток под гжель - с узорами, жар-птицами и прочими художественными прелестями. "Ух ты, неужто настоящая гжель? Наверное, очень дорого?" - "Смеяться будешь, во сколько она нам обошлась, - ответили мне. - Гжель-то у нас тут рядом, километров пятнадцать. Приехали мы туда на машине, нашли одного мужика, он нам этой плитки из своего сарая натаскал - всего-то за два литра. Потом еще посоветовал, к кому за глиной обратиться. Тот, второй, глину нам со склада сгрузил. Мы ему "Привет" с ручкой - он нам глину. Натуральный обмен".
Лицом к ширпотребу
ПРОВЕДЯ опрос среди своих знакомых, я убедился, что половина молодых москвичей почти ничего не знает о Гжели. "Это такая бело-голубая посуда и всякие сувениры" - вот типичный ответ. Вопрос, где эту посуду производят, вызывает у них искреннее недоумение: "Как где? Везде, наверное. Ты же не будешь говорить, что матрешек делают в каком-то одном месте". О том, что Гжель - это целый регион Подмосковья, они даже не догадываются.
Гжельский регион входит в состав Раменского района и состоит из нескольких деревень и поселков. В советские времена здесь выросло немало предприятий. Все они так или иначе связаны с производством фарфоровой и керамической продукции. На первом месте, разумеется, - "Объединение Гжель". Далее - завод "Электроизолятор", Кузяевский фарфоровый завод, Шевлягинский завод спецкерамики (уникальное предприятие - единственное в СССР, кто делал изоляторы-оболочки для атомных электростанций), Речицкий завод по производству фарфоровой аппаратуры - он работал на химическую промышленность. Кроме основного производства, всем им в обязательном порядке предписывалось заниматься выпуском товаров народного потребления - той самой гжели, которую на своем профессиональном языке здесь называют ширпотребом.
К ширпотребу на заводах относились высокомерно-снисходительно (а как же - у нас заказы из Минатома, а тут какие-то тарелки да зверушки), но потом случилось страшное: Советский Союз гикнулся, экономика накрылась медным тазом. Вместе с экономикой накрылись и заказы. Кузяевский завод, например, раньше делал посуду для азиатских республик: пиалы, восточные орнаменты и все такое. Куда теперь, спрашивается, ту посуду девать? Шевлягинский укомплектовал атомные станции в России и за рубежом на много десятилетий вперед. Вот так и вышло, что все предприятия Гжели повернулись к тому самому ширпотребу, от которого было шарахались. Перестроили производство, набрали художниц (благо традиции народного промысла здесь всегда сохраняли - девчат учат художественной росписи со школьной скамьи) и пустились в свободное рыночное плавание. А законы рынка суровы: не продашь - не проживешь. Ведь изделия Гжели - на любителя, не каждый спешит их покупать. Да еще цена кусается - ручное производство стоит немалых денег.
Между ценой и качеством
ДИРЕКТОР "Объединения Гжель" Виктор Логинов по непонятным причинам говорить о своем предприятии отказался. Зато директор Шевлягинского завода спецкерамики Валентин Цапаликов охотно делится наболевшим: "Вы думаете, за границей продукция Гжели кому-нибудь нужна? Это только кажется, что иностранцы гоняются за ней, как сумасшедшие. Да, народный промысел, международные выставки и так далее, но для них это все на уровне сувениров. Приехал в Москву, сходил на Красную площадь, на Арбат, гжель купил... А поезжайте с той же продукцией в Германию или во Францию - да она там никому не нужна. Они на нас смотрят, как мы на шаманов. Экзотика. Да, интересно, да, красиво, но покупать... Зачем? К тому же они все на своем здоровье помешаны: о, там окись кобальта, вредные испарения! Хотя никаких испарений на самом деле нет..."
Гжельский ширпотреб гораздо лучше расходится по российским регионам. Правда, оптовики ценами недовольны. Одна из составляющих ценообразования - сырье, глина. А ее, оказывается, возят в Гжель из-за границы - с Украины. Именно там находится ближайшее месторождение белой глины, необходимой для изготовления фарфора. Закупка и доставка одной тонны природного сырья обходятся в $65. Говорят, аналогичное месторождение есть под Екатеринбургом, но его что-то не спешат разрабатывать. А так бы одна тонна глины стоила на треть дешевле, около $40.
Кроме того, в отпускную цену продукции закладывается престиж торговой марки, а он у всех предприятий разный. Так, "Объединение Гжель" (оно в свое время "раскрутило" само название, подогрело интерес к промыслу, по закону владеет соответствующей маркой и выпускает лучшую по качеству продукцию) гнет цены в два, а то и в пять раз выше, чем у соседей-конкурентов: дескать, настоящая гжель стоить должна дорого. Оптовики выбирают между ценой и качеством ("Пусть будет похуже, но подешевле") и идут к конкурентам. Тогда "Объединение Гжель" обижается на соседей: "Что вы прибедняетесь? Давайте-ка тоже поднимайте цены". "Не можем, - отвечают те. - Кто нас тогда покупать будет, все же к вам переметнутся!" Одним словом, рынок.
А может, имеет смысл объединиться, собрать все предприятия Гжели под одну крышу? "Нет, это не выход. Ручное производство художественных изделий не терпит индустриализации, - говорит Валентин Цапаликов. - На маленьком предприятии гораздо легче разрабатывать и внедрять новые проекты. На "Объединении Гжель", например, пробовали расширить производство, но потом были вынуждены закрывать цеха".
Сырье - на сторону
ВДОЛЬ Егорьевского шоссе, что проходит через Гжель, стоят у обочины продавцы. У каждого на столике - знакомые бело-голубые сувениры. Настоящая это гжель или нет? Заводскую продукцию продают в местных фирменных магазинчиках, а та, что вдоль дороги, - как правило, подделка. Где и кем она изготовлена, проверить невозможно, а значит, нет гарантии, что расписывали и обжигали ее высококлассные специалисты. Даже если на дне изделия вы обнаружите "раскрученный" торговый знак, это еще ничего не значит: подпольных предпринимателей здесь пруд пруди.
Делается это просто. Печь для обжига можно поставить хоть дома. Переманить с предприятия нескольких художниц легко. Сырье? Да за ту же бутылку вам вынесут за забор и глину, и краску, и гипсовые формы. Кроме того, заводы практикуют официальную продажу сырья на сторону, а это только развязывает руки работникам, имеющим к нему доступ: можно отпустить больше, чем записано в накладных. Даже руководство смотрит на воровство как на неизбежную реальность, хоть и пытается с ним как-то бороться. Виктор Логинов (он не только директор "Объединения Гжель", но и председатель совета директоров "Гжели") рассылает своим коллегам рекомендации: "В целях предотвращения дальнейшего хищения сырьевых материалов и технологий прошу вас прекратить отпускать сырьевые материалы и запретить обжиг изделий в печах вашего предприятия". (Печи тоже сдаются в аренду "предпринимателям". - Д. П.)
Подпольщики воруют не только сырье, но также формы и рисунки. Оказывается, внешний вид каждого изделия является собственностью того предприятия, где оно было разработано. Ни форму, ни рисунок конкуренты не имеют права копировать. "Предпринимателям" же все по барабану. Замдиректора Шевлягинского завода Татьяна Юкина вспоминает, как однажды зашла в какой-то столичный магазин и увидела на полках изделия своего предприятия. Взяла их в руки, а фирменного знака на них и в помине нет (завод использует название "Шекма гжель"). "Откуда они у вас, кто вам их поставляет?" - поинтересовалась у продавщицы. "А вам какое дело? - огрызнулась та. - Кто надо, тот и поставляет. Нас цена вполне устраивает. А вас разве нет?"
Секреты бытия (30.09.2002)