ПРОТОКОЛ - это порядок проведения международных мероприятий. Нет протокола - нет и порядка. А какой же порядок без шефа протокола? Владимир ШЕВЧЕНКО, возглавлявший это дипломатическое направление при Горбачеве и Ельцине, - совершенно уникальная личность. Он единственный в России знает всех великих людей мира: Буша, Рейгана, Тэтчер, Коля, Ширака... Шевченко причастен ко всем выдающимся мировым событиям с 85-го года: Ново-Oгарево, Рейкьявик, саммит на Мальте, 8 встреч глав "восьмерки", саммиты СБСЕ и заседания ООН...
СКОЛЬКО шефов протокола существует в мире? Столько же, сколько глав государств. Вот и считайте, редкая ли это профессия.
- Владимир Николаевич, скажите честно, для вас отставка Ельцина 31 декабря 1999 года была неожиданностью?
- Теперь я понимаю, что первые звоночки стали раздаваться уже в октябре 1999 года. Он тогда говорил: "Давайте посмотрим, с кем я давно не встречался. Давайте посмотрим, как мы людей отметили, не забыли ли мы кого-нибудь?" Этот разговор как-то отложился. Ну а числа 29-го у нас в Кремле было награждение. И он мне тот текст выступления, который был готов и утвержден, отдает и говорит: "Я тебе сейчас пару протоколов поломаю".
В итоге вместо 5 минут он проговорил вдвое больше. Если внимательно послушать ту речь Ельцина, там уже были какие-то нотки подведения итогов. Тогда я этому значения не придал.
Утром 31 декабря, как всегда, у него был В. В. Путин, тогда еще премьер-министр. Впустили прессу, операторы отсняли сцену, как они сели за стол. После этого по протоколу положено прессу вежливо выпроводить. И я уже начинаю журналистов выводить, но тут Ельцин внезапно говорит:
- Останьтесь. Я ухожу!
- Как это?
- Я ухожу в отставку.
- Когда?
- Сегодня.
- А как же визит в Вифлеем? - это я уже к Путину обращаюсь.
- Вифлеем остается, - отвечает Владимир Владимирович, - но решение об отставке окончательное.
И я понял, что обжалованию это, как говорится, не подлежит...
Горбачев и Ельцин
- Какая разница между Горбачевым и Ельциным? И что в них есть общего?
- Объединяет их, естественно, то, что они оба реформаторы. В 1985 году все вздохнули: демократия, перестройка, открытость прессы. Но потом нерешительность Горбачева в плане движения реформ вывела на арену еще одного реформатора - Ельцина.
В чем не откажешь Борису Николаевичу, так это в способности идти на непопулярные решения. Та же стрельба по Белому дому. Конечно, он сильно переживал. Все операции на сердце, все шунты, появившиеся позднее, - из-за этого. Ельцин очень эмоциональный человек, но он все держит в себе. Если Горбачев мог "выпустить пар", высказать то, что его мучает (в этом отчасти секрет своеобразия речи Михаила Сергеевича), то Ельцин никогда своими переживаниями ни с кем не делится. Оттого и мучается ночами.
- А Раиса Максимовна, что она была за человек?
- Раиса Максимовна по характеру была человеком твердым, волевым.
В качестве первой леди она всегда серьезно готовилась к каждой поездке, запрашивала много материала - по музеям, по детским учреждениям, по женскому движению той страны, куда мы ехали. Ей хотелось поразить всех своими знаниями. И это часто удавалось.
Правда, как у всех женщин, у нее были проблемы с опозданиями. Однажды во время нашего визита в Румынию супруга президента Чаушеску, которая тогда была вторым лицом в партии, приехала к Раисе Максимовне, чтобы сопровождать ее на какие-то официальные мероприятия. А Раиса Максимовна задерживается. Румыны начинают нервничать, мадам Чаушеску что-то строго выговаривает своему помощнику, обеспечивающему встречу с их стороны. Тогда я захожу к нашей первой леди и говорю: "Раиса Максимовна, если через пять минут вы не выйдете, то румыны своего референта расстреляют". Она мне кричит: "Володя, у меня проблема женская, что-то с колготами". Она вообще много внимания уделяла своему гардеробу. Со "стрелкой" же на официальную встречу не пойдешь!
Случай в Ирландии
- При всей важности протокола в историю, как правило, входят именно отступления от него. Владимир Николаевич, что на самом деле было в Ирландии, когда Ельцин не вышел из самолета?
- Мне уже надоело говорить об этой Ирландии. В данном варианте я скажу одно: не был Борис Николаевич выпивши, все это глупости. На самом деле, когда мы вылетали из Америки, было очень жарко. Да и устали все здорово. В самолете был очень короткий обед. Президент лег спать, и ему передозировали снотворное. У него, надо сказать, давно были проблемы со сном.
Ирландцам о том, что президент из самолета не выйдет, было сообщено за час до посадки. Потом я с Сосковцом по трапу сошел, представил его ирландскому премьеру, и они пошли с ним проводить переговоры. Борис Николаевич сам по прилете в Москву назвал виновных, и я к этому вопросу не хочу больше возвращаться.
- У вас, наверное, парадоксальный характер: вы должны быть открытым и закрытым одновременно, видимым и невидимым. Как вырабатываются такие качества?
- Я много наблюдал, много смотрел за другими и понял, что человек, который находится при руководителе, должен создать ту ауру, которая давала бы возможность спокойно работать как гостю, так и хозяину.
Сами визиты пролетают молниеносно, но за ними стоит громадная предварительная работа. Это изучение всей истории отношений между нашей страной и той, которую мы собираемся посетить. Протокол есть протокол, но в каждой стране есть свои нюансы, традиции. От гостей я, естественно, требую исполнения наших традиций, а когда еду за рубеж, в первую очередь изучаю чужие традиции, чтобы не попасть впросак.
- Какой визит был для вас самым сложным?
- Пожалуй, первый визит с Борисом Николаевичем в январе 1992 года по маршруту Лондон - Нью-Йорк - Вашингтон - Монреаль. Работали в прямом смысле с колес: утром улетаем в Лондон, работаем там, на следующий день ни свет ни заря летим в Нью-Йорк. Там сразу встречи, выступления в Совете Безопасности. Выступил, в самолет - и в Вашингтон. Отработали в столице США - утром в Монреаль, прилетели, провели мероприятия. Наконец-то в Москву! И все это за три с половиной дня!
- А из визитов в Россию глав иностранных государств какой больше запомнился?
- Пожалуй, когда в Москву 5 лет назад приезжал Миттеран. Он долгие годы тяжело болел раком. Где мы его носили, какими путями водили, чтобы о состоянии французского президента никто не догадался, - это особая история. Например, выбирали специальные маршруты, чтобы нигде пешком не надо было подниматься. Французы очень ценили наше внимание. На выступление Миттерану протоколом отводилось 2-3 минуты, а ему дали 18. Если проанализировать его речь, то можно понять, что она звучала как прощальная. Вскоре Миттеран умер.
В. Путин нажал на газ