СЕНТИМЕНТАЛЬНОЕ письмо, адресованное 10-летним Булатом Окуджавой любимой девочке, опозорило Лелю Шамину на всю школу.
С ТЕХ пор минул не один десяток лет. Но Лелечку, теперь уже 81-летнюю Ольгу Николаевну Мелещенко, удалось отыскать в Челябинске.
ЭТА история началась в далеком 1935 году. Булат и Леля учились в двухэтажной деревянной школе. Жили однокашники в Вагонке - жилом районе Нижнетагильского вагоностроительного завода.
"Когда гас свет, Булат мчался к моей парте"
- С ОКУДЖАВОЙ мы учились всего один год - в четвертом классе, - рассказывает Ольга Николаевна. - Честно признаться, к Булату я тогда относилась так же, как и ко всем мальчишкам. Темнело зимой рано, а электричество в нашей школе часто гасло. Когда класс погружался в кромешную тьму, Окуджава стремительно мчался к моей парте. Садился рядом, робко прижимался плечом и молчал.
За целый год он так ничего мне и не сказал. Одевался Булат лучше всех ребят, щеголял в красивой вельветовой курточке. В то голодное предвоенное время его семья ни в чем не нуждалась благодаря отцу, который был первым секретарем горкома партии. В пятом классе Булат перешел в другую школу, и наши пути разошлись.
Однажды почтальон принес Лелиной маме письмо с фотографией какого-то мальчишки. На обратной стороне снимка детской рукой было выведено: "Леле от Булата".
- Мамуле не терпелось выяснить личность моего тайного воздыхателя, - вспоминает Ольга Николаевна, - и она отправилась к соседскому мальчишке Толе. Он, сразу узнав на карточке Окуджаву, сообщил маме, что Булат - интеллигентный пацан и у нее нет оснований для беспокойства.
Весть о втюрившемся в Лелю Шамину Окуджаве молниеносно облетела всю школу. Одноклассники стали кричать Оленьке в спину: "Булат, Булат!"
Поэт с трудом узнал в пожилой даме свою первую любовь
НЕ ДОЖДАВШИСЬ от Лели ответа, Булат отважился на безумный поступок. Сбежав с уроков, он приехал в родную школу, чтобы хотя бы одним глазком увидеть Оленьку. Шамина была на уроке. Он притащил откуда-то деревянные ящики, забрался на них и с упоением наблюдал через окно первого этажа за отвечающей у доски Лелькой.
- Рассказываю я, значит, тему по истории и вдруг вижу: за окном маячит знакомая физиономия, - улыбается первая любовь знаменитого поэта. - Чуть в обморок не грохнулась. После уроков Булат проводил меня до дома. Шел сзади, нес мой портфель и, как всегда, молчал. Откуда мне было знать, что наша следующая встреча с Окуджавой состоится лишь через 60 лет!
На самом деле встретиться они могли намного раньше. В 1963 году Булат Шалвович приезжал в Тагил, но Ольга Николаевна, в ту пору начальник цеха, узнав о его визите, специально укатила в командировку. "Я побоялась, что испорчу твои детские впечатления о себе", - призналась она потом школьному товарищу. В 1994 г. они все-таки свиделись. Когда в нижнетагильском литературном клубе "При свечах" их представили друг другу, Окуджава с трудом узнал в пожилой даме свою милую Лелю. Булат Шалвович познакомил ее со своей женой Ольгой Арцимович. За три года (в 1997 году поэта не стало) Мелещенко получила от Окуджавы девять писем. Каждое его послание начиналось трогательно: "Дорогая Леля..."
Выдержка из письма Булата Окуджавы Ольге Мелещенко:
"Дорогая Леля! Вот и промелькнула наша уральская поездка. Я был рад увидеть тебя и твоего милого мужа. Конечно, я не узнал тебя при первой встрече. Это естественно: 60 лет! Но теперь у меня впечатление, что этого разрыва во времени не было вовсе..."
Р. S. В честь школьной подруги Окуджава дал одному из своих персонажей фамилию Шамин.
"...ТЕБЕ следует любить и жалеть девочку за двоих, ибо я не смею сближаться с нею... Катастрофа получится. Не только для меня (черт со мной-то!), но для многих близких людей, если я позволю себе довериться чувствам..."
ЭТИ строки адресованы Клавдии Беляковой, женщине, которую последние 20 лет своей жизни писатель Виктор Астафьев любил как музу и мать своей дочери.
Астафьев твердил, что ему надоело жить
ОНИ познакомились в 1979 г. Астафьеву тогда было 55 лет, Клавдии - 24. В тот день она и ее сестра-близняшка Татьяна сидели перед окном и готовились к сессии. Неизвестный мужчина подошел к их дому в Овсянке и остановился напротив окон.
- Мы спросили, кто он, - вспоминает Клавдия Ивановна. - Виктор Петрович представился. Рассказал, что пришел на место, где родился. Оказывается, дом наш стоит там, где был когда-то участок его семьи, а на месте сада раньше стояла баня, в ней-то он и появился на свет. С этого дня началась наша с ним переписка.
В 1980 г. Астафьев купил в Овсянке дом и переехал в Сибирь. Однажды в дверь дома Клавдии позвонила его тетка и с порога объявила: "Витя умирает!" Он сбежал из больницы с тяжелейшей пневмонией, а сестер позвал, чтобы попрощаться.
- Виктор Петрович твердил, что ему надоело жить. А мы старались вернуть ему любовь к жизни. Помимо инъекций и лекарств искали для него литературные новинки, читали стихи. Через месяц кризис миновал.
Позже Астафьев не раз повторял: "Лучших женщин России я буду писать с этих девочек". Во многих героинях его произведений просматриваются черты близняшек. Но настоящей музой для писателя стала именно Клава.
Об их отношениях говорила вся Овсянка. Мария Семеновна - жена Виктора Петровича - в деревне не жила, но злых языков хватало.
- Я сорвал цветок из Красной книги, - сокрушался Астафьев. Но расставаться не хотел.
Порвала с ним отношения сама Клавдия, когда ворота ее дома измазали дегтем. Не объясняя причин разрыва, уехала в Дивногорск. Тогда она была на шестом месяце беременности. Расставание сопровождалось громким скандалом.
О дочери Виктор Петрович узнал, когда малышке было чуть больше года. Клавдия с Витой приехала в Овсянку. Астафьев зашел в гости. Девочка подошла к нему и положила руку на колено.
- А эта чья? - спросил Виктор Петрович.
- Ваша!
Он сразу взял дочь на руки и долго не отпускал. "Это не наш, а божий ребенок", - твердил он Клавдии Ивановне. Всегда носил с собой фотографию девочки. Вита ждала, что папа будет жить с ней в Дивногорске, но ее родители решили иначе. Еще маленькая, она в знак протеста не здоровалась с отцом, но, научившись читать, не расставалась с его книгами. Сейчас Вите 21 год, она учится в медицинской академии. По словам Клавдии Ивановны, разговоры об отце для нее - до сих пор больная тема.
"Наши отношения всегда были на грани любви и смерти"
ОТНОШЕНИЯ между Виктором Петровичем и Клавдией Ивановной возобновились. Она очень много времени проводила с ним в Овсянке. На ее глазах рождался роман "Прокляты и убиты", за который писатель получил Пушкинскую премию Фонда Альфреда Тепфера. Однако они нигде не появлялись вместе. И это было ее условие.
- Наши отношения всегда были на грани любви и смерти. Я чувствовала, когда ему плохо. Ведь у нас была духовная связь. Лечила его, отдавала всю свою энергию, а потом сама падала без сил. Между тем всегда знала свое место. Прекрасно понимала: я для него - натурщица.
Последние письма писателя приходили в Дивногорск под чужой фамилией. Он знал, что за его почтой следят. Астафьев тяжело болел, однако строил планы на будущее. Когда почувствовал, что уходит, попросил позволить ему попрощаться с дочерью. Но Виту перед смертью он так и не увидел.
- Я всегда осознавала, что мы с Витой вне закона. Но что бы там ни говорили, у нас была семья - маленькая незаконная ячейка общества. Я точно знаю: не было бы нас с сестрой - не было бы романа "Прокляты и убиты" и других произведений, которыми гордится отечественная литература. И этого у меня никто не отнимет.
"Всю жизнь она шантажировала меня своей смертью"