Давно не было выставки Ильи Глазунова. Ее ждут, потому что для многих миллионов встречи с творчеством Глазунова - осмысление жизни, надежды, веры в Россию, о которой он говорит так страстно.
Каким предстанет Глазунов на новой выставке, открывающейся в Манеже в мае?
- Вы считаете себя истинно русским художником?
- Об этом, очевидно, лучше спросить не меня - художника, а моих зрителей.
Я считаю, что нет и не может быть искусства интернационального. Каждый художник есть миссионер, и важно, от имени какого народа он говорит.
Разве своей любовью к России не отмечены работы великого русского художника Левитана, хоть он по национальности еврей? Разве не певцом славянства явился северных кровей Рерих - великий русский художник? Александр Бенуа, в жилах которого текла и французская кровь, сделал немало для России: это великий художник, мыслитель и знаток искусства. И кто более русский - Великая Екатерина - немка по рождению, руководившая Россией с точки зрения блага и процветания вверенного ей Богом государства Российского, или "русский" Хрущев, подаривший, словно свою собственность, пропитанную русской кровью землю Крыма - Украине (хоть я считаю их нашими братьями, как и белорусов)?
А кто сегодня лучше рассказал о нашей стране, чем американка Сюзан Масси, написавшая книгу "Россия - страна Жар-птицы"? Это - одна из моих любимых книг. Так вот в ней приводятся факты, какой могучей была Россия, как она перегоняла Америку. Все стремились приблизиться к тому богатству, которое именовалось Российской империей и которое с такой ненавистью сокрушали в 17-м году. И сегодня, с моей точки зрения, мы должны оказать гуманитарную помощь Западу. А именно: блюсти, поддерживать и развивать нашу российскую духовность. И потому все силы нужно отдать на укрепление гибнущих моральных, экономических и демографических категорий.
Бог и сатана - понятия не национальные. Это понятия добра и зла. Сегодня, и я в этом убежден, весь мир решает русский вопрос. И от того, как повернется судьба России, я считаю, во многом зависит судьба мира. И сегодня, когда гражданская война бьет крылами, мы должны правильно и исторически мудро решить "русскую проблему". Вот почему я говорю, что русский - это тот, кто любит Россию.
- ВАША первая выставка состоялась 30 лет назад в ЦДРИ. Говорят, в ее организации приняли участие Илья Эренбург, Ольга Лепешинская. Такое удавалось немногим из художников, которых записывали в ваши противники.
- Удалось, потому что, еще будучи студентом, я получил Гран-при в Праге. Но я никогда не находил времени на зло, потому что считаю, что жизнь так коротка, что надо делать только добро. Никогда не ругал ни одного художника-коллегу. Я могу высказать лишь свою точку зрения на философию и идеологию его творчества. Помню, как в Петербурге, моем родном городе, где я появился на свет и вырос, где 200 лет жили мои предки и где у меня на глазах в блокаду умерли от голода мои родители, - так вот в Петербурге несколько лет назад состоялась одна из моих творческих встреч. И из зала раздался провокационный вопрос: правда ли, что я требовал закрытия выставки Малевича. Я никогда не требовал и не могу требовать закрытия выставки ни одного живого или умершего художника, даже если я с ними не согласен. Помню, не преминул тогда спросить у переполненного зала: "Кто из вас, находящихся в зале, не может хотя бы с помощью линейки нарисовать квадрат и закрасить его черной краской? Поднимите руки". В ответ раздались аплодисменты, хохот и свист.
- Официальные лидеры Союза художников и Академии художеств, членом которой вы никогда не были, использовали против вас такой аргумент: "искусство Глазунова не помогает строить коммунизм". Кому, дескать, нужна устаревшая ветошь его мистически-религиозных взглядов, помноженная, естественно, на низкий профессиональный уровень художника-дилетанта?
- Зато теперь, когда мы видим трансляции передач пасхальных служб из Елоховского собора, очевидно, "неконъюнктурно" обвинять меня в религиозности и любви к великому прошлому России. Кто-то окрестил меня художником китча, что означает попросту "халтура". А сегодня, когда Союз художников СССР распался вместе с СССР и Академия художеств превратилась в разлагающийся труп, видимо, им не до меня. Тем более вот уже несколько лет, как у меня не было выставок ни в Москве, ни в Петербурге.
Сейчас в погоне за заработками и улавливанием спроса нашего колониального рынка всем на все наплевать. Я знаю мало художников, которые теперь могут жить высокими идеями служения Искусству, творя наперекор стихиям в тихом одиночестве своих "мансард". Анализируя книги отзывов (единственную бесцензурную книгу в СССР до перестройки), американская статистика пришла к выводу, что только десять процентов из миллионов посетителей моих выставок не приемлют моего искусства: некоторые функционеры- аппаратчики, часть официальных художников и так называемых искусствоведов. Тогда, очевидно, и сегодня искусствоведами можно назвать тех, кто, размахивая дубиной критики над головами инакомыслящих, стремился их уничтожить. Группировки были всегда, а сегодня они особенно явственны и ощутимы. Я не принадлежал и не принадлежу ни к одной группировке, никогда не был членом партии и всегда в жизни руководствовался тремя принципами: Россия, Бог и Совесть. Скорее всего, это и было предпосылками так называемой "неуправляемости", отчужденной независимости, когда я делил и делю свои работы на такие циклы: "Вечная Россия", "Жизнь человека в большом городе XX века", "Образы Достоевского и русской классической литературы". И поскольку не боюсь утверждать, что очень люблю людей, общеизвестен мой цикл портретов наших современников. Каждый человек интересен для портрета, потому что у каждого человека есть своя индивидуальность, душа и характер. Дать свою оценку человеку, выражая при этом полное физическое сходство, - трудная и ответственная задача художника. И я горжусь тем, что мне позировали и Федерико Феллини, и Индира Ганди, короли Швеции, Лаоса и Испании, как и многие другие близкие и далекие мне люди.
- Американцы применили к вам термин "феномен Глазунова", по-разному трактуя и объясняя его.
- Но по-прежнему ни один музей - уже не СССР, а СНГ - не показывает ни одной моей работы. Оправдание моей жизни художника - это выставки. Я благодарен моим зрителям, которые не дали меня растоптать, в минуты горьких одиноких сомнений давали мне веру в правоту и нужность того, что я делаю. Сегодня, как никогда, я очень волнуюсь: у меня много новых работ, которых никто не видел. Сегодня я, как и все, переживаю страшное апокалипсическое время крушения нашей когда-то великой державы, когда на культуру и ее деятелей государству фактически наплевать и мы все предоставлены самим себе.
Казалось бы, не до выставок сейчас, хоть выставок так много, и большинство из них так незаметно проходит, сводясь к коммерческим интересам художника. Врубель говорил: "Будить современников величавыми образами духа!" А Виктор Васнецов, один из моих любимых художников, утверждал, что его искусство есть свеча, зажженная перед ликом Божиим. Как странно для многих сегодня звучат эти слова! Я уверен, что искусство художника может сегодня дойти до сердца зрителей, если их жизнь - его жизнь, если их надежды и боль - боль и надежды художника.
- Как родилась идея создания Всероссийской академии живописи?
- Когда я еще в Суриковском институте возглавлял мастерскую портрета, мои товарищи горько шутили: "Мы уже не Суриковский, а прямо-таки университет имени Лумумбы. Кого у нас только нет! И Золотой Берег, и Кипр, и Корея". И тогда я пошел к руководителям государства и убеждал, что нужно открыть Всероссийскую академию живописи, ваяния и зодчества как учебное заведение, потому что в Армении своя есть, в Грузии есть, в Латвии тоже есть. Должна быть и у нас. С величайшим трудом, но мне удалось убедить: я нашел поддержку у Горбачева, Александра Яковлева, Лигачева. Первый миллион долларов дало правительство Рыжкова. Для реставрации бывшего здания Императорского училища живописи, ваяния и зодчества была приглашена солидная итальянская фирма "Кодэст". Хотя мои коллеги предостерегали: не получится, мол, вернуть дом на Мясницкой. В свое время Томский не смог (а его партия обожала), и Вучетич тоже не сумел. К тому же там 20 разных учреждений, там работал академик Сахаров! Но уже через два месяца все эти 20 учреждений вылетели, как пробочки из бутылок шампанского. Началась реконструкция.
- Каково сегодня положение дел?
- В настоящее время фирма "Кодэст" ушла с объекта, потому что ей недоплатили около 2 миллионов долларов. Если бы этого не случилось, то уже к началу нынешнего года мы бы получили одно из реставрированных зданий комплекса на Мясницкой. Пока же мы по- прежнему располагаемся в Камергерском проезде, 2. Но даже из-под крышки гроба я буду биться за знаменитый ансамбль на Мясницкой, в выставочном зале которого в свое время открылась первая передвижная выставка, где побывал Государь и пел Шаляпин, где работали такие великие художники России, как Саврасов, Васнецов, Валентин Серов и многие другие. Это непременно нужно сохранить и продолжить, как говорил митрополит Петр - друг Ивана Калиты - для того, чтобы свеча не угасла.
Правда, сейчас это сделать, как никогда, трудно. Потому что в нашем теперешнем обществе диктатуры демократии, что, с нашей точки зрения, обратная сторона коммунистической диктатуры, все решает кулак и "зеленый рубль". Ни тем, ни другим я не обладаю. Что касается благотворителей (я не хочу употреблять противного слова "спонсор"), то их практически нет. Один приятель пошутил: а ты, дескать, пусти слух, что у тебя студенты - гомосексуалисты, а студентки - лесбиянки, сразу найдутся спонсоры. Или на худой конец объяви среди натурщиц конкурс красоты. А говоря серьезно, я удивляюсь, что наши предприниматели и банкиры чужды примеру русского купца Третьякова, галереей которого гордится весь мир. Стыдно и неудобно просить, но я это делаю каждый день - не для себя, а для того, чтобы не упали столпы нашей великой русской школы высокого реализма.
- Откуда же тогда берутся упорные слухи о том, что вы едва ли не самый обеспеченный художник?
- От чего зависит благосостояние художника? От продажи его произведений. Союз художников, куда меня не принимали в течение 15 лет, практически не покупал моих картин, объясняя это тем, что я предлагаю зрителям, как я уже говорил, сомнительную духовную пищу. Если и покупались мои картины, то по самой низкой цене, установленной министерствами культуры СССР и РСФСР. Повторяю, у меня никогда не было ни одного государственного заказа. И никаких премий - ни Государственной, ни Ленинской - у меня, конечно же, тоже нет. Да и звание народного художника СССР мне было присвоено в 50 лет, прямо скажем, необычным образом. Предложение поступило не от Союза художников, а от Союза писателей - так был оценен мой труд по иллюстрации произведений русской классики.
Впрочем, все эти импозантные титулы и звания ничто. Главное - любовь народа, талант и воля художника.
Но когда люди приходят ко мне в гости, то наверняка думают, что здесь живет миллионер, а на самом деле, что вы видите? Старый камин, который как и многие другие, хотели ломать в угаре построения образцового коммунистического города, куплен мной за 120 руб., списанные стулья по 8 рублей, люстра в стиле ампир, которая давно стоила 250 руб., иконы, спасенные от огня. Московская мастерская, где я работаю, всего 20 метров. Я даже не мог разместить здесь, например, "Мистерию XX века", из-за которой закрыли мою выставку, а меня хотели выслать из СССР. Правда, под Москвой у меня более просторная мастерская - 80 метров. Слава Богу, в свое время я купил ее за громадные деньги - за 60 тыс. руб., которые выплачивал целую пятилетку.
Не скрою, мне много раз предлагали продать все мои работы, например, в Америку. Но ведь я-то работаю для России! Пусть и сегодня руководители равнодушны ко мне - в течение пяти лет у меня не купили ни одной работы. Премиями я по-прежнему обойден. Способностями бизнесмена меня Бог обделил, в отличие от многих моих друзей. Новую мастерскую я строю в долг, взятый у мэрии. Работа над моими новыми полотнами требует от меня, как и от всех художников, огромных затрат. Когда тюбик краски нынче стоит свыше тысячи рублей, подрамник - от 20 до 120 тыс. руб., диву даешься: как могут жить сегодня художники?
- Так кто же все-таки заплатит за нынешнюю выставку?
- Правительство Москвы, которому мы очень благодарны. Я представлю не менее 300 работ, в том числе новые, которые будут показаны впервые. Писать их особенно мучительно для меня, потому что жизнь захлестывает ощущениями ужаса, неуверенности в завтрашнем дне, когда подчас так трудно верить в добро и возрождение нашей великой державы.
Вот уже несколько лет я работаю над книгой "Россия распятая". Как известно, после распятия следовало чудо воскресения. Русская история, искалеченная советской марксистской идеологией, будет занимать в этой книге одно из важных мест. Встречи с людьми, борьба и становление моего творческого пути, травля и победы, друзья и враги - все это должно быть содержанием книги. И наши истоки - Священные книги Ригведа и Авеста и сегодняшние дни Апокалипсиса. Как все это трудно выразить пером и кистью! И как хочется, повторяя слова Достоевского, сказать: "Господи, верую! Помоги моему неверию!"
И, смотря в одиночестве на белые, словно заснеженные, поля загрунтованных холстов - будущих картин, я прошу у Бога простить мне мои прегрешения, вольные и невольные, и дать силу жить и работать.
Записала Ольга СВИСТУНОВА.
Э. Радзинский: "У нас в крови - раскулачить кулака, разъевреить олигарха"