Комиссия по помилованию осужденных на казнь уникальна как по составу, так и по результатам своей деятельности. Все ее члены, кроме председателя, работают на общественных началах. Зарплаты не получают. Эта служба для них нечто вроде хобби. Но хобби необычное - даровать жизнь или отправлять на эшафот. По своим полномочиям с этой комиссией не сравнится и Верховный Суд России. Смертники молятся на нее, как на Бога.
На наши вопросы отвечает председатель Комиссии по вопросам помилования при Президенте РФ писатель Анатолий ПРИСТАВКИН.
- Анатолий Игнатьевич, как вы относитесь к смертной казни?
- Крайне отрицательно. Я считаю, что это не наказание, а государственное убийство. Это некий рудимент варварского обычая - кровной мести. Опыт многих стран показывает, что результатом ее применения становится лишь ожесточение людей, обесценивание человеческой жизни. Насилие порождает ответное насилие.
- Вашу точку зрения разделяют все члены комиссии?
- Нет, соотношение сторонников и противников смертной казни примерно половина на половину. Всего в комиссию входят 13 человек - это общественные деятели, всемирно известный психолог, юрист, журналист, священник и т. п. Собираемся мы раз в неделю. На каждом заседании всем раздают по две папки. Самая страшная - зеленая, в ней судьбы 6 - 10 смертников, а в другой - 100 - 200 общеуголовных дел. Ведь мы можем миловать не только смертников, но и отсидевших половину или три четверти срока и положительно себя зарекомендовавших.
- И как решается судьба человека?
- Открытым голосованием, абсолютным большинством. Перед этим каждый высказывает свою точку зрения.
- В 1992 г. из 56 убийц, дела которых прошли через комиссию, 55 были помилованы. В 1993 г. из 153 приговоренных к расстрелу помиловали 149 убийц, в прошлом - из 137 сохранили жизнь 124. А ведь по расстрельным статьям проходят не "заблудшие овцы", а отъявленные негодяи, рецидивисты, на счету которых не одна загубленная жизнь.
В том-то и дело, что это не так. К расстрелу приговариваются не главари мафии, не наемные убийцы. За время существования нашей комиссии ни одного такого дела не было. Ни одного! В 95% случаев на смерть осуждают полностью деградировавших личностей, низший слой - простых работяг, которые совершили убийства по и пьянке. Бытовуха. Они не могут нанять хороших адвокатов, не могут сами себя защитить. Осуждая их на смерть, делают вид, что ведут бескомпромиссную борьбу с преступностью. Давайте возьмем наугад одно дело из зеленой папки...
"Николай после совместного распития напитков е братом Петром во время ссоры, защищаясь от насильственных действий последнего, совершил убийство Петра, нанеся удары топором... Потом сходил домой, взял ружье и убил еще троих..." Страшное убийство? Страшное. Но это не тот преступник, который сознательно обдумывает изощренные способы и методы убийства и держит в страхе народ. Бытовушник действует стихийно, импульсивно, он не знает, что может натворить через час. В нем просыпается зверь только тогда, когда его оскорбили, обидели. Они не готовятся к преступлению заранее. Хотя, конечно, это не оправдывает их действий, но тем не менее надо все же проводить грань между "бытовиками" и рецидивистами. Вот говорят, у нас разгул бандитизма. А где эти бандиты по расстрельным делам? У них хорошие адвокаты, связи наверху, деньги. За все время через нас прошла лишь одна серьезная группа. Они планировали преступления заранее: убивали таксистов, врывались в квартиры, насиловали женщин... Все рецидивисты. И четырех осужденных на казнь троим оставили приговор без изменения. Одного помиловали. Он присоединился к банде позже, и на его счету было лишь одно убийство...
- Ваше предложение о помиловании еще не означает, что преступнику сохраняется жизнь. Окончательно этот вопрос решает своим указом Президент. Бывали ли случаи, когда он не соглашался с вами?
- Иногда он делает на полях замечание: "Не слишком ли мягко?", "Посмотрите еще раз". Наше решение о помиловании он отменил лишь в двух случаях. Написал: "Не согласен".
- У кого меньше всего бывает шансов на ваше помилование?
- У маньяков и тех, кто совершил насилие над детьми. Ну как, например, простить мать (было такое дело), которая вывела свое маленькое дитя голеньким на мороз и ушла. А когда ребенок, крича: "Мама, мамочка, не бросай меня", догнал ее, та отвела его еще дальше, где он и замерз.
- Это расстрельное дело?
- Нет, общеуголовное. Ей дали 12 лет, она 8 отсидела и просила о сокращении срока, но мы отказали. Или другой случай, связанный с "дедовщиной" в армии. Находясь где-то в степи, несколько старослужащих издевались над "молодым": били, насиловали. Тот сумел завести автомобиль и передавил всех своих мучителей. Ему был вынесен смертный приговор, но мы добились его замены 15 годами тюрьмы.
- Помилование - это по сути антиправовой акт, правовым ведь считается только решение суда...
- Мы смотрим на вещи несколько иначе, чем судьи. Если у нас есть хоть какие-то сомнения в виновности, стараемся не рисковать, чтобы не ошибиться. Наши суды уже не одного невинного отправили на смерть. Вот. например, проходил через комиссию "смертник", убивший в Калуге редактора местной газеты. Нам психиатр говорит: смотрите, у него родовая травма на голове, писался до 12 лет, в армию не взяли, трижды сидел в психушке, а его признали нормальным и осудили на смерть. Он просил, чтобы его считали политическим, а не уголовником. Писал, что разочаровался в демократах и, если выйдет на свободу, будет их убивать. Составил список из 15 человек, и первый в нем - Ельцин. Расстрелять его - значит убить больного человека. С другой стороны, он опасен для общества. На мой взгляд, ему можно сохранить жизнь, но ее остаток он должен провести за решеткой.
- Но, если, как вы утверждаете, смертная казнь не наказание, можно ли рассматривать ее как устрашающий фактор для потенциального преступника? Возможно, угроза самому лишиться жизни сможет остановить его от последнего шага?
- Многие известные психиатры утверждают, что угроза смертной казни не остановит убийцу, который идет на преступления обдуманно и сознательно. Когда он убивает, то уверен в своей безнаказанности, в том, что сумеет скрыться и замести следы. "Бытовушники" об этом просто не задумываются. Кроме того, статистика свидетельствует, что преступность в странах, где существует смертная казнь, не ниже, чем в тех, где она отсутствует.
- Вы находите какие-то оправдания многим преступникам, но ведь здесь есть и другая сторона: убитые, искалеченные, слезы и страдания их жен, матерей, детей. А вы можете, извините за жестокий вопрос, поставить себя на место родителей, у которых бандиты истерзали и убили единственного сына?
- Их чувства понять можно. И виновный должен нести наказание. Мы, например, "пробили" пожизненное заключение, которое, кстати, в России оказалось пострашнее смерти. Вот что написал нам один из "пожизненных": "Уважаемые члены гуманной комиссии. Спасибо, что вы для меня сделали. Однако при таких условиях содержания в тюрьме у нас, "вечных", невольно возникает вопрос: какая из смертей лучше - мгновенный расстрел или же мучительно долгая - пожизненное заключение. Я выбираю первое, поэтому прошу меня расстрелять". Почему считается, что преступника нужно непременно убивать? Эту психологию мы должны изживать.
- Думаете, сейчас, когда криминальный беспредел захлестнул Россию, для этого самое подходящее время?
- Нас уже предупреждали "высокие" чиновники, что мы слишком далеко заберемся, милуя столько осужденных. Мол, на Президента тень бросаем. Но мы хотим доказать, что страна может обойтись и без смертной казни, нужно готовить людей к этому. Вся Европа для себя этот вопрос уже решила, а можем ли мы нашу преступность сравнить с их? Мы "пробили" пожизненное заключение, это уже кое-что. Следующим шагом могло бы быть введение моратория на смертную казнь на несколько лет, чтобы народ увидел, как отреагирует преступность на это. А потом уж решать.
- Скажите, вам предлагают взятки? Идут ли угрозы, шантаж?
- Конечно. Как со стороны друзей "смертников" и общеуголовников, так и родственников жертв преступлений. Больше, конечно, угроз. Бывают и курьезные случаи. Однажды в булочной ко мне подошел здоровенный детина, наверное, узнал меня, и, взяв за грудки, сказал, что, если мы Чикатило помилуем, он собственными руками меня порешит.
- Если не секрет, когда рассматривали дело Чикатило, был ли кто из членов комиссии против его казни?
- Несколько человек. У нас есть люди, которые всегда принципиально голосуют за помилование. Помню, на обсуждении дела нашему юристу был задан вопрос: "Если мы заменим ему казнь на пожизненное заключение, есть ли хоть ничтожная вероятность того, что он каким-то образом окажется на свободе?" Тот подумал и сказал, что есть. Тогда за оставление приговора проголосовали и некоторые сомневающиеся. И я в их числе.
- Проявляют ли криминальные структуры интерес к вашей комиссии?
- Еще какой! Есть даже попытки внедрить в нее своих людей. Я пока многое не могу по этому поводу рассказать, но, к примеру, мое место стоит 1 млн. долларов. Для них очень важно иметь здесь своего человека, заблаговременно знать, что происходит, кого помиловали, кому сократили срок, и делать на этом большие деньги.
- Вы не боитесь?
- Конечно, боюсь.
- А охрана у вас есть?
- На кой она мне, если кто-то захочет меня убрать, то уберут, никто не поможет. Одна защита - мое честное имя.
Беседовал Михаил ГИБЛОВ
Преступник ценнее