Много писем приходит в редакцию по денежным, финансовым, валютным вопросам. "Почему 10 - 20 и более лет тому назад в магазинах были свободно в продаже осетровые рыбы и даже черная икра? Сейчас все это исчезло". "Может ли гражданин СССР пользоваться услугами заграничных банков?" "Почему не будет денежной реформы?" "Рубль почему-то не стал конвертируемой валютой. Что, мы сознательно отказываемся от этой выгоды?" - интересуются читатели.
СПРАШИВАЮТ О МНОГОМ. Не спрашивают разве что о механизме денежного оборота страны. А ведь именно здесь "зарыта собака". Поэтому разговор начнем именно с этого.
Если бы можно было с высоты птичьего полета обозреть народное хозяйство, то прежде всего бросились бы в глаза два колоссальных встречных потока между предприятиями, организациями, гражданами - товарный и денежный. Деньги - средство обращения товаров. Они при посредстве цен доводят произведенное до потребителей: от заводов и фабрик до детских садов и семейных столов. В течение долгого времени эти потоки - товарный и денежный - у нас были слабо сцеплены, разбалансированы. Денег в хозяйстве обращается намного больше, чем это объективно необходимо для нормального хода дел. Так определил старый хозяйственный механизм, основы которого были заложены еще в первые годы индустриализации. Его-то мы теперь хотим заменить новым, выводящим хозяйство на эффективное развитие.
НА РУБЛЬ - ГРИВЕННИК
Денежный поток состоит из двух: безналичного и наличного (зарплата, гонорары). На рубль безналичных денег приходится примерно гривенник наличных. Уже из одного этого можно заключить, что основа стабильности, устойчивости рубля - в безналичном обороте. Где тут начало и где конец?
Скажем, народнохозяйственный план определяет: столько-то миллионов рублей надо затратить на капиталовложения - строительство новых и реконструкцию, модернизацию действующих предприятий. Примерно от четверти до трети этих капиталовложений пойдет на оплату труда.
Значит, уже предопределено, сколько наличных денег включится в оборот. И все будет в порядке, если объекты вовремя войдут в строй и своей продукцией окупят расходы. Но строим-то мы вдвое-втрое дольше, чем положено по нормам! А это значит, что строителям будет выдано вдвое-втрое больше денег, чем планировалось. Должной отдачи (эффективности) от их трудовых усилий, а также продукции с "долгостроев" еще нет и нет, а деньги выданы сполна. И они вскоре оказываются в магазинах, где купить по существу нечего. Спрос перехлестывает предложение товаров. И это - главный канал инфляционных процессов.
ОТКУДА ЛИШНИЕ ДЕНЬГИ?
Каков же механизм появления в обороте чрезмерных денежных средств? Деньги входят в оборот или изымаются из оборота единственным в любой стране учреждением - банком. Если темпы выдачи ссуд превышают темпы их возврата заемщиками (предприятиями, объединениями), то количество денег в обороте нарастает. И наоборот. Предприятия на эти деньги покупают сырье, материалы, топливо и т. п.
За те же последние 2-3 пятилетки запасы материальных ценностей на наших предприятиях растут в полтора-два раза быстрее, чем объемы производства. Финансируется это "плюшкинское накопительство" в основном банковскими ссудами. С начала 30-х годов банки весьма подобрели к заемщикам: продлевают сроки кредитования, прощают долги и т. п. Взять-то взял, в срок не вернул, да еще и новую ссуду получил. Чем не жизнь бесхозяйственности? То есть, строго говоря, кредит утерял свойства кредита: на точный срок, с возвратом и за плату.
Здесь всему голова - "натуральный" план. Он ведь составляется не в пределах реальных денежных накоплений хозяйства, а как раз наоборот: Госплан штуки, тонны, метры продукции спланировал, а потом банки и Министерство финансов должны непременно изыскать средства и профинансировать все плановые расходы. Статус Госплана выше. Перечить ему, если даже он ошибся, они особенно не могут. Госбанку ничего другого не остается, как выпускать в оборот "лишние" деньги. Все здесь было бы, как говорится, еще куда ни шло, но вот закавыка: тем самым подрубаются стимулы эффективного хозяйствования предприятий и объединений. Сколько ни трать - деньги дадут. Таков второй канал инфляции.
Опять же - как в строительстве - часть полученных в ссуду денег превращается в наличные выдачи: зарплату, премии. Значит, можно платить не только за дело, но и за простои, брак, халатность, перекуры.
Получается что: очаг болезни - это безналичный денежный оборот, а метастазы - в наличном. Потому что никакое самофинансирование невозможно при "натуральном" народнохозяйственном планировании, "собесовском" кредитовании, "затратных" ценах и т. п. Хозяйственный опыт двух последних десятилетий научил нас этому, хотя теоретически это было всегда очевидным.
По названным причинам радикальная реформа включает не только (я бы даже сказал - не столько) перевод предприятий на хозрасчетное самофинансирование и самоуправление, но и другие реформы-планирования, снабжения, ценообразования, финансов и кредита, оплаты труда. Хозяйственный механизм - плотная цепь звеньев. Достаточно ослабнуть одному - разорвется вся цепь.
ТОРГУЕМ НА "ЧУЖИЕ"
И последнее - об обратимости валюты. Она нужна не для торговли с другими странами. Торговать можно - по ценам мирового рынка - и на те деньги, в которых эти цены исчисляются. Конечно, лучше бы торговать "на свои", но можно и "на чужие". Обратимость рубля в другие валюты нужна прежде всего для точной, объективной оценки, сравнения - что эффективно и что неэффективно у нас производится с позиций мировой экономики, что можно с прибытком купить, а что с выгодой продать.
Пока что у нас действуют многочисленные, волевым образом установленные валютные коэффициенты - коэффициенты пересчета одной валюты в другие. По сути дела, это примерно то же, что, скажем, установление Госкомспортом коэффициентов пересчета футбольных голов в хоккейные, баскетбольные, волейбольные, ватерпольные... И во многих случаях при таких коэффициентах нельзя точно сказать, в убыток или в прибыток для казны ведут дела внешнеторговые объединения, фирмы и те (их меньше сотни) предприятия, которым дано право самостоятельного выхода на внешний рынок.
До тех пор, пока наше народное хозяйство было сравнительно мало включено в международное разделение труда, необратимость рубля в другие валюты (исключая крайне незначительные обмены по так называемым неторговым операциям) была терпимой. Пока эффективность нашего хозяйствования была сравнительно невысокой и даже понижалась, иного решения и не могло быть. Иначе была бы реальной угроза, что нас постепенно экономически колонизируют или ввергнут в безнадежные долги. Примеры тому среди стран с конвертируемой валютой есть.
НА ВОПРОСЫ - КОНКРЕТНО
В последние 2 - 3 пятилетки денежные доходы населения росли быстрее, чем объемы производства потребительских товаров. А когда платежеспособный спрос устойчиво опережает товарное предложение, то осетровые рыбы и прочие упомянутые товары на полках не задерживаются.
Рубль был конвертируемой валютой в 20-е годы, а с началом индустриализации страны перестал быть таковым. Нынешняя радикальная реформа ставит задачу превращения рубля в конвертируемый, прежде всего - на рынке СЭВ.
Гражданин СССР может пользоваться услугами иностранных банков. Так поступал, например, академик Л. Канторович, лауреат Нобелевской премии. Да и любой командированный может вместо кошелька положить деньги в банк и расплачиваться через его посредство.
Денежная реформа в наших нынешних условиях, думаю, бессмысленна. Такое действие государства означало бы примерно то же, что и поведение хозяйки, у которой дома прорвало водопроводный кран, а она вместо его перекрытия пытается "изъять" тряпкой воду с пола.
В. ПЕРЛАМУТРОВ, доктор экономических наук
КАК СОХРАНЯЛИ СВОИ СБЕРЕЖЕНИЯ НАШИ ПРЕДКИ? Это сладкое слово "кубышка"...