Беседа с секретарем правления Союза писателей СССР В. Н. КРУПИНЫМ.
КОРР. Владимир Николаевич, вы принадлежите к отряду писателей-деревенщиков...
В. К. Простите, если перебью вас. Принадлежать к этому отряду честь, и честь высокая. Термин "деревенская проза" придумывался без любви к данной прозе, но прошло время, и мир видит, что это главная литература современности: в ней высокая традиция классики, сочетающей философию и художественность, в ней наибольшая обостренность, забота о судьбе Отечества... Поощряемая премиями, тиражами и званиями сладкоголосая или бесконфликтная литература конца 40 - 50-х годов была подобна коллективной усыпляющей маске. И подобно тому, как в 41-м сибирские полки спасли Москву, так и "деревенская", и идущая рядом с нею "военная" проза спасли советскую литературу от бесславья, от мучительного позора заставлять людей видеть мир в назойливо розовом цвете. Так что ваше определение меня, как писателя деревенской школы, повторяю, честь, которую еще надо заслужить.
КОРР. Но вы с удовольствием пишете о деревне, хорошо знаете ее быт и проблемы. Вероятно, деревня и сформировала вас как писателя?
В. К. Я скоро уже тридцать лет, как москвич, но... но я тот самый волк, которого сколько ни корми, он все в лес смотрит. Москва стоит на земле вятичей, я вятич, так и оправдываю свое местожительство. Но есть великое понятие - Родина, есть пословица: "Где родился, там и пригодился", есть место, давшее мне жизнь, язык, любовь, место, где дедовские могилы. Это вятская земля, теперешняя Кировская область. Там я бываю четыре, пять, а то и шесть раз в году. И если долго не еду туда, болею даже физически, маюсь, хожу из угла в угол, все из рук валится. Там почти единственный аккумулятор моей работы. Но бывать на родине очень тяжело, гораздо приятнее посещать другие края страны.
КОРР. Почему?
В. К. Там все время вижу то, на что не смею закрыть глаза: гибель деревень, гибель уклада жизни, отсюда рост разврата и преступности, гибель культуры. Народные ремесла - удел немногих, забывает молодежь плотницкое, печное, скорняжное, шорное дело. Оставь сегодня молодую семью в лесу, даже дай им пилу и топор - погибнут.
КОРР. Владимир Николаевич, не слишком ли вы преувеличиваете?
В. К. Нет, надо видеть размеры катастрофы. Мы очнулись у обрыва, мы застали страну в запущенном, расхристанном виде. Понятие хозяина страны низвелось до личного хозяйства, человек стал крепнуть, не надеясь на страну, она от этого ослабла.
КОРР. Почему "не надеясь"?
В. К. Обманывали много. Врали постоянно народу. Вот будет светлое будущее, вот завтра наступит изобилие. Это принцип Талейрана - обещать, обещать, обещать... И мы все ждали и все верили, и жизни проходили, а следующим поколениям то же обещали. Историки изолгались, но жили хорошо, без работы не оставались. Еще бы - переписывать историю каждые десять - пятнадцать лет, долбить в истории ниши, куда вставлять новые лики для всеобщего почитания. Счастье наше - у нас терпеливый народ, другой бы разве потерпел все эти издевательства? Держи корову - не держи корову, прирежем тебе сотки две - отрежем у тебя три-четыре. Гречку сей по приказу, кукурузу сей в Карелии. Как шутили вполголоса: "Колхоз - дело добровольное. Хошь - вступай, не хошь - корову отберем".
КОРР. Сегодня, как видите, к деревне самое пристальное внимание...
В. К. Деревень в обычном понимании уже не осталось. Отечество вышло из деревень. Язык, культура, близость к природе, труду воспитывали высокие чистые души - и все это под бульдозер. Противно читать и слушать изуверские рассуждения о поголовном пьянстве в деревне в период "развитого алкоголизма". Кто же тогда кормил города? От истощения ведь люди не падали. Хорошо хоть еще перестал раздаваться этот хамский крик: "Деревня!", адресованный к измученным людям, которые, как вьючные животные, ехали в город за любым пустяком, а в последнее время даже за едой. Снесли деревни, отобрали коров, дождались "благоденствия" и... пошли торговать лесом, да льном, да хлопком, да нефтью. Плохо дело? Плохо. Давай спасаться лысенковскими планами поворота северных рек, сетью гидроэлектростанций.
Именно сетью - точнее не скажешь. В этой сети всем нам отведена роль задыхающейся рыбы.
КОРР. Но ведь энергии не хватает той же самой деревне, доильные аппараты бездействуют в самое горячее время.
В. К. Энергии хватает. Если не гнаться, задрав штаны, за развитием техники, если сокращать, а не увеличивать потребление. У нас же все графики только вверх, только под потолок. Зачем нам такие трактора, которые калечат землю, и тому подобное?
Верю в возрождение деревни. Если главной фигурой в стране будет не эстрадный актер, не хоккеист, а кормилец. Верю в семейный подряд.
КОРР. Общественность сейчас ставит вопрос о существенном улучшении качества жизни...
В. К. Да, это, может быть, главное завоевание после апрельского Пленума. Уменьшается число анонимок, вызываемых ранее к жизни не только квартирными склоками, но и положением дел в хозяйстве и страхом за себя: назовут жалобщиком, доносчиком, со свету сживут. Голос общественности крепнет. Разве бы можно было без мнения общественности бороться с планами Минводхоза, Гидропроекта? Спасать памятники культуры, истории...
КОРР. Но планы проектантов продолжаются, памятники сносят...
В. К. По крайней мере мы знаем об этом. А то так было, что самолеты захватывают только на диком Западе, что нации ссорятся только при капитализме. Конечно, общественность может далеко не все. Кто боролся за правое дело, тот знает, каково бороться.
КОРР. Вам не кажется, что борьба иной раз отражает столкновение групповых интересов, в частности и в СП СССР?
В. К. Разве это незаметно по журнально-газетной перебранке? Стыдно перед читателями. Приедешь на встречу с ними на Урале или в Сибири, вопрос: чего не поделили писатели - совесть народа? Действительно, уж какая мы совесть, когда полемика переходит в желание уесть друг друга, смешать с грязью.
КОРР. Но вы же секретарь правления Союза писателей СССР...
В. К. Один из... Да, секретарь, и от этого втройне стыдно.
КОРР. Некоторые читатели, раздраженные групповыми "столкновениями", ставят вопрос: а нужен ли вообще Союз писателей?
В. К. Конечно, он требует функциональных изменений. Это не департамент, а общественная организация. Работа комиссий Союза писателей: по литнаследству, по охране памятников культуры, природы, по градостроительству, языку, творческие секции прозаиков, поэтов, критиков, работа с молодыми писателями - это нужная работа Союза писателей. Но писательские выезды, называемые устрашающим словом "десанты", - отголосок видимости творческой жизни. Устарели и премии, и звания. И мы на своих собраниях говорим об этом. Но вот пример нашей слабости, может, даже и робости: на последнем пленуме Союза писателей предложено было внести в решение пленума осуждение деятельности Минводхоза и Гидропроекта как организаций, натворивших много бед. Бурное обсуждение, проголосовали. Большинство - за то, чтобы выразить недоверие деятельности данных ведомств... И что? И кто об этом узнал? Никто... Постановление не было напечатано. Что это, как не трусость?
Вот так и спасаем деревни, в которых истоки народной культуры, истории страны и ее будущего.
Беседу вел С. ПЕСТОВ
ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР. Евгений Евтушенко: "...и только совесть - власть?!"