Об официальных встречах между М. С. Горбачевым и Дж. Бушем знают все. А вот о том, что первая их встреча намечалась еще весной 1984 г., известно очень немногим. Об этой истории рассказывает Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР В. ИСРАЭЛЯН.
В ТУ ПОРУ я работал представителем Советского Союза на Женевской конференции по разоружению. Моим американским коллегой по конференции был посол Льюис Филдс, который слыл протеже вице-президента Буша, и сам при случае подчеркивал это.
В марте 1984 г. Филдс отправился в Вашингтон для консультаций. Возвратившись, он попросил меня о встрече. Я пригласил его в резиденцию нашей делегации, но он предложил встретиться на "нейтральной почве", в одном из загородных ресторанов.
Во время обеда ничего особенного американец мне не сообщил. Сказал, что в апреле в Женеву прибывает вице- президент Буш, который лично представит американский проект. О содержании проекта Филдс говорил в самых общих чертах, уже известных по прессе, и у меня возникло недоумение: для чего американцу понадобилось уединение?
Когда я уже собирался попрощаться с Филдсом, он предложил мне пройтись после обеда.
- В Вашингтоне хотели бы установить серьезный, деловой контакт с кремлевским руководством, - начал Филдс. - И вице- президент Буш готов встретиться с одним из новых советских лидеров во время своего визита в Женеву. Встреча должна носить строго конфиденциальный характер. На мой вопрос, имеют ли американцы конкретно кого-нибудь из советских деятелей в виду, Филдс однозначно ответил, что вице- президент хотел бы встретиться с М. Горбачевым как наиболее вероятным будущим лидером Советского Союза.
У меня сразу возник вопрос, почему это важное предложение делается через меня, а не по нормальным дипломатическим каналам - через наше посольство в Вашингтоне или американское в Москве? Филдс вразумительного ответа дать не смог, сказав, что лишь выполняет полученное поручение. Для себя я объяснял такой образ действия американцев тем, что, поскольку предлагавшаяся встреча должна была произойти в Швейцарии, они могли прийти к заключению, что удобнее действовать в этой ситуации через советского представителя на конференции, с которым вице-президент был хорошо знаком.
Дело в том, что Дж. Буш был постоянным представителем США при ООН в 1971-1973 гг., когда я работал первым заместителем представителя СССР.
Филдсу я сказал, что содержание нашей беседы будет сообщено в Москву. Но этим разговором я был крайне озадачен. Внешне ситуация вроде была простая. Мой долг был передать в Москву изложенную Филдсом американскую идею, и дело с концом. Но когда я представлял возможную реакцию на мою шифровку в Центр, то у меня возникали колебания. Ведь только скончался Ю. Андропов, и у руководства КПСС и государства встал К. Черненко. Мой доклад в Москву о планах проведения встречи с "будущим советским лидером" оказался бы по меньшей мере несвоевременным.
Опасался я и того, что американская идея может быть воспринята в Москве как провокация, направленная на раскол в советском руководстве, что осложнило бы и так крайне натянутые отношения между нашими двумя странами. Поэтому я решил повременить с докладом в Москву, ожидая дальнейшего развития событий.
Филдс к теме о встрече Буша с Горбачевым больше не возвращался. Тем временем в середине апреля в Женеву прибыл Буш. Его выступление на Конференции по разоружению было намечено на 18 апреля, а накануне мне на квартиру позвонил Садрудин Ага Хан и таинственно сообщил, что 17-го вечером со мной хотел бы встретиться "наш общий друг". Видный международный деятель, в течение многих лет выполняющий различные ответственные и деликатные поручения мирового сообщества, Ага Хан был долгие годы близок с Бушем.
Беседу мы начали втроем. Буш кратко коснулся главной цели своего визитка в Женеву - внести проект договора о Запрещении химического оружия. Когда мы перешли к другим вопросам, Ага Хан покинул нас, и мы с Бушем остались вдвоем. Он сразу же перевел разговор на возможность проведения неофициальной советско-американской встречи. Буш подтвердил поручение, данное им Филдсу, добавил, что место и время встречи можно будет определить с учетом взаимных пожеланий и возможностей. Что касается содержания бесед, то, учитывая неофициальный характер предлагаемой встречи, каждый из участников был бы волен затрагивать любую тему. В качестве своего собеседника как будущего советского лидера он назвал только одну фамилию. "Вашим следующим лидером будет Горбачев", - уверенно заявил он.
Эти слова врезались мне в память.
Буш напомнил мне, что был уже дважды в Москве (в 1982 и 1984 гг.), представлял США на похоронах Брежнева и Андропова и не исключает, что в таком же качестве ему вновь придется посетить нашу столицу. (Так оно и произошло - Буш приезжал и на похороны Черненко).
Я обещал Бушу доложить в Москву о его предложении.
Через неделю в Москве я при первой же встрече с министром доложил ему о предложении Буша. Громыко внимательно выслушал меня, не прерывал и не задал ни единого вопроса. Когда я закончил доклад, наступило тягостное молчание. Министр смотрел куда-то в сторону от меня и о чем-то напряженно думал. Затем, обернувшись ко мне, он сказал: "Ну, как там у вас дела на Конференции по разоружению?". Я понял, что разговор закончен.
Оказало ли американское предложение о встрече с "будущим лидером Советского Союза", сделанное в 1984 г. Дж. Бушем, какое-либо влияние на позицию самого А. Громыко? Ведь именно он предложил избрать Генеральным секретарем ЦК КПСС М. С. Горбачева. На этот вопрос мог бы ответить только сам Громыко. После своего ухода в отставку из МИДа, я все хотел поговорить на эту тему с Андреем Андреевичем. Да так и не получилось.
Решив предать гласности указанный эпизод, я написал об этом президенту США. Недавно пришел ответ, в котором сообщалось, что Дж. Буш не возражает против публикации.
СТРОИТЕЛЬСТВО ПОСОЛЬСТВА США СТОИЛО 30 МЛН. ДОЛЛАРОВ. Демократы "клопов" не боятся