Они живут вдвоем. 77-летняя Галина Ильинична и 13-летний Ваня. У них двухкомнатная квартира на Новом Арбате, на высоком этаже. Красиво. Вся Москва видна. Это все, что осталось от прошлого.
Старший в семье - младший
В ПРОШЛОМ были у Вани мама и папа. Татьяна и Виталий. Татьяна погибла, когда Ване было три года, Виталий умер, когда Ване было девять. После этого случилось еще одно несчастье. Похоронив невестку и сына, Галина Ильинична и себя почувствовала очень неважно. Она понимала, что нужна внуку, и потому решила улучшить себе зрение. В результате врачебной ошибки ухудшила. Видит расплывчатые контуры предметов. И все.
Поэтому Ваня уже несколько лет ведет совсем взрослый, самостоятельный образ жизни. Само собой, в школу и из школы ходит сам. Сам ходит на секцию карате, сам ездит на занятия по английскому и к учителю математики. Сам гуляет по улицам. Сам добирается в гости к знакомым на метро и в наземном транспорте. Он уже достаточно хорошо изучил Москву.
Сам, естественно, делает уроки. Сам читает иногда бабушке книжки. Невозможность читать для Галины Ильиничны - большая потеря. Радиопостановки литературного голода не утоляют. Для нее, человека из литературной семьи с глубокими корнями, - это одна из драм жизни.
Корни уходят в восемнадцатый век. Дед Галины Ильиничны - Славутинский, тот самый, знаменитый, который вел в некрасовском "Современнике" рубрики, касавшиеся деревни и внутренней жизни России.
Бич русской интеллигенции
ВАНЯ и его бабушка живут нормально. Со своими проблемами, со своими радостями. Одна из самых больших недавних радостей - друзья выпустили книгу стихов Виталия Славутинского и воспоминаний о нем.
Кто бы мог ожидать, что блестящий студент истфака МГУ, специалист по истории Америки, Виталий Славутинский замкнется в себе, не будет думать о карьере, станет таким домашним, русским поэтом.
После МГУ он три года работал на радио, потом в газете "Известия". Его отец - муж Галины Ильиничны - был известным журналистом и писателем, и Вите прочили такую же перспективу. Но он уже в "Известиях" занялся сельской тематикой. И наверное, сработали фамильные гены в четвертом поколении писателя-деревенщика. Когда-то Славутинский, чиновник по особым поручениям при Салтыкове-Щедрине, вице-губернаторе Рязанской губернии, перебрался в Москву на вольные хлеба - обозревать внутреннюю жизнь России в известном литературном журнале по приглашению Добролюбова. А Витя Славутинский, наоборот, из Москвы уехал в деревню. В то время как друзья уезжали на Запад и успешно выстраивали там судьбу, он купил дом в деревне Дорофеево Костромской области недалеко от музея-усадьбы Островского - Щелыково.
Его университетский друг Вячеслав Белоновский писал потом в воспоминаниях, что, встретившись с Витей после 17-летней разлуки, был потрясен, что этот арбатский мальчик, любимец курса, который вряд ли бы тогда отличил чернозем от суглинка, березку от ракиты, теперь рассказывал ему, выросшему в деревне, со знанием дела особенности весновспашки, посадки деревьев под осень, укрепления стены осевшего сельского дома, чем семиглазка по вкусовым качествам отличается от другой картошки и так далее.
Виталий попытался стать фермером, что для него, романтического поэта, было сверхнеобычно. Витя надеялся на чудо и хотел от жизни всего сразу. В перестроечную эпоху для налаживания деревенского хозяйства романтического оптимизма было мало. Очень непросто складывались его отношения с местными жителями. Его и уважали как журналиста, и любили как поэта (про нас пишет), и одновременно обворовывали, и отношения выясняли "на отшибе", и к носу с горбинкой придирались ("Если еврей, почему не в Израиль, а к нам?"), и за советом шли, и избу "за просто так" чинили.
Но все же роль новорусского фермера Виталий не вытянул. Водка - вечный бич русской интеллигенции.
Держать удар
ВАНЯ очень похож на папу. У него добрые доверчивые глаза, несмотря на некий налет драматизма во взгляде. Желание всех любить и всем доверять борется в нем с выработанной уже настороженностью, с умением "держать удар", с мгновенной реакцией самозащиты. Что ж, это уже вина нас, взрослых. Не все бывают к нему добры. Хотя, конечно, и Союз писателей старается помочь, чем может, и Международный Литфонд дает путевки в Дом творчества со скидками, и районная управа "Арбат" помогает, и друзья Виталия совсем недавно подарили Ване "Пентиум". Теперь весь класс собирается после уроков возле этого компьютера. Галина Ильинична только успевает ребят чаем поить - радуется, что все к ним приходят.
Самая страшная трагедия для Вани и его бабушки, какая только мыслима, - это разлука. Поэтому остается уповать на то, что госчиновники, от которых зависит хрупкое равновесие и благополучие этой семьи, отнесутся к двум этим любящим друг друга людям с пониманием, сочувствием и любовью, помня, что никто из нас ни от какой печали не застрахован.
Мы сидим на кухне с Галиной Ильиничной и Ваней, пьем чай. Я спрашиваю, чем он собирается заниматься в будущем. Он говорит, что любит рисовать. Но главное - это научиться зарабатывать деньги, потому что они с бабушкой должны нормально жить. Он уже знает, что деньги можно заработать на разрисовке витрин, например в переходах. Так многие мальчишки делают.
Еще он любит танцевать. Этим не заработаешь, но это отличная разрядка. В его психологически непростой ситуации "разряжаться" надо уметь, причем безвредно для себя и бабушки.
От него - от Вани - исходит, несмотря ни на что, здоровая, счастливая энергия жизни. У Вани есть то, чего нет у многих его сверстников с внешне более благополучной судьбой. У него есть чувство ответственности - за себя и за бабушку.
И в этом "опора" Галины Ильиничны, и в этом их спасение. Желание счастья в человеке истребить трудно. Тем более если романтика - это семейная черта.
"Не люблю, когда мама..."