Только неделя счастья выпала на долю писателя и дипломата Александра Сергеевича Грибоедова и юной грузинской княжны Нины ЧАВЧАВАДЗЕ.
По законам сентиментализма
В ТИФЛИС в июле 1828 года Грибоедов прибыл в угнетенном состоянии духа. Подписавший благоприятный для России Туркманчайский договор с Персией, он был обласкан государем: повышен в чине, награжден орденом Святой Анны 2-й степени, четырьмя тысячами червонцев и... отправлен обратно в Персию в качестве министра-посланника - следить за выполнением персами договора. Александр Сергеевич лучше, чем кто-либо другой, представлял себе, насколько опасна его миссия. Недаром, прощаясь, он сказал Пушкину: "Вы не знаете этих людей: вы увидите, дело дойдет до ножей". Воистину пророческая фраза.
Однако он человек служивый, приказ получен, и надо его выполнять. А все сантименты в сторону. Кстати, любые проявления сентиментальности всегда вызывали у Грибоедова сильнейшее неприятие. Тем удивительнее, что история его любви, пришедшаяся как раз на последний приезд в Тифлис, развивалась по законам сентиментализма.
Нину Чавчавадзе, дочь своего друга губернатора Эривани, Нахичеванской и Ордебадской земель, князя Александра Чавчавадзе Грибоедов знал с раннего детства - был ее учителем музыки.
В тот день, когда поэт взглянул на свою бывшую ученицу совсем другими глазами: влюбленного мужчины, он... Впрочем, об этом лучше расскажет сам Александр Сергеевич:
"Я обедал у старинной моей приятельницы Аквердовой, за столом сидел против Нины Чавчавадзе... Все на нее глядел, задумался, сердце забилось, не знаю, беспокойство ли другого рода, по службе, теперь необыкновенно важной, или что другое придало мне решительность необычайную, выходя из стола, я взял ее за руку и сказал ей по-французски: "Пойдемте со мной, мне нужно что-то сказать вам". Она меня послушалась, как и всегда, верно, думала, что я усажу ее за фортепиано... мы... взошли в комнату, щеки у меня разгорелись, дыханье занялось, я не помню, что я начал ей бормотать, и все живее и живее, она заплакала, засмеялась, я поцеловал ее, потом к матушке ее, к бабушке, к ее второй матери Прасковье Николаевне Ахвердовой, нас благословили..."
Венчались они 23 августа в Сионском соборе в Тифлисе. Иерей записал в церковной книге: "Полномочный министр в Персии Его Императорского Величества статский советник и Кавалер Александр Сергеевич Грибоедов вступил в законный брак с девицею Ниною, дочерью генерал-майора князя Александра Чавчавадзе. Во время венчания случился инцидент, который все присутствующие расценили как дурной знак: поэт уронил кольцо..."
Жестокое сердце
В ПЕРСИЮ новоиспеченные супруги отправились с большой свитой. Одних только лошадей и мулов в караване было более ста. В Эчмиадзине им устроили пышную встречу. Ночью в монастыре, где остановились молодые, Грибоедов сел за письмо. Он хотел рассказать своей петербургской приятельнице Варваре Миклашевич, какая его молодая жена прелесть и как он счастлив. А жена заглядывала ему через плечо и вдруг сказала: "Как это все случилось? Где я и с кем! Будем век жить, не умрем никогда!"
Дальше в Тегеран Грибоедов поехал один, решив временно оставить жену в Тавризе - своей резиденции полномочного представителя Российской империи в Персии.
В столицу Персии он прибыл в воскресенье 5-го дня месяца Раджей, когда Солнце стоит в созвездии Скорпиона. Персы расценили это как дурное знамение. Однако самым обидным для них оказалось то, что российский посланник, как выяснилось, не давал и не брал взяток. За это его даже прозвали "сахтир" - жестокое сердце.
Тоскуя по молодой жене, Грибоедов купил красивую чернильницу, отделанную фарфором, и заказал выгравировать текст на французском: "Пиши мне чаще, мой ангел Ниноби. Весь твой. А. Г. 15 января 1829 года. Тегеран". Александр Сергеевич очень беспокоился о беременной жене и терзался тем, что вынужден оставлять ее одну. "Через восемь дней я рассчитываю покинуть столицу", - писал Грибоедов, имея в виду отъезд из Тегерана в Тавриз. Но этому не суждено было случиться... 30 января Грибоедова, а с ним еще более пятидесяти человек растерзала толпа религиозных фанатиков, подстрекаемая теми, кого бесила настойчивость русского посла в вопросе возвращения пленных, подданных России, на родину. Попытка друзей вывести российского посланника и тех, кто был с ним, через подземный ход не удалась. Александр Сергеевич Грибоедов пал на поле брани с обнаженной саблей в руке. Бесчинствующая толпа таскала его изуродованный труп по улицам несколько дней, а потом бросила в общую яму, где уже лежали тела его товарищей.
Женщина в черном
ОТ НИНЫ долго скрывали страшное известие. Говорили, что она должна ехать в Тифлис, дескать, Александр Сергеевич занемог, уехал туда и велел следом отправляться и ей. Нина отвечала: "Пока не получу письмо от мужа, никуда не тронусь". И лишь 13 февраля по настоятельной просьбе матери она покинула Тавриз. О том, что муж мертв, она узнала, лишь прибыв в Тифлис. "...Спустя несколько дней после моего приезда, когда я едва отдохнула от перенесенной усталости, но все более и более тревожилась в невыразимом, мучительном беспокойстве зловещими предчувствиями, сочли нужным сорвать завесу, скрывающую от меня ужасную правду. Свыше моих сил выразить, что я тогда испытала... Переворот, происшедший в моем существе, был причиной преждевременного разрешения от бремени... Мое бедное дитя прожило только час и уже соединилось со своим несчастным отцом в том мире, где, я надеюсь, найдут место и его добродетели, и все его жестокие страдания. Все же успели окрестить ребенка и дали ему имя Александр, имя его бедного отца..." На семнадцатом году жизни надела Нина Грибоедова черное платье и не снимала его 28 лет, до самой смерти. Грузинские женщины часто ходят в черном, так что ее вдовий наряд удивлял лишь в первые годы.
Похоронили Грибоедова в его любимом Тифлисе, в монастыре святого Давида на горе Мтацминда. На могиле Нина поставила ему памятник, на котором высечены слова: "Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя?!"
НИНА Александровна Грибоедова, урожденная княжна Чавчавадзе, скончалась в июне 1857 года в возрасте сорока пяти неполных лет от холеры. Ухаживая за больным родственником, она отказалась покинуть Тифлис, где свирепствовала эпидемия: родственника выходила, но безнадежно заболела сама.
Николай Муравьев, дальний родственник Нины, в ту пору наместник и главнокомандующий российских войск на Кавказе, записал после ее смерти в дневнике: "Я не знал в жизни женщины более кроткой, добродетельной и самоотверженной, чем Нина Грибоедова..."
"Бесценный друг мой, жаль мне тебя, грустно без тебя как нельзя больше. Теперь я истинно чувствую, что значит любить. Прежде расставался со многими, к которым тоже крепко был привязан, но день, два, неделя - и тоска исчезала, теперь чем далее от тебя, тем хуже. Потерпим еще несколько, ангел мой, и будем молиться Богу, чтобы нам после того никогда более не разлучаться".
Из единственного сохранившегося письма А. С. Грибоедова к жене
История Гали Дьяконовой, ставшей богиней Дали