Двое нас: я и... Пушкин
ВСЕ человечество делится, кроме всего прочего, на людей скромных и не очень. Лично мне более симпатичны люди скромные.
Нескромные люди, если только в меру, тоже ничего. Несмертельно. Можно и их перетерпеть - пусть потешатся.
Но бывают такие крутые хвастунишки, что просто волосы дыбом встают от их тотальной нескромности.
Помню, лет десять назад слышал радиобеседу с Александром Шагановым. Корреспондент спросил у него: "Саша, как вы сами себя оцениваете в роли поэта-песенника?" На что поэт-песенник Саша Шаганов ничтоже сумняшеся ответил: "Я считаю себя лучшим поэтом..." -"Ну уж..." - слегка засомневался и даже смутился корреспондент. Тут Шаганов, видно, понял, что малость перегнул, и решил сбавить обороты. Он немножко подумал и сказал: "Нет, ну, может быть, еще... Пушкин". Пушкин! Ай да Шаганов! Ай да сукин сын! Без всякого юмора. На полном серьезе. Так и сказал. Какой-то там Лермонтов, к примеру, уже и не в счет. Не говоря уж о поздних.
Василий Шандыбин, бывший наш рабочий депутат, тоже не отличился особой скромностью, когда заявил как-то прилюдно о том, что раньше очередь была в Мавзолей к Ленину, а теперь такая же очередь к нему, к Василию Ивановичу.
О нескромниках на этом заканчиваю, ибо меня больше привлекают скромники. Причем в данный момент один-единственный, совершенно уникальный человек. Уникальный именно в плане скромности. К сожалению, уже покойный. Анатолий Павлович МАРУНОВ.
Кажется, он тоже воевал
МНЕ о нем впервые рассказал ветеран МВД, внештатный фотокор журнала "Советская милиция" Виталий Новичков (к сожалению, уже тоже покойный).
Вот его рассказ.
...К 25-летию Победы меня попросили сделать для милицейского журнала хороший снимок сотрудника МВД, ветерана войны, желательно с орденами и желательно, чтобы откуда-нибудь из глубинки, малоизвестного, неприметного, в скромном звании. Вот такое непростое задание.
В тот день мне по делам службы пришлось выехать в Сухобезводное, в УЗ 62/14. Прихватил с собой на всякий случай фотоаппарат: вдруг там кого найду. Закончив дела, спрашиваю у начальника колонии: "А нет ли у вас среди сотрудников ветерана-фронтовика, чтобы для журнала на всю страну запечатлеть?" Начальник колонии подумал-подумал и говорит: "Да ведь такого, чтобы на всю страну, наверное, и нет". "Ну все-таки, - продолжаю настаивать на своем, недаром же фотоаппарат тащил, - с кем-нибудь можно поговорить?" Начальник почесал затылок, поглядел по сторонам и совсем, похоже, озадачился. Потом сделал эдакую небрежную "отмазку": "Да вон старшина Марунов, завгар наш, с мотором возится, по-моему, он тоже воевал, точно не знаю, но вроде бы воевал, поговорите с ним, - сказал он и крикнул: - Толя, это к тебе из УВД, перекури маленько, покалякать надо".
Старшина вылез из-под капота, с недовольным видом стал вытирать промасленные руки ветошью. Невысокий такой, неказистый, смотрит исподлобья: мол, чего тебе надо, ходят тут всякие, от дел людей отрывают.
"Анатолий, - говорю ему, - на каких фронтах воевали?" Таким образом сразу же как бы беру быка за рога. Он скромно так пожал плечами и уклончиво ответил: "Да на разных..." - "Награды, наверное, были?" - "Да, были..." - "Медали?" - "Медали..."
В общем, разговор не клеился. Набрался наглости и напросился к нему домой (благо он жил недалеко), уговорил вытащить из сундука боевые награды. С большой неохотой достал он пару медалей. "За победу над Германией", "За освобождение Праги". Потом еще одну - за город Будапешт. "Может, у вас там и орденок какой-никакой завалялся?" - плавно вывожу его на откровенность. Гляжу, он орден Красной Звезды вытаскивает. Эге, ничего себе! Это уже кое-что! Я-то просто так спросил. Считай, заявленный кадр для журнала уже состоялся: глубинка, невысокое звание, медали, орденок... Но... иду дальше в своем поиске: "Я, гляжу, у вас там еще что-то звенит?" Он, совсем уж смутившись, достает из ящика... орден Ленина! Высшая награда страны! С ума сойти! Я уж совсем разошелся, сошел с тормозов: "А Звезды Героя у вас там случайно нет?" Сказал и язык прикусил, думал, обидится мужичок за такую подначку, а он говорит так нехотя: "Да где-то была..." - и, пошарив, достает из коробочки... боже мой, медаль "Золотая Звезда" Героя Советского Союза! "Это... ваша?!" - едва не потеряв дар речи, задаю нелепейший вопрос. "Моя..." - потупив взор, отвечает Герой. - "Что, и грамота есть?" - "Есть". - Он принес из другой комнаты Грамоту Верховного Совета СССР, в которой говорится, что согласно Указу от 24 апреля 1945 года за мужество и героизм, проявленные при штурме реки Грон (Венгрия), водителю танка Т-34 Марунову Анатолию Павловичу присвоено звание Героя Советского Союза.
Никто не хотел быть "двадцать пятым"
- КАК же так получилось, -спросил я потом начальника отдела кадров, - человек имел та-а-кую награду (!), Звезду Героя в коробочке хранил (!), а никто об этом ничего не знал?!! Это что за кадры такие?!
- Вот ты представляешь, никто не знал!!! Марунов скрыл это дело, а мы недоглядели.
...В 1992 году я тоже встретился с Маруновым. Он уже был в отставке. Было ему под семьдесят. Хотел вызвать его на разговор о фронтовом прошлом, о подвиге, но сразу же понял, что это совершенно бесполезно. Не любил он говорить о себе. О своих заслугах.
Вроде как обидеться на него за это нужно было, но у меня, напротив, какое-то теплое чувство осталось от встречи с этим тихим, неприметным человеком: простым, скромным и очень совестливым. Другой бы на его месте все положенное и неположенное с боем отвоевал, вырвал бы у государства, а он до конца своих дней проживал с семьей в малометражной хрущобе, в тесноте и бедноте. И даже в звании ни на одну ступеньку вверх не поднялся. Хотя при его-то фронтовых регалиях можно было бы та-а-ак развернуться.
По этому поводу вспоминается (это снова о нескромниках) бакинская история с одним летчиком, фронтовым Героем. О нем, помню, легенды по городу ходили. Обвешав себя медалями, орденами и Золотой Звездой Героя (заслуженной, кстати, не липовой), он ходил по высоким кабинетам и выколачивал для себя и для своих ближайших родственников все, что только вздумается: квартиру, дачу, машину... "Я во время войны сбил двадцать четыре фашистских самолета! - угрожающе говорил он очередному строптивому чиновнику. - Если ты не подпишешь мне эту бумагу, будешь двадцать пятым!"
И все. Точка. Ни больше ни меньше.
Ему исправно подписывали любые бумаги любые чиновники, без исключения. Никто не хотел быть "двадцать пятым"...
А вот старшина Марунов никогда никуда не ходил, никогда никого ни о чем не просил и свою законную Звезду Героя даже по великим праздникам не носил... Не знаю, хорошо это или плохо... Наверное, не очень хорошо, но... почему-то именно этот человек вызывает у меня особое, самое глубокое уважение. Перед таким человеком не грех и голову склонить. Что я и делаю.
Светлая ему память.
Шутить - не фиги крутить