Если плыть вниз по Волге - от Костромы до Кинешмы, то на правом берегу на окраине села Решма можно увидеть развалины некогда красивейшей колокольни, известной по картине Стасова "Грачи прилетели". Село ничем не отличается от сотен других российских деревень. Мужики пасут коров, промышляют рыбалкой, пьют "горькую", самый поворотливый разворачивает лесопилку. В летнюю пору рейсовые автобусы заполнены не отдыхающими, а маленькими, похожими друг на друга, как солдаты, старушками с тяпками наперевес. В который раз в своей нелегкой жизни они, точно в бой, идут в бескрайние картофельные поля...
ВЫБРАВШИСЬ на конечной остановке из автобуса, я огляделся. Асфальт закончился. Дальше, петляя по лесу, тянулась широкая грунтовая дорога, покрытая лужами. В них щедро отражалось улыбчивое июльское небо. Закинув рюкзак за плечи, я двинулся в путь. Через некоторое время показалась Волга. Она едва плеснула в глаза синью вольных вод, как дорога стремительно направилась вверх. Я вспомнил песню: "Есть на Волге утес..." Утес и в самом деле был. Правда, поросший не мхом, а могучими деревьями, могущими выдержать натиск местных ветров. Свернув с дороги, я взобрался на вершину, встал на самый край и тут же понял, что уеду отсюда нескоро. Такая удивительная, вмиг сметающая с души городскую копоть красота охватила меня с головы до пят...
Однако надо было искать то, за чем приехал. "Где у вас тут монастырь?" - спросил я первую встречную женщину, спустившись на дорогу. "Недалеко, на берегу", - показала она рукой на горизонт и пустилась в подробные разъяснения. Следуя ее советам, я миновал несколько крепких изб и неожиданно вышел на поляну, по-летнему зеленую и раздольную. Посредине стояла ослепительно белая низенькая церковка. "А где же монастырь? - подумал я. - Где неприступные стены, суровые лица монахов?" Пока я вертел в недоумении головой, один из них подступил ко мне, приветливо улыбаясь. "Где найти настоятеля?" - спросил я, с любопытством оглядев монаха. Ему было за тридцать. Изрядно поношенная черная ряса (жарко, наверное!). Густая борода, добрые глаза. Потом я познакомился с этим монахом ближе. Звали его Юра, еще недавно он был вором-рецидивистом, крал из церквей иконы. А уверовал после того, как едва не умер от внезапной тоски и болезни, проиграв в карты свой нательный крест....
Меня поселили в небольшой чистой гостиной на втором этаже деревянного дома. Здесь стояли стол, шкаф и три кровати, сделанные из досок, которые покрывали худые, как местные коты, матрасы. "Прекрасное средство от сутулости", - подумал я, укладываясь вечером спать. Рядом с гостиной располагалась небольшая воскресная школа, келья одного из монахов. Все три помещения объединяла квадратная прихожая с умывальником. Внизу, на первом этаже, трудился мой знакомый Юра. Он был поваром. После обеда я должен был встретиться с настоятелем. Разговор у нас предстоял необычный...
- Пойдемте, я покажу вам свою библиотеку, - выйдя из трапезной, предложил настоятель отец Евмений. Ему 32 года. Он шагал по сельской дороге быстро и уверенно. Его фигура имела особенную стать человека, который не просто движется - он устремлен к какой-то чрезвычайно важной цели. Монах широко распахнул калитку, на ходу заглянул в почтовый ящик, и мы вошли в его дом. Прямо по коридору - комнатушка с компьютером. Рядом две другие комнаты, побольше. Здесь библиотека.
- Я собрал самые необходимые книги, - прикасаясь к разнокалиберным корешкам, говорит отец Евмений.
Их оказалось много. Они занимали несколько упирающихся в потолок стеллажей: литература по богословию, философии, психологии.
- Понимаю, что надо хотя бы на два-три месяца стать книжным червем, чтобы все это прочитать, но пока нет времени, - вздохнул настоятель.
Вдруг вижу, рядом на полках стоят видеокассеты с названиями западных кинобестселлеров. Здесь же аудиокассеты: Земфира, Дельфин...
Отец Евмений замечает мое недоумение.
- Это наш учебный материал, - улыбаясь, объясняет он. - Хочу понять, чем живет молодежь. Ведь большинство вопросов, с которыми приходят люди к батюшке, не духовные. Как правило, они просят психологической помощи. Раньше святые отцы давали хорошие советы, но они были правильными для того времени. А жизнь стремительно меняется. И сознание людей тоже. Поэтому однажды задумался, где я могу научиться современным способам психологической помощи?
Отец Евмений отправился за знаниями в Москву. Окончил курсы. Получил несколько дипломов. Вернувшись, стал обучать своих братьев-монахов.
- Я знаю, что многие православные, вспоминая Фрейда, плохо относятся к психологии, - говорит настоятель. - Я хочу доказать, что хотя это две разные области, но между ними можно построить замечательный мост с двусторонним движением.
Свое направление отец Евмений назвал пастырской психологией и психотерапией. Излечение различных недугов в монастырях не новость. Но отличие метода отца Евмения в том, что он стремится стать другом и наставником попавшему в беду человеку. И труды настоятеля не пропали даром. Вскоре он познакомил меня с Сергеем, молодым художником 22 лет от роду. Он жил неподалеку от монастыря. Снимал часть дома. История жизни Сергея, увы, обычна для нашего времени.
- Все началось в Суворовском военном училище, куда я поступил подростком. Однажды попробовал героин, - вспоминает Сергей. - Хотелось быть круче, попасть в компанию старшекурсников. Казалось, доза наркотика укрепляет волю, убивает жалость, страх. Со временем понял, что это обман. Но было поздно. Меня выгнали из училища. Я быстро дошел до ручки. Сначала влез в долги, чтобы добыть дозу, потом начал продавать вещи из дома. Когда выносить стало нечего, мы с приятелями грабили прохожих в подъездах. Все чувства - страх, боязнь ответственности - пропали. Нужен был укол, и для этого делалось все. Однажды мой друг (а я считал его настоящим другом) лежал в страшной ломке. Он дал мне денег и попросил срочно купить для него дозу. Деньги я взял, а вернулся только через неделю. Оправдался тем, что милиция "замела". На самом деле использовал ее сам, хотя прекрасно знал, что друг мог умереть. Так и катился по наклонной, пока вдруг однажды не понял - надо что-то делать, иначе все закончится плохо. Ведь многие мои приятели-наркоманы к этому времени умерли в основном от передозировок, кто-то сидел в тюрьме, кого-то убили. Хотел вылечиться в городе, не получилось, денег не хватило. Тогда я уехал в деревню, там крестился. От местного священника узнал об отце Евмении.
В Решемском монастыре Сергей жил так же, как и местные монахи, став на год их братом: работал наравне со всеми, выстаивал многочасовые службы. "Сначала было трудно, - сказал Сергей. - Но я решил твердо покончить с наркотиками, и это убеждение помогало. К тому же здесь меня понимают..."
Примерно, через час мы с Сергеем расстались, и я вышел на улицу. Жаркое солнце уже скатилось за решемский утес, оставив на волжской воде багровый след, а возле распахнутых дверей храма все еще сидели занятые чисткой церковной утвари послушник Саша и мальчишка из сельского интерната. Его звали Иваном. Он один из сельских ребят, кто посещает воскресную православную школу, организованную отцом Евмением. Монахи не только обучают мальчишек и девчонок азам православия, но вместе ходят в походы по окрестным лесам, отмечают дни рождения. Интересно, что самому молодому работнику монастыря (его называют штатным пономарем) всего восемь лет. На свое восьмилетие он, кроме ближайших родственников, пригласил всю монастырскую братию...
Перед отъездом я зашел в храм. Сразу у входа висело несколько небольших колоколов. Своей колокольни в храме пока нет. С правой стороны - на прилавке книги, свечи, маленькие иконки. В глубине храма - большой иконостас, у маленького окошка - мощи святого Макария, основателя Решемской обители. Что и говорить, обстановка скромная...
Когда я выходил, ко мне подошел монах Юра. "Не надо ли чем-нибудь помочь?" - спросил он. На мгновение я смутился: столько открытого участия было в его улыбке, глазах. Да и чем он мне может помочь? Донести до остановки рюкзак?
Позже, возвращаясь в душном и грязном вагоне в Москву, я вдруг отчетливо понял, что монах и в самом деле мог мне помочь. И уже помог. Как тот волжский утес, и та грунтовая дорога в улыбчивых лужах, и белая церковка на поляне. Ведь все они останутся во мне навсегда - светлой памятью.
Смотрите также:
ГРЕХИ НАШИ ТЯЖКИЕ. Мафия не боится никого... кроме Бога