"О, тортик принесли, - радостно сказала Машина краснодарская подруга. - А то в прошлый раз та, знаменитая, так и смотрела букой, пока мы ей коньяка не предложили". Несмотря на то что торт оказался вкусным, Маша в домашнем халате и плюшевых тапочках проигнорировала подарок и спокойно потягивала пиво из стакана на протяжении всего разговора. Мы пришли, чтобы поговорить о новом альбоме "Куда?", но разговор получился больше о жизни.
ЯМ: Тебя в последнее время часто стали замечать в платках. Это что, образ кубанской такой казачки?
Маша: Нет, кубанские казачки как раз ходят без платков. Чернявые девицы, кареглазые, брюнетистые и с алыми губами. Кстати, у нас на Кубани такие казачки! А платки мне просто понравились. Знаете, с лицом человека постоянно происходят какие-то метаморфозы. Я, например, надену какой-нибудь платок и думаю: как же мне он идет сегодня. А завтра я его надеваю, то эффект уже другой. А сейчас мне вообще не хочется платок носить. Это как Бог на душу положит.
ЯМ: Над имиджем с тобой никто не работает?
Маша (смеется): Нам еще имиджмейкеров не хватало каких-то. У меня как кто-то начинает работать над моим имиджем, сразу лажа получается какая-то. Все это выходит как-то неестественно. А мы - за естество.
ЯМ: На одном из концертов тебя видели в балахоне, сделанном, может быть, в каком-то крестьянском стиле. Это что, дань своему народу?
Маша: Нет, я просто увлекаюсь этнографией. Поэтому пытаюсь не упускать всяких вещей традиционных - они мне очень греют душу. А я человек такой, что все новое не пропускаю. Я не люблю, когда вещь есть и висит в шкафу. Я сразу все это пытаюсь носить. Из меня, наверное, коллекционера хорошего не получится, потому что все занашивается, затирается и выбрасывается.
ЯМ: Этнография в основном славянская?
Маша: Этнография всякая хороша. Потому что у нас ведь такие кладези везде. В России, вообще в странах бывшего Советского Союза. Я смотрела как-то книгу у мамы, "Ивановские ситцы" называется. Вот город Иваново, до 1919 года там были неимоверные абсолютно фабрики, где выпускали такой текстиль! Я и думаю: неужели красоту такую могли уничтожить? А они просто затерли все эти станки, и все. Теперь уже ничего не существует и ничего не работает. Наверное, это просто никому не нужно, и если даже нужно, то никто особо не запаривается на этот счет.
ЯМ: Как ты считаешь, Москва вообще изменила тебя, сломила?
Маша: Ну, это тяжелый город для меня. Вот я, например, уезжаю в деревню и там чувствую себя в своей тарелке. Я хожу, и у меня сразу голова прочищается. И просто вся истина видна как на ладони. Ее невозможно сразу описать словами, просто образное восприятие, истинное получается. Смотришь на деревья, на леса, поля, небо - краски совсем другие, и все это сливается воедино. И вот эта красота такая спокойная и печальная.
ЯМ: Москва в основном ассоциируется с работой?
Маша: Да ни с чем она у меня не ассоциируется. Я здесь могу чем угодно заниматься. Я могу здесь вообще безвылазно сидеть дома, могу работать, могу попасть в какую-нибудь приключенческую ситуацию. Москва - это Москва. Это как в коробке картонной.
ЯМ: На новом альбоме очень удачно получилась песня "Где цветы?" в дуэте с Нестеровым. Не планируешь в ближайшее время еще какие-то творческие тандемы? С Земфирой, например?
Маша: Хотела бы, но для этого нужна как минимум песня. Это же нельзя просто: "Эх, Земфирка, круто было б нам с тобой вдвоем спеть?!" Надо материал хороший иметь.
ЯМ: Ты чувствуешь себя лидером в группе или вы друг друга дополняете?
Маша: Чувствовать себя лидером - это постоянное чувство. Вот если бы я в любой ситуации чувствовала себя лидером, я и в группе была бы им. Но я не являюсь лидером по своей сути. То есть это какое-то постоянное стремящееся сомнение. Я постоянно стремлюсь куда-то вперед, но и постоянно сомневаюсь. На самом деле я очень многое для себя объяснила. Может быть, это плохо, что я не задумываюсь над такими вещами. Я их не обсасываю, как какую-то косточку, и не определяю в какие-то очевидные рамки, то есть я не вырабатываю в себе какие-то определенные предложения, которые я могу сказать о том или ином факте или явлении в своей жизни. Все как-то так проносится, в какой-то необдуманности. Я до сих пор не могу как-то связно описать, все рассказать, все на уровне каких-то образов.
ЯМ: Как ты считаешь, может человек прорваться без раскрутки?
Маша: Конечно же, но не любой человек. Во-первых, все зависит от цели. Главное - это намерение. Если ты вознамерился прорваться, то ты добьешься своего. Но намерение это должно быть неуклонным, такая жесткая цель. Не у каждого человека есть такой дар: обладать этой целью и стремиться к ней очень упорно. Потому что в основном человек не идет ровно по своей дороге - он разменивается, то есть все это проходит так, в рассуждениях о собственной гениальности, о непризнанности. Но если человек действительно талантливый, то он не будет об
этом думать, он будет просто делать свое дело.
Во-вторых, вот этот прорыв куда-то, в масс-медиа, - это не есть достижение чего-либо нереального. Просто человек, который действительно делает что-то из ряда вон выходящее и одарен Богом, обязательно займет какую-то свою ячейку, и людям будет дано узнать об этой ячейке. Просто то, что мы видим сейчас по телевизору, слышим по радио, - это музыка, которая делается по каким-то определенным, общепризнанным правилам. И если человек пытается как-то свернуть с этого, то его, естественно, не берут. Вот у меня иногда встает такая проблема, т. е. у меня иногда бывает ощущение, что я делаю какую-то попсу, то есть ее крутят по радио, по телевизору, ее слушают многие люди. Я начинаю задумываться, что все это слишком просто, что я человек, который не имеет музыкального образования, что я мыслю на том уровне, который меня не устраивает. Когда человек в поиске, ему все время чего-то не хватает. И в этом стремлении постичь неведомое хотелось бы подниматься все выше и выше. Тут опять-таки сразу гораздо больше всяких искушений, всяких страстей там накидывается на тебя, но твое дело как-то это выдержать, наверное, и не отклоняться, не знаю.
ЯМ: Значит, деньги и слава имеют для вас мало значения?
Маша: Блин, деньги и слава - это только какие-то атрибуты, за которые почему-то все цепляются. Когда поставлены целью деньги, не обязательно заниматься музыкой. Есть очень много возможностей заработать деньги. Я занимаюсь музыкой потому, что хочу делать то, что у меня получается. По крайней мере, когда я этим занимаюсь, мне так кажется. Когда уже что-то сделано, что-то мне кажется, что ничего не получилось. (Потягиваясь.) Сложные такие вопросы, блин. Ну придите ко мне через несколько лет, и я вам на них на все отвечу, может быть.
ЯМ: У тебя было когда-нибудь такое чувство, что ты выходишь на сцену, перед тобой орущий стадион, выходишь и думаешь: "Ну, блин, Машка, ты звезда!"? Или такого вообще не было?
Маша: Нет, так я не думала. Наоборот, я сразу испытывала какое-то чувство смущения, того, что эти люди заблуждаются. На самом деле я сама такой была. Я сразу представляю себя на их месте. На концерте типа Кости Кинчева или Вячеслава Бутусова сижу и думаю: блин, как же я заблуждалась. Так же и они заблуждаются. То есть это такое "не сотвори себе кумира". Музыка должна направлять человека. Хотелось бы заниматься той музыкой, которая напоминала бы человеку о том, что есть что-то большее, чем наша земная жизнь. А в основном популярная музыка - это та музыка, которая дает человеку забыть об этом высшем. Как раз хотелось бы, чтобы музыка, которой занимается наша группа, была первой категории. Но этого очень сложно достичь. Это очень большой труд. Нужно действительно определить для себя дорогу и идти по ней. Но это очень сложно сделать, потому что сразу возникает очень много разных сомнений, вопросов. И вообще, снизойдет на меня такая благодать или нет, не знаю. Или я слишком много о себе воображаю. Типа вот я буду вкалывать, и на меня снизойдет. А может быть, не снизойдет А может быть, мое дело какое-нибудь совсем другое, и я буду, может быть, учить английский или историю или пойду спортом заниматься.
ЯМ: А как ты вообще относишься к своим достижениям?
Маша (прыскает со смеху): Я сейчас сама думаю: на фига я вообще запела? Теперь это уже стоит на мне как печать какая-то, клеймо. Как у лошади на заднице. Ну, правда, вот: я певица, пою песни. И в принципе от этого уже довольно трудно отойти. Нельзя просто так взять, поставить на всем крест и заняться чем-то другим. Тем не менее много других всяких увлечений бывает. И каждый день разные. И каждый день мне хочется заниматься то одним, то другим. И шесть раз в неделю мне не хочется заниматься музыкой. Хочется заниматься ею один раз в неделю, зато очень активно.
ЯМ: "Медведи" тебе не надоели еще?
Маша: Нет, ну знаете, вот живет семья, и это все равно что меня спросить: слушай, а тебе твои родственники не поднадоели вообще? Я скажу: ну, конечно, поднадоели уже, но тем не менее я всех их очень люблю, и, когда их нет, мне их начинает не хватать. Есть группа, играют в ней люди. Кто знает, что будет с ней дальше. Я не знаю. Когда у нас получается что-то делать, делать какую-то музыку, пока мы как-то сливаемся и будем сливаться до тех пор, пока это будет происходить. Потом, когда слияние перестанет происходить, будем делать что-то другое. У матросов еще есть вопросы?
Дельфин: "Я выбираю безумную любовь!"