Женя Рудин, или просто ди-джей Грув, - один из героев нашего времени. Лет через 100 в пыльной энциклопедии наверняка можно будет почитать много интересного об одном из лидеров танцевальной культуры 90-х. Но пока он всего лишь ди-джей. "Я - молодой" живет и дышит под его музыку. Так какой же он на самом деле, этот загадочный ди-джей Грув?
- Ты учился три года на вокальном отделении в Консерватории. Когда поступал, хотел реально стать оперным певцом. И что же произошло?
- Я познакомился с другой музыкой. И все перевернулось с ног на голову. Когда поступал в училище, слушал рэп, рок, джаз. В школе закончил восемь классов почти с одними четверками. Ужасно учился, потому что все время свободное уделял музыкальной школе и игре на фортепиано. Родители хотели, чтобы я стал музыкантом или киноактером, - меня даже брали в Театр эстрады. Но все это переломилось, и меня целиком забрала с собой музыка, которой я сейчас и занимаюсь. Я нисколько не жалею, это мое любимое дело.
- Ты отдаешь себе отчет в том, что ди-джей - молодежная профессия?
- Да, вполне. Когда мне надоест, стану продюсировать молодые коллективы. Это будет помогать мне находить новые идеи. Я буду продвигать дальше танцевальную музыку. Людям ведь всегда будет хотеться чего-то нового. Хотя я сам знаю, что ничего нового не создал, ничего нового не привнес. Просто я хочу пропагандировать светлые, добрые чувства в музыке и саму эту музыку.
- Женя, у тебя никогда голова не болит от громкой музыки?
- У меня может болеть голова от слишком навязчивых людей или если я попадаю в какую-нибудь неприятную ситуацию. Но от музыки у меня голова никогда болеть не будет.
- Братья по цеху на тебя нападают: Грув, мол, продался, раз делает ремиксы попсовикам...
- На Западе ди-джеи постоянно делают ремиксы на песни поп-исполнителей, не важно даже каких. У нас же любят только языками поблеять. Хоть палец о палец бы ударили. А все это говорят из-за того, что ничего не могут. Они боятся что-то сделать, не могут перейти эту рамку своего узкого, однобокого менталитета. Я больше чем уверен, что они просто завидуют. Столько же есть возможностей для жизни - можно просто взять и ааааааааааа... (Грув издает пронзительный вопль) заорать на всю. Почему мы не можем в определенный момент это сделать? Не понимаю. Я в последнее время перестал понимать своих... тем более что я считаю, что отошел уже от ди-джейской тусовки, это для меня теперь совершенно другой мир, который мне неинтересен.
- А чем он тебя не привлекает? Однообразием?
- Однообразие - это очень мягко сказано. Толки, кривотолки. Я их всех люблю, этих парней, но я не могу просто политически со всеми ними согласиться. Хотя мы живем и дышим одним воздухом. Тем более я знаю, что карты в руках у меня - ведь я же начинал продвигать эту музыку тогда, когда еще никто ею не занимался и не знал, что это такое. Могу сказать, что я первый диск-жокей, который приехал в Москву с хаус-сетом в дискотеку "Джамп". Тогда еще люди играли рэп, а я первый начал миксовать. И не просто играть на пластинках, но еще и жонглировать ими. Играл, всякие виртуозные штуки выделывал. Просто я не хочу все это доказывать и рассказывать, какой я крутой. Люди должны чувствовать, что им дана огромная, мощнейшая возможность почувствовать музыку и воспользоваться ее звучанием. Стиль - это вообще ничто, это обертка. Мы говорим о том, какой она должна быть, эта музыка. Да никакой, как ты ее чувствуешь, так ты ее и делай.
- А все эти легкие войны между любителями пампинг-техно и хардкора?
- Им просто заниматься нечем.
- Тогда - для тех, кто еще не посвящен, кто слушает твои ремиксы, но не понимает остальную музыку, - расскажи, почему это так? В чем фишка?
- А вот это я уже не знаю, это фишка, которую чувствует публика. Я просто сажусь в студию и пишу ту песню, которая мне нравится. Есть одно направление, которым я конкретно занимаюсь, - это джангл. Для меня это прежде всего концептуальная музыка. Это как раз андеграунд.
- В первом "Ноктюрне" - там два мальчика. Почему?
- Да какая разница? Девочка с мальчиком или мальчик с мальчиком - чувство-то одно! Это опять же наше воспаленное жизненным безумием общество обращает на подобные вещи внимание. А что в этом плохого? Ничего плохого абсолютно нет.
- С книжной полкой дружишь?
- Нет. Не читаю вообще. Нет времени. В свое время столько перечитал, что вспомнить страшно. Русские классики в свое время здорово меня вывернули наизнанку. Кого не спроси - все Кинга читают. Я все-таки классиков больше люблю. "Ревизор" Гоголя - одно из моих любимых произведений. Герберт Уэллс - "Человек-невидимка", тоже, помню, буквально помешался на этом произведении. Читал несколько раз. "Мастера и Маргариту" Булгакова до сих пор не прочел, каюсь.
- Часто путешествуешь?
- Уже лет шесть безвылазно сижу в России. Не путешествую. Времени нет. Не получается. Хотел уехать лечиться в Прагу, нервы, там, все дела, мне говорят, что очень нужно, - не получилось. Хотел поехать в круиз по Средиземному морю, но засел в студии и забыл. Окунаюсь в работу и забываю.
- Ты же еще совсем молодой, зачем лечиться?
- Бессонные ночи... Надо поддерживать организм витаминками, массажем, ваннами бурлящими. Работу нашу можно причислить к разряду нервной, иногда случаются срывы психические, но все это быстро проходит.
- За вредность можно молоко выдавать?
- Да. Причем в тройном размере. Я иногда задумываюсь о том, как бы я жил, если бы был простым бухгалтером. Как бы я был работником тары...
- Твоя позиция относительно наркотиков.
- Возьми таблетку и сходи на "Лебединое озеро" Петра Ильича Чайковского. Съешь ее прямо на балете. И я уверен, ты найдешь очень много нового. Но можно прийти на балет и послушать его просто так. То же самое и с рейвом. Наркотики - это дело скорее социальное, но никак не музыкальное. И рок-н-ролл смешивали с наркотиками... Уверен, что и Ван Гог что-нибудь, да принимал. Люди всегда отдыхали одинаково: выпивали, курили и принимали наркотики. Человек - развратное существо, ему это нужно. Но при чем здесь музыка?
- У тебя остается время на наркотики?
- О чем ты? Какие наркотики могут быть? Мой наркотик - это музыка, я вообще никогда в жизни ничего не принимал.
- Трудно поверить...
- Вот так вот.
- Кем вырастет поколение, которое воспитывается на вашей музыке?
- Они все-таки воспитываются не на нашей музыке. Да, они слушают нашу музыку, но воспитываются на своем собственном разуме. Наша музыка - одна из опор их жизни, которая помогает им частично себя реализовать. Наша музыка может воспитать лишь настоящих фанатов. В целом поколение безумно, отчасти акселератно.
- А как выглядит дискотека XXI века?
- На планете Альфа Центавра, в скафандрах, с мощным космическим звуком, гиперсветом. XXI век ассоциируется у меня с чем-то таким. Я с 90-го года занимаюсь танцевальной музыкой. Знаешь, сколько поколений сменилось за это время? Если бы ты знала, сколько я перевидел, сколько перезнал молодых, сколько я перечувствовал за эти 9 лет? Но несмотря на все это, я пытаюсь оставаться таким, каким пришел в этот мир, - веселым, бодрым, бегающим, жизнерадостным и, как называют меня ребята из "Мальчишника", - орущим мальчиком.
БОРИС ГРЕБЕНЩИКОВ: Я - ЧУДОВИЩНО ДЕПРЕССИВНЫЙ, ИСТЕРИЧНЫЙ, СТРАШНЫЙ ТИП