В нескольких сотнях километров от Магадана, в золотоносном Сусуманском районе, есть Долина Смерти. Здесь, в вечной мерзлоте, на метровой глубине похоронены тысячи политзаключенных. В ясную погоду с самолета можно увидеть замороженные, не тронутые тленом трупы...
Именно здесь любил бывать Алексей Сударушкин. Долина Смерти "заряжала" его на новые кровавые преступления.
Медицинское светило
В Магадан Сударушкин попал по распределению, окончив медицинский институт. Молодой и очень талантливый врач-педиатр быстро заявил о себе. Суровый климат, более чем двадцатипроцентный недостаток кислорода вызывали у местных детей серьезные и малоизученные болезни, зачастую заканчивавшиеся летальным исходом. Засучив рукава, Сударушкин принялся за работу.
Первая кандидатская диссертация появилась быстро. Вскрыв свыше пятисот детских трупов, Сударушкин выявил причины недугов у юных северян. К молодому врачу стали выстраиваться огромные очереди. Попасть к нему на прием было труднее, чем к первому секретарю обкома партии.
Лучший педиатр Магадана и области на достигнутом не останавливается. Всего за семь лет им пишутся и успешно защищаются три кандидатские и две докторские диссертации. Сударушкин становится профессором. Он - желанный гость на научных симпозиумах и конференциях. Его статьи печатаются практически во всех специализированных авторитетных журналах.
Маленькие пациенты просто обожали доброго дядю-врача. Родители - боготворили. Никто и подумать не мог, что боготворят-то Сатану.
Всех вылечивал Сударушкин. Единственный человек, которому профессор помочь был не в состоянии, - он сам.
Педиатр и педофил
С периодичностью раз в полгода врач превращался в монстра. Изнасилованных пятилетних малышей Сударушкин в живых не оставлял. Ритуал кровопускания был столь же необходим профессору, как и сам половой акт с ребенком. А резать врач умел - профессия обязывала.
Вылечив тысячи детей, профессор семерых из них выбрал себе в жертву... Лечить, чтобы убивать, - такое невозможно представить себе даже в воспаленном воображении. Объяснить произошедшее профессор попытался сам, в предсмертном интервью журналистам.
"Я десять лет с крысами жил. Клетки дома завел, кормил, мыл, выхаживал. Потом перебивал хребет, пересаживал спинной и головной мозг, экспериментировал и экспериментировал. И никто, ни одна собака мне не помогала. А завидовали, сволочи, по-черному. Я открыл несколько тайн...
Когда я вскрывал мертвых детей, слышал голоса: жалобные и плачущие. Сначала думал - слуховые галлюцинации. Потом разговорился с рабочими крематория. Они признавались, что тоже слышали крики душ, когда сжигали трупы. Я решил, что близок час, когда загремлю в дурдом. Но скоро это прошло. К голосам привык и даже подстроился под них. Вводил трупу наркоз, и голосов не было. Казалось, что тогда душам не было больно...
Ну а потом? Нервы, нервы, нервы... Я себя страшно тратил, а восстанавливаться не мог. Первое время пьянка помогала, потом наркотики. Но и это скоро надоело и стало неэффективным. Душа требовала сильнейшего стресса, с кровопусканием. Короче, жертвоприношения.
Я жаждал добраться до истоков живого. И чем сильнее к этой тайне стремился, тем похотливее и сладостнее становилась моя ревность ко всему молодому, молоденькому, младенческому...
Так вот - качество времени моего магаданского периода можно охарактеризовать небывало концентрированной растратой жизненных сил. Семь моих колымских лет - это около тридцати материковых. Там я стал личностью, но там впервые и надорвался, хотя поначалу и не заметил, что надрыв-то был смертельный. Он повел меня в пропасть, хотя внешне я рос и прогрессировал... И патологией этого страшного сдвига управляла душа, вырастившая из него то, что ей очень хотелось, - педофила.
Я тщательно продумывал каждый акт. И после этого такое освобождение, такая легкость! Да, мои преступления сверхужасны. Я все понимаю и жду самого ужасного наказания. Я приму его заслуженно и спокойно. Правда, может психика не выдержит, но это уже ее проблемы. Душа моя выше моей психики и выше моего разума.
Какова была цель моей жизни? Неужели стать чудо-профессором и одновременно садистом-убийцей? Я теперь уйду. Но появится другой профессор-убийца. И все начнется сначала. Это заколдованный круг. Уже ясно, что тот набор душ, что разведен на Земле,- неизменен!"
Смерть профессора
Сударушкин не дожил до введения моратория на смертную казнь. Его расстреляли. Показное смирение: "Я приму его (наказание) спокойно" - оказалось блефом.
Во время приведения приговора в исполнение у профессора от страха хлынуло изо всех дыр организма...
Странно, но все маньяки больше всего на свете боятся смерти. Своей, разумеется...
Восток - дело жестокое