ДИРЕКТОР Центра этнополитических и региональных исследований Эмиль ПАИН, еще будучи советником президента Б. Ельцина, предупреждал об опасности затяжной войны в Чечне. Тогда его не послушали.
- НЕЧТО подобное тому, что произошло в Москве, специалисты "ожидали?"
- То, что акт такого масштаба должен был состояться, носилось в воздухе. В случае с боевиками это всегда "асимметричный ответ" - они же не могут выставить армию, как федералы.
- Почему выбран именно этот момент?
- Момент действительно крайне несвоевременен. Незаметно для обывательской публики в политической среде шел процесс поиска решения. Недавно в Лихтенштейне состоялась встреча Масхадова с Хасбулатовым, Рыбкиным, рядом других людей. Ведущую роль там играл Р. Хасбулатов, поскольку И. Рыбкин, как человек, связанный с Б. Березовским, не очень приветствуется какой-либо из сторон, в том числе и на Западе. На той встрече говорилось и о том, что крупный теракт будет вреден чеченской стороне.
- Кремль был в курсе тех контактов?
- Дальновидная часть администрации подумывает о некоем запасном варианте. В сентябре состоялась встреча А.-Х. Султыгова, представителя В. Путина по гуманитарным вопросам в Чечне, с представителями враждебной стороны - группой депутатов масхадовского парламента.
- Может быть, это была инициатива самого Султыгова?
- Она не могла состояться без "отмашки" со стороны начальства. Далее было заявление Е. Примакова о необходимости начала переговоров. А Евгений Максимович ощущает и настроение общества, и настроение в политических элитах. Даже на Западе почувствовали, что Кремль созревает к переговорам.
- А как видят ситуацию в Чечне?
- В "чеченском сопротивлении" есть два направления. Одно во всем мире признают террористическим, использующим насилие против гражданского населения. Второе рассматривается как партизанское движение. Партизаны - по сути дела, вооруженные селяне. Они слабо связаны с общим центром, у них есть только самые размытые "установки". В остальном они самостоятельны. И в этом величайшая сложность борьбы с ними. Ни в какой международный заговор эти люди не вовлечены. Кстати, если существует некая международная организация, то это "счастье" для спецслужб. Туда можно вживить "крота" и получать информацию. Значительно сложнее, когда действуют полуорганизованные группы. Они непредсказуемы, трудноуловимы. Против них не действуют традиционные методы оперативной работы. Ничего не даст ни шпион, ни радиоперехват.
- Где и кем мог быть спланирован последний теракт?
- Басаев - самый сильный полевой командир. Вероятность того, что план составлялся в России, ничуть не меньше и даже выше, чем если бы это планировалось за рубежом. Хотя связи чеченских террористов с международной террористической сетью невозможно отрицать.
- Кому все-таки выгоден этот теракт?
- Легче сказать, кому невыгоден. Он невыгоден значительной части чеченского вооруженного сопротивления. По крайней мере, той его части, которую представляет на Западе Закаев.
Если в 1999 году две трети российского населения были за продолжение войны и разделяли надежду на быструю победоносную войну, то сегодня ситуация радикально изменилась. Накануне этих событий две трети населения России были уже за прекращение военных действий и за переговоры. Кремль, пусть с определенным запозданием, но начал учитывать эти изменения в общественном мнении.
Напротив, Кадыров выступает резко против переговоров и организовал в Чечне серию митингов против них. Теоретически, но, подчеркиваю, только теоретически, последний московский теракт мог его устраивать. Это не значит, конечно, что он как-то причастен к этому событию. Ни в коей мере!
- Каковы могут быть политические последствия теракта?
- Высока вероятность того, что будет востребован "израильский алгоритм": на каждое силовое действие террористов отвечать еще более жесткой акцией военных. В этом контексте последний теракт может отодвинуть начало переговоров. Те военные, которые опасались, что вот-вот начнутся переговоры, могут успокоиться.
- После того, что произошло, переговоры возможны?
- Возможность их проведения усложнилась. Скорее всего, общественное настроение изменится. Но если бы террористам удалось реализовать свой план, Кремлю пришлось бы в десятки раз труднее. Переговоры могут быть эффективными только в том случае, если ни одна из сторон не чувствует себя побежденной.
- Может ли в сегодняшней ситуации усилиться "партия войны"?
- Тогда возникнет замкнутый круг негативных следствий. Чем дольше идет война, тем больше ожесточается население. Вспомним опыт "усмирителя Кавказа" генерала Ермолова. Он посеял ужас, и в результате произошло объединение всех горских народов, там укрепился ислам как элемент консолидации, и под знаменем ислама родился Шамиль. После этого война продолжалась еще 34 года.
Сегодня история может повториться. И консолидирующим фактором может стать ваххабизм - одна из самых радикальных ветвей ислама. У них же нет другой формы консолидации, кроме "Аллах акбар". А ведь до начала первой чеченской войны Чечня не болела ваххабизмом. Он отвергался большей частью населения. Более того, именно в Чечне - в первом и в единственном субъекте Российской Федерации - в 1998 г. был принят закон против ваххабизма. Если сейчас от Чечни откажутся и Запад, и Россия, то куда им идти? Только в сторону самых радикальных организаций типа "Аль-Каиды".
- Что делать?
- Мировой опыт не отрицает использования силы в борьбе с терроризмом. Но существуют и "законы эффективности". Правило первое: не держи долго армию на территории, население которой относится к ней враждебно. Если ты в течение года не успел достичь цели, армия деморализуется, увеличивается уровень неприятия между армией и населением. И как следствие - растет "партизанский ресурс".
Перепись населения показала - в Чечне примерно 1 млн. жителей. То есть 500 тыс. трудоспособного населения. Это такой ресурс партизанского движения, при котором никакая армейская группировка ничего не сможет сделать. Этого "ресурса" хватит лет на 30, как при Ермолове. У России нет такого запаса времени. А наращивать группировку некуда. Чечня - это же маленькая территория. Солдаты просто начнут задами друг друга толкать. Поэтому переговоры нужно начинать вне зависимости от контртеррористических операций, успешных или нет. И главное: Кремлю не нужно слушать озлобленных советчиков.