ТРУП обнаружили в серпуховском бору в конце сентября прошлого года. Симпатичный молодой мужчина лежал на спине. На месте сонной артерии зияла кровавая дыра. Спецы подтвердили: ее прогрызли чьи-то зубы.
Дырки на шее
ЧЕРЕЗ месяц к медикам местной больницы обратился тридцатилетний Валерий Гурманов. Весь в крови, он рассказал о ведьме, которая его "загипнотизировала и пила кровь"...
За поиски вампирши взялась служба криминальной милиции подмосковного города Серпухова. На стол следователя Игоря Малина в папку с надписью "Дело N 640735" ложились документы, разъясняющие причины поведения убийцы. Многое просто не укладывалось в голове.
- Только в середине 80-х годов появились первые сообщения о крайне редком заболевании - порфирии, - рассказывает доктор медицинских наук Павел Чгиатов. - Оказалось, что у страшилок про вампиров есть реальная основа. "Болезнь Дракулы" проявляется в виде бешеной, неконтролируемой жажды крови, в чрезмерной волосатости (у мужчин) и крайней светобоязни (у всех).
Показания свидетелей помогли оперативникам выйти на след "кровавой Мэри". Схватили ее ночью в лесу. Она и не сопротивлялась. Вела себя странно. Психиатрическая экспертиза подтвердила: женщина невменяема. Следовательно, будет препровождена в спецпсихбольницу.
Орудовала топором
МАМА "Мэри", Нина Николаевна Данилевская, была провинциальной пианисткой. Мечтала сделать из дочери приму. Дочь должна была осуществить ее мечту покорения мира. Но... в музыкальную школу девочку не приняли: посчитали, что неталантлива. И дома дитятко устроило дикую истерику: "Вырасту - всем отомщу!"
Однажды ночью на нее нашло... Схватила топорик и бросилась рубить рояль. В горячке чуть не ударила мать... С музыкой было покончено. Зато началось увлечение книгами. Дикие, свирепые, кровавые триллеры, от которых Машу было не оттащить, сменились со временем видеокассетами с леденящими душу сценами. Ей нравилось, когда другим, не таким, как она, было плохо. Когда кто-то молил о пощаде. Тогда она, Маша, представляла себя на месте другого, сильного...
Ночная королева
В ПЯТНАДЦАТЬ лет Маша Данилевская влюбилась. Вадик был длинный, слабый очкарик. Но всегда улыбающийся. И всегда с цветами. На ее шестнадцатилетие он пришел с гладиолусами.
- Я же сказала, что люблю розы, - рассердилась Маша. Букет полетел в корзину. Вадик виновато улыбнулся:
- Просто не было роз...
Тогда Маша закрыла дверь на ключ. Подошла к нему близко-близко и... неожиданно укусила в губы. Потекла струйка. Ошарашенный мальчишка потрогал лицо: кровь? Достал платок...
- Испугался? Никто тебя не кусал?
И неожиданно стала слизывать с его губ солоноватую влагу.
- Знаешь, ты кто? - попытался улыбнуться Вадик. - Ты не Маша. Ты - кровавая Мэри. Еще напиток такой есть... томатный сок с водкой.
Кличка приклеилась. Да и самой девушке нравилось быть загадочной Мэри, а не какой-то там Машей. Временами она чувствовала странную потребность попробовать кровь. И тогда кухонным ножом колола кончики своих пальцев. Задыхаясь от наслаждения, лизала... Потом этого показалось мало. У себя на даче ловила кур. Резала, подставляла под свежую рану стакан... И пила. Но ей не терпелось попробовать крови человеческой.
"Делай мне больно"
К СЛЕДОВАТЕЛЮ Малину, который раскручивал Машино дело, пришел ее сожитель, моряк дальнего плавания. Его звали Николай. Сказал, что именно на нем Мэри оттачивала свое мастерство.
- Она жгла мне волосы. Засовывала спички везде, куда можно их засунуть. И вообще изучала меня, как в виварии изучают собак, - признался этот человек. Однако он путался в датах, в объяснениях... И сам явно страдал мазохистским комплексом. Он любил, когда женщина делала ему больно... Так верить ли его словам?
Пришлось поверить. Оказалось, всю эту мерзость Мэри тайно записывала на видео. Николаю удалось обнаружить камеру и вынуть кассету. Эта любительская съемка подтвердила слова свидетеля.
Мнение медиков-криминалистов было единогласным: Маша-Мэри страдает психическим расстройством. Выяснилось, что уже больше трех лет она вела двойную жизнь: днем представляла себя сексапилкой, с которой любой "не прочь", а ночью... охотилась.
Маша-Мэри будет доживать свои годы в интернате для психически больных преступников.