Почему в последнее время неуклонно растет число молодых людей, употребляющих наркотики? Что нас ждет, если уже известны случаи наркотической зависимости у 4-6-летних малышей? Можно ли как-то бороться и победить эту заразу? На эти и другие вопросы отвечает президент российского фонда "Нет алкоголизму и наркотикам", эксперт Государственной думы, кандидат медицинских наук, доцент Олег Владимирович ЗЫКОВ.
Почему ребенок совершает правонарушение? Что такое вообще правонарушение? Это крайняя форма неблагополучия. Ребенок всем нам, всему обществу показывает - мне совсем плохо. Но какой вывод из этого делает общество? Или отправляет его в тюрьму, где он окончательно превращается в бандита, или дает ему условное наказание и снова выбрасывает на улицу, то есть провоцирует на новое правонарушение. Не понимая, что безнаказанность так же безнравственна, как и тупое наказание.
Как это ни покажется смешно, но нам, наркологам, приходится учить родителей любить собственных детей. Именно любовь к собственному ребенку - главный инструмент профилактики наркомании. Поэтому, если Бог не дал родителю умения любить собственного ребенка, то надо ему хотя бы объяснить технологию любви. Вечером, каким бы уставшим ты ни был, выкрои несколько минут, подойди к ребенку, обними его, поцелуй. Если не способен сам что-то умное сказать, хотя бы его послушай, он нуждается в том, чтобы тебе рассказать о своей жизни. И сделай вид, что тебе интересно. Тогда ты не потеряешь эмоционального контакта с ребенком и если, не дай бог, с ним стрясется беда, ты первый это почувствуешь. И сможешь что-то предпринять, не дожидаясь, когда у него все вены будут уже истыканы. Если же вместо этого ты будешь шарить у него по карманам, никакого эмоционального контакта у вас не будет. Он тебе просто-напросто не будет верить. И когда ты обнаружишь на его венах следы от уколов, что ты с этим делать будешь? Новые мозги ему приделаешь? Или приведешь его ко мне? Но у меня тоже новые мозги в холодильнике не лежат.
Нет - борьбе, да - профилактике
ВСЕ наши ошибки, допущенные в работе с молодежью, - это не какая-то вещь в себе, а продолжение тех ментальных процессов, которые мы вынесли из советского периода. Три стандарта мышления определяли наше отношение к проблеме наркотиков. Первый - государство за нас решало наши проблемы, второй - наше собственное иждивенчество и третий - репрессивный стандарт мышления. Любая проблема решалась через поиск и наказание виновного, а в приложении к наркомании это очень удобно: вот он, наркоман, сейчас мы его отловим, накажем и тем самым решим проблему наркомании. И не понимали, что это абсолютный бред. Наркоман - не носитель проблемы, он ее жертва. Подменяя борьбу с наркомафией борьбой с наркоманами, мы загоняли ситуацию в тупик. Причем парадокс заключается в том, что чем больше милиция будет отлавливать дилеров на улицах, тем больше их снова появится. Итак, повторюсь, репрессивный подход - путь в тупик. Вместе с тем нелепые, пустые, никому не адресованные акции против наркомании тоже ни к чему хорошему не приведут. "Велосипедисты против наркотиков! Парашютисты против наркотиков! Автомобилисты против наркотиков!" Почувствуйте нелепость ситуации: парнишка-наркоман сидит в углу зала и потихоньку "сосет" свой кайф, в то время как с трибуны взрослый дядя рассказывает ему, что наркотики употреблять нехорошо. Ничего более нелепого представить невозможно.
Существуют самые разные технологии борьбы с наркоманией, хотя само слово "борьба" я бы отбросил и заменил его словом "профилактика". Потому что кардинально решить проблему наркомании невозможно, и во всем мире это уже начали понимать. Демократическое общество не может запретить своим гражданам употреблять наркотики. Государство может запретить свободу вообще и свободу на употребление наркотиков в частности, но тогда это будет не демократическое, а тоталитарное государство, и мы через это уже прошли. При советской власти нам разрешали пить водку и нация постепенно спивалась, но нам запрещали наркотики, и мы, в основной своей массе, их не употребляли. Но коли уж наше общество решило развиваться по демократическому пути, оно должно осознавать, что какая-то часть граждан будет решать свои социодуховные проблемы с помощью химических веществ. И общество должно быть готово к тому, что ему придется решать эту проблему, но без демагогии, без криков о гибели нации, а цивилизованно, с помощью тех или иных технологий. Более того, не надо ставить перед собой каких-то глобально-абстрактных задач, помочь конкретному человеку в конкретной жизненной ситуации - вот что важно.
Следует различать две разные проблемы: спрос и предложение. Проблема предложения - это проблема борьбы с наркомафией, я не специалист в этой области, но, как гражданин, считаю: мы хреново боремся с наркомафией. Зато я специалист в области спроса, точнее, я знаю, как снизить спрос, и об этом мы как раз поговорим. Существует три различные технологические цепочки: первичная профилактика - внедрение идей здорового образа жизни, работа с организованными детскими коллективами, работа по гармонизации отношений в семье и так далее; вторичная профилактика - работа с детьми из группы риска, например, у ребенка возникли проблемы в семье и он уходит на улицу. Что нужно сделать в этой ситуации, как решить эту проблему? И третичная профилактика - это профилактика рецидивов уже у попавшей в зависимость личности. Остановимся подробно на каждой из этих цепочек.
Первичная профилактика
ТИПИЧНАЯ ошибка - детей пытаются запугать рассказами о вреде наркотиков. Родителям при этом рассказывают о симптомах наркотизации: какие бывают зрачки у наркомана, какие вены и т. д., якобы, зная все это, родители быстрее заметят, что с их ребенком приключилась беда, и быстренько решат проблему. И то и другое - удивительная глупость, которая приводит к обратному, прямо противоположному результату. Ребенка нельзя запугать, потому что по своей психологической структуре он бессмертен. Бессмертен и бесстрашен. Десятилетний ребенок психологически не может представить, что он когда-нибудь биологически умрет. Это очевидная вещь. Поэтому говорить ему: будешь употреблять наркотики - умрешь, - профессиональное невежество. С ребенком надо говорить о границах его личности, о самоуважении и самоутверждении.
Что необходимо сделать, чтобы ребенок не стал употреблять наркотики?
Нужно, чтобы он осознавал себя личностью, только личность обладает потенциалом сказать "нет". Поэтому главная наша задача - воспитать уважающую себя личность. Родители, подавляющие ребенка, не уважающие его, не пытающиеся с ним взаимодействовать как с личностью, совершают огромную ошибку. Они не понимают, что, воспитывая ребенка посредством окриков и приказаний, выбивают из него внутренние силы, внутренний потенциал. Такой ребенок никогда не сможет дяде на улице или другу сказать "нет". Родители, одумайтесь! Не ругайте и не наказывайте ребенка за то, что он вступает с вами или учителями в спор, доказывая свою правоту. Он учится отстаивать свою точку зрения, а если вы с ней не согласны, ищите решение в диалоге, а не в безапелляционных окриках.
Очень важно научить ребенка говорить "нет" вообще. Не "нет" наркотикам, а "нет" всему, с чем он не согласен. А потом уже, когда он научится говорить "нет" вообще, можно переходить к частной задаче - умению сказать "нет" именно наркотикам, объясняя ему при этом всю их пагубность.
Родители должны моделировать размышления ребенка. Почему дети употребляют наркотики? Чтобы не быть белой вороной, стать частью микросоциума, самоутвердиться таким образом. Хорошо известно: ребенок, которому не хватает тепла дома, будет искать и найдет это тепло на улице.
Ребенок в принципе не способен переносить одиночество. Он должен постоянно взаимодействовать с окружающими, поэтому надо смоделировать его рассуждения, но опять же без демагогии, без дидактики, так, чтобы через внутренний диалог он пришел к мысли, что не стоит употреблять наркотики. Но не потому что умрет, а потому что заболеет и не сможет играть в футбол.
Вторичная профилактика
КАК только у ребенка возникают проблемы в семье, он уходит от них на улицу. Основная часть детей, болтающихся на улице, не беспризорники постреволюционного периода, это дети, которым плохо в семье. Мы провели опрос среди 1500 детей, которые бегают по Юго-Западному округу столицы, и выяснили, что основная часть детей, примерно 65%, не утеряли контактов с семьей и с радостью бы туда вернулись, если бы семья им давала чуть больше тепла, чем улица. Поэтому главная наша задача сейчас - вернуть ребенка в семью. А для этого не надо ни клубов, ни стационарных центров, ни приютов, надо лишь вступить с ребенком в доверительный контакт на самой улице. Надо создать институт уличных социальных работников. Не милиционер должен на улице с ребенком работать, а профессиональный уличный социальный работник. Только установив с ребенком доверительный контакт, можно надеяться, что он откроется вам. И тогда окажется: основная его проблема в том, что у него папаша тупой. Выяснив это, можно переходить ко второй задаче: идти домой вместе с ребенком. И разговаривать с папашей, если, конечно, он не полный истукан или алкоголик. Любыми правдами и неправдами необходимо заставить папашу понять, что его ребенок - самый лучший и мечтает только об одном: чтобы его любили в семье. Только он словами этого выразить не может, оттого и прибегает к эмоциям.
Основная часть детей вообще никаких слов не понимают, они понимают экшн - действие. Именно поэтому 14-15-летние девочки начинают раннюю половую жизнь, а ребята, их сверстники, накурившись анаши, могут стаей напасть на одинокого прохожего и забить его до смерти. Как мы уже говорили: нудные нотации, что так поступать нехорошо, ни к чему не приведут. Что же остается? Отправлять этих детей в тюрьмы или спецПТУ? Нет и еще раз нет. Разумеется, за совершенное правонарушение человек должен понести наказание. Пускай это наказание даже будет оформлено решением суда. Но... В суде должен обязательно работать социальный работник, который подскажет судье, какие есть реабилитационные программы для детей и подростков, совершивших то или иное правонарушение. И сама программа.
Например, судья оглашает решение: или ты отправляешься в тюрьму, или будешь заниматься по такой-то реабилитационной программе под контролем социальных работников. Даю 100% из 100, что ребенок выберет реабилитационную программу. Тогда ему объясняют: если ты так решил - это очень важно; ты решил, твой выбор - должен будешь придерживаться определенных правил. А если не хочешь их придерживаться, у тебя есть альтернатива - тюрьма.
Увы, создавая дополнительные тюрьмы и спецПТУ, мы увеличиваем количество криминального мышления в обществе. Мы же не на Луне эти тюрьмы создаем и не на всю жизнь ваших детей туда отправляем, они снова к нам вернутся, и получается круговорот криминального мышления. Как снежный ком, а мы потом поражаемся, откуда у нас столько бандитов. Да мы их сами плодим, наша судебная система штампует уголовников регулярно и систематически.
Третичная профилактика
ЗДЕСЬ мы имеем дело с зависимыми детьми, теми, кто уже сидит на игле. Как решать эту проблему? Главное, что необходимо понять: наркомания прежде всего социодуховное заболевание. Биологическая зависимость тоже имеет место, но не в этом трагедия больного. Если у человека аллергия к апельсинам, он не ест апельсины и этот факт не драматизирует. Точно так же и наркоман: отучить его "есть" наркотики легко, снять ломку легко, но дальше-то что? Наркотик ведь для него - средство общения с окружающим миром. Через призму наркотика видит мир, общается с миром, наркотик становится смыслом его жизни... А мы лишили его наркотика, лишили смысла жизни и что? Как ему жить, как общаться с окружающим миром? Работа по выстраиванию внутренней архитектоники личности трудна и мучительна. И вот здесь без посторонней помощи в обретении новых ценностей, а на их основе - новых социальных связей, ему не обойтись. Увы, мир здоровых людей его отвергает, прессингует, считает негодяем, виновным в распространении наркомании в стране. Что в такой ситуации будет делать наркоман? Он начнет скрываться. К сожалению, в обществе сегодня опять витает идея - наказывать за факт употребления наркотиков. Если это случится - проблему не решить никогда. Наркомафия на этом фоне будет процветать, а у наркомана вообще не останется ни одного шанса на выздоровление. Весь мир это уже понял, а мы опять собираемся наступить на те же самые грабли. Спрос всегда рождает предложение. Сегодня предложение агрессивно. Уже в школах предлагают наркотики, но мы сами спровоцировали этот спрос.
Поэтому я считаю, что единственная возможность справиться с наркоманией - создать благоприятные условия, чтобы наркоман сам захотел начать решать свою проблему. Я не знаю ни одного наркомана, который не хотел бы бросить употреблять наркотики. Но они не знают как. Слава богу, сегодня в России начала формироваться среда, где человек, попавший в беду, может открыться, найти понимание и получить ответ на свои вопросы. Это мир групп самопомощи, объединяющий анонимных наркоманов.
В этих обществах нет профессионалов, другое дело, что потом, излечившись, они становятся профессионалами, кстати, значительная часть моего персонала - духовно выздоравливающие наркоманы, уважаемые мои коллеги. Там никто никого не учит, каждый говорит о своем опыте и решении конкретной проблемы. Имеет место некий эффект обратной психологической связи. Каждый говорит о себе, и в результате формируется общая информационная среда, в которой люди находят ответы на свои собственные вопросы. Исподволь зависимость от наркотика меняется на зависимость от группового сознания. Это великая сила - групповое сознание. Оно может быть как разрушительным - все бежали и я побежал (почему - черт его знает), так и позитивным, таким, как в этих группах, где царит атмосфера абсолютного доверия. А иначе и быть не может. Ведь в этих группах люди обретают душевный покой, у них выстраиваются новые духовные ориентиры и социальные связи. Да что там ориентиры! Люди обретают просто нормальное человеческое общение. На этом островке они находят тепло и понимание, тогда как все остальное общество продолжает мыслить репрессивно, рассматривает их как бандитов и безвольных подлецов, не понимая, что воля и наркомания - понятия несовместимые (биологическая зависимость) изначально, все-таки это болезнь. И волевым усилием с биологической зависимостью справиться нельзя. Никогда не следует обращаться к шарлатанам. Если кто-то предлагает за три минуты или за шесть часов вылечить от наркомании, только денег надо заплатить побольше, знайте - это шарлатаны. Лечение наркомании - это вообще не вопрос денег, это вопрос мобилизации духовных сил личности. А критерием выздоровления является способность к нравственному росту. Когда меня спрашивают: сколько времени займет лечение, для меня ответ очевиден - всю жизнь, до гробовой доски.
Иногда приходится слышать, что от наркотической зависимости можно вылечиться раз и навсегда. Чушь собачья. Такое может сказать только слабоумный человек. Представьте наркомана, который больше года не употребляет наркотики. Хорошо, это не критерий его выздоровления абсолютно. Критерий только один - развивается он духовно или нет. Известен феномен сухого алкоголизма: человека закодировали и он не пьет год или полтора, ведь это совершенно не значит, что он выздоравливает. И через год, когда закончится срок кодирования, он так нажрется, что лучше бы, может, он весь этот год пил. То есть факт неупотребления алкоголя и наркотиков не есть факт выздоровления. Как и наоборот, кстати. Встав на путь выздоровления, человек может сорваться, у него может быть рецидив, но это не перечеркивает его уже накопленного личностного потенциала. Сорвавшись, такой человек не будет уже винить весь мир, он будет винить только себя. Одним из основных проявлений алкоголизма и наркомании является иждивенчество, когда человек говорит: не я виноват, что я колюсь, а общество - мама, папа, знакомые, королева Англии виноваты и так далее. Поэтому основной симптом выздоровления: наркоман перестает винить других.
А им все по фигу!
КАТЮШКА росла в довольно благополучной семье. У ее родителей был свой ресторан в Москве, так что желания единственной дочери исполнялись даже прежде, чем она успевала что-либо пожелать. Барби с Кенами, а позже шмотки, современная аппаратура, деньги на карманные расходы... Единственное, чего ей не хватало, это внимания. Родители вечно заняты, недосуг в дочкины душевные переживания вникать.
Поэтому, когда мама вдруг решила поговорить с 13-летней Катюхой о сексе, той было неинтересно, хотя и забавно, потому как одноклассник Витька давно посвятил ее во все тонкости этого дела. Как в теории, так и на практике.
С 15 лет Катька пристрастилась ходить по клубам и дискотекам. Друзьями девушки были в основном ребята из "сложных" семей бедняков и алкоголиков. Ее тянуло к ним в первую очередь потому, что они на свой лад понимали ее, давали ей тепло и ласку, которых она была лишена дома. Собирались в подъездах, на чердаках, реже у кого-то дома. Катьке нравилось, что у нее есть своя тусовка, что за нее могут набить морду любому.
- Однажды Лешка, - рассказывает Катя, - принес порошок, ну мы и нюхнули. Думали, с первого раза ничего не будет.
Я первый раз никакого кайфа не словила. Наоборот, хреново стало, замутило, зуд какой-то начался, голова закружилась. Позвонила предкам, сказала, что у Маринки останусь. Через пару дней Леха героин принес. Мне понравилось...
Передо мной сидела непонятно во что одетая, лохматая чувиха, бледная и худая, с "дорогами" на руках.
- Один раз я попробовала соскочить, переломаться на сухую. Блин, не знала еще, что это такое! Никому не пожелаю. Казалось, что на всем теле у меня открытые раны и переломы. Подушка вся от пота и слез намокла. Я в голос кричала. Это жуткая, неописуемая боль. Хорошо, родителей дома не было. Пришлось Леху вызвать. Он приехал, уколол меня. Вообще, во время ломки наркоман за дозу убить может, это я тебе серьезно говорю. Или от страха, что скоро ломать будет. Первое время предки мне часто на карманные расходы давали. Иногда 50 баксов в неделю. А потом у них что-то в бизнесе разладилось, и, чтобы купить у Лехи "герыч", я стала потихоньку продавать свою технику: видак, телик, магнитофон... Как-то мать зашла ко мне в комнату, смотрит, ничего вообще из техники не осталось, даже компа, и давай орать: "Куда подевала?!" Отца позвала, погром устроили и нашли-таки шприц. А я уже совсем плохо соображала, мне все фиолетово было. Ну, повели меня в клинику. Там, блин, врачи хмурые. Смотрят, как на таракана. Мать ревет, отец кричит на них. Повели в другую. Обследовали меня, нашли гепатит В и С. Хорошо хоть не СПИД. Теперь вот на диете сижу, чтобы печень совсем не развалилась. Сдохнуть не хочется. Вон весна за окном. А мне еще и 16 нет. - Катька отсутствующе смотрит в одну точку. - Ломка у меня была. Еще одна. В больнице. Орала что-то про крокодилов, которые меня едят. Вроде перекумарило. Я очень хочу стать нормальным человеком. Как ты, как девчонки в "Простых истинах". Здоровым, нормальным человеком. Но... Леха тоже лечился, а потом выписался и по новой... Умер три дня назад. Предки хотят, когда вылечусь, в Лондон меня отправить. Там школа какая-то... Может, и выберусь из этого дерьма, а? Как думаешь?
Наркоман - тоже человек
Я - наркоман с трехлетним стажем. Дожил до 25 лет и сел на иглу.
Хочу сказать не о тех, кто давно пропал, кто за дозу продаст последнее, а о нормальных людях, которые хотят завязать, но не могут. Что делает милиция, когда попадаешь первый раз к ним в руки? С учетом того, что тюрьмы переполнены, дают условный срок.
Чтобы завязать, необходимо найти хорошую работу, поменять круг общения, но как это сделать в городе, где 70% жителей - наркоманы и где, кроме милиции, пожарной охраны и железной дороги, нигде не платят?
Вот и выходит замкнутый круг: идешь за дозой, тебя ловят во второй раз и к первому сроку добавляют второй. В тюрьме, на зоне кое- как перекумаришь, а года через три выйдешь еще более озлобленным и все по-новому, так как снова попадешь в родную среду.
Менять место жительства тоже нереально: в чужом городе, без родни, без знакомых опять попадаешь на самое дно. Поэтому выход я вижу один, чтобы наша славная милиция перекрыла кислород распространителям наркотиков. Но у меня складывается впечатление, что им это невыгодно, так как они могут тогда остаться не у дел. Некого будет ловить, и их начнут сокращать. Неправда, что у наркомана не осталось ничего святого. Он тоже человек и тоже переживает, страдает, любит. Это лишь с милицейской точки зрения мы все обречены. И попробуйте мне доказать, что я не прав. Писал не на ломке.
Л. Иванов, г. Партизанск, Приморский край
Никогда себе не прощу
ОЛЕСЯ была доброй, отзывчивой девочкой, замечательно играла в баскетбол, хорошо танцевала, играла на гитаре. Одноклассники ее обожали, учителя души в ней не чаяли. Жизнь казалась прекрасной и удивительной...
Однажды девушка возвращалась домой. Когда она проходила мимо полуразвалившегося старого одноэтажного здания, ее вдруг схватили и зажали рот. Трое затащили ее в свой притон, у одного из них Олеся заметила в руках шприц. Рожи, мелькавшие рядом, неожиданно превратились в безобразных обезьян. Леську стошнило, и она потеряла сознание. Очнулась на скамейке в парке совершенно одна...
Все это рассказала мне Лесина мама, воспитывавшая дочь одна. И хотя жили они небогато, в квартире всегда царил уют, а в отношениях - взаимопонимание.
Мы сидим с Надеждой Андреевной в гостиной. У меня на коленях - семейный альбом: радостный карапуз Леська, Леська-первоклашка, Леська с баскетбольной медалью, Леська танцует...
- В ту ночь я Лесю ни о чем спрашивать не стала. Просто умыла и уложила спать. Утром она рассказала все сама. Мы тут же пошли в районную поликлинику, сдали анализы. Кто-то, может быть, не поверит, что так бывает, но произошло самое страшное - у Леси обнаружили ВИЧ-инфекцию. Когда она об этом узнала, в ней что-то сломалось. Очень быстро она превратилась в угрюмую, молчаливую и скрытную маленькую женщину. Ей как будто бы все стало безразлично. По вечерам она пропадала часа на три-четыре, возвращалась никакая, запиралась в комнате и засыпала. Много позже я узнала, что она ходила в тот заброшенный дом и покупала у тех ублюдков наркотики. Денег не было, поэтому она платила натурой. Умерла Леся за несколько дней до своего 16-летия. Два дня перед этим она не выходила из дома. А на третий... Диким, нечеловеческим голосом она кричала, металась по кровати, плакала, визжала и кусала подушку. Это было так страшно. Она кричала, что у нее сломаны все кости и острыми краями торчат наружу. Умоляла убить ее. Я плакала вместе с ней, не зная, как помочь. Положила руку на ее взмокший лоб, а она вдруг затихла, посмотрела на меня широко распахнутыми от боли и ужаса глазами и с трудом прошептала: "Мамочка... как больно!.. я не... не смогу-у! Пойди... принеси... купи у них!.. там, в домике... в парке..." И я пошла. А что мне было делать? Смотреть, как моя дочь страдает?! Слышать эти душераздирающие вопли? Ни одной матери я бы не пожелала того, что пережила сама. На последние деньги я купила какой-то порошок. Принесла домой...
Никогда не прощу себе, что сама вложила смерть в руки дочери. Леся умерла от передозировки. Как сейчас вижу ее, лежащую в неестественной позе, с широко открытыми глазами, и рядом - проклятый шприц. Те сволочи... Они сейчас в тюрьме. Им дали по пять лет. Но я желаю им смерти!