В ПОЛИКЛИНИКУ с просьбой о пересмотре группы инвалидности обратился 85-летний ветеран ВОВ и инвалид детства, недавно получивший травму - перелом шейки бедра парализованной ноги.
Участник войны и инвалид детства - не оговорка. В лихие для Отечества годы оружие в руки брал тот, кто мог его держать, даже белобилетники.
Летом 1942-го на Кубани формировался партизанский отряд для борьбы с противником в горах Кавказского хребта. Отряду нужен был врач, и им стал недавний выпускник мединститута, который стал воевать на "полуторке" - так он шутя называл свои ноги.
Судьба оказалась милостивой - выжил. В послевоенное время лечил людей и никогда не стремился получить у государства чего-либо сверх своей зарплаты.
Надеялся - худшее позади. Но... Дома, на кухне, упал и сломал шейку бедра. Положение усугубилось тем, что прикованным к постели оказался почти слепой, плохослышащий человек с целым букетом возрастных недомоганий.
Облегчить страдания могли бы так называемые технические средства реабилитации инвалида: гигиенический стул - передвижной туалет, инвалидная коляска, опорные ходунки. Инвалиду I группы вышеназванные средства должны выделяться бесплатно.
А судьи кто?
ПЕРВАЯ встреча с членом комиссии Медико-социальной экспертизы Мариной Алексеевной Барабаш, мягко говоря, обескуражила. Эксперт сообщила, что больному определена I группа инвалидности, а вот с назначением технических средств реабилитации пока неясно - придется подождать. Наконец ветеран дождался: в присутствии двух коллег, приглашенных, очевидно, для убедительности, эксперт Барабаш объявила, что технические средства реабилитации больному... не рекомендованы.
Поехать и осмотреть больного госпожа Барабаш категорически отказалась: вначале потому, что это далеко - 15 минут на автобусе, затем - потому, что не может тратиться на такси, а когда было предложено оплатить такси, у врача Барабаш не оказалось свободного времени. Совершенно резонно заметив, что врач экспертной комиссии осматривает больного 5-10 минут, а врач стационара (инвалид в то время находился в Дзержинском госпитале ветеранов войны) может наблюдать его более длительный период, М. А. Барабаш предложила получить заключение о рекомендуемых средствах реабилитации у лечащего врача-травматолога.
Через день требуемая справка в МСЭ была представлена. Там были рекомендованы: инвалидная коляска, гигиенический стул и ходунки, но, увы, справка экспертов МСЭ не убедила, а лишь спровоцировала новый этап кабинетных согласований.
В конце концов два эксперта на служебной машине выехали к инвалиду. Осмотр, проведенный М. А. Барабаш и Л. Н. Марковой, подтвердил наличие у больного указанных в меддокументах заболеваний. Требуемая формальность была соблюдена, и появилась надежда, что долгожданные средства реабилитации инвалид наконец-то получит.
Однако радоваться было рано... "Можем рекомендовать только инвалидную коляску, - заявили эксперты сразу после осмотра. - Что касается остального, то договаривайтесь с управлением социальной защиты населения, а мы - люди подневольные и руководствуемся "перечнем".
Речь шла о "Территориально-гарантированном перечне реабилитационных мероприятий, технических средств, услуг, представляемых инвалидам Нижегородской области бесплатно", подписанном еще бывшим нижегородским губернатором И. Скляром в июле 2000 года. Самое смешное, что срок действия этого "перечня" закончился более года назад.
Как чиновники защищают инвалида
ИТАК, инвалида послали... в Управление социальной защиты населения города Дзержинска.
Встреча с К. Н. Авдеевой, специалистом по предоставлению льгот инвалидам ВОВ Дзержинского УСЗН, состоялась незадолго до конца рабочего дня. Вероятно, это обстоятельство послужило главной причиной ее, мягко говоря, нелюбезности. Попытка выяснить у специалиста, где и как можно решить вопрос о получении или приобретении гигиенического стула и опорных ходунков, позитивных результатов не дала. Сотрудницу УСЗН почему-то раздражала сама просьба о том, "чего нет в рекомендации бюро МСЭ". А поскольку там значилась лишь комнатная инвалидная коляска, то "договариваться" было не о чем.
Одной из служб, в немалой степени влияющей на положение инвалида в регионе, является Нижегородское областное бюро медико-социальной экспертизы. Возглавляет его главный эксперт Е. А. Вагаева. Казалось, кто, как не главный эксперт области, мог бы пролить свет на странности с назначением технических средств реабилитации и, мягко говоря, своеобразное поведение коллег из Дзержинского бюро МСЭ. Однако встретиться с главным экспертом не удалось: Вагаева или отсутствовала, или срочно убывала на совещания.
Попытка получить разъяснение относительно прав инвалида у главного реабилитолога области - есть и такая должность - потерпела неудачу по причине... секретности информации. Ответственное лицо И. А. Соколова попросту отказалась разговаривать, сославшись на совет "наших юристов".
Начальник отдела предоставления льгот нижегородского Министерства труда и социальной защиты населения Р. К. Бочкова изъянов в системе льготного обеспечения инвалидов тоже не увидела.
Цепочка инстанций: бюро МСЭ, УСЗН города Дзержинска, областное бюро МСЭ и, наконец, нижегородское Министерство труда и социальной защиты населения оказались для инвалида и ветерана Великой Отечественной войны чем-то вроде маршрута с заведомо непреодолимыми препятствиями. Во всех кабинетах доминировал принцип: не давать, не напрягаться, не обременять начальство. Доступная инвалиду информация отсутствовала, а в ряде случаев ее даже скрывали. Чиновник всеми силами защищал себя от инвалида, потому как уверовал: не он для страждущего, а наоборот.
К сожалению, без ответа остался и главный вопрос: видят ли инспектор, врач, чиновник того, кому они осознанно причиняют страдания? Или они думают так: подумаешь, не подписал, не решил, не принял... не убил ведь? Не убил... но так ли это, если речь идет о 85-летнем инвалиде?
P. S. На территории Нижегородского кремля, буквально в сотне метров от здания областного Министерства труда и социальной защиты населения, на площадке с чудным видом на Волгу и заволжские дали, возведен мемориал Неизвестному солдату. Здесь часто можно видеть торжественные пары молодоженов, возлагающих цветы к подножию Вечного огня. Рядом, на серых квадратах гранитных плит, крупно высечены слова: "Товарищи, помните жизнь отстоявших, они сберегли нам и солнце, и радость; за честь и свободу, за Родину павших, навеки считайте идущими рядом".
Сдается, сие писано не для нижегородского чиновника. Всего сто метров до министерского кабинета господина Суворова, а как разнятся слово и дело: помнить павших - это еще и заботиться о живущих.
От редакции
Приведенная здесь история - это история конкретного человека, попытавшегося воспользоваться тем, на что он, казалось, имел право. История не исключительна только тем, что далеко не каждый инвалид ВОВ в состоянии одолеть всю вертикаль инстанций, и самое нелицеприятное в ней - то, что система помощи не помогает, а зачастую противостоит инвалиду.