- именно так величает себя Эдуард Алексеевич Рыбаков, а свою сестру и помощницу называет медвежьей мамой. Именно поэтому Эдуард - единственный в мире дрессировщик, у которого медведи выходят на арену без намордников, отвечая на любовь и заботу "родителя" огромной нежностью и доверием.
Оформил опекунство
Первым было слово. Отец погиб, матушка, инвалид, имея польские корни, нарекла детишек Эдуардом и Эльвирой. Истинно цирковые имена, не правда ли? Но никто в те годы и не думал, что дети свяжут судьбы с цирковой ареной.
На рубеже 40-х и 50-х Эдуард нашел заветное пристанище - детский дом для одаренных. Потом окончил цирковое училище, позже институт физкультуры, впоследствии служил солистом государственного ансамбля "Балет на льду". Незаурядным и веселым. Он выезжал на лед с булавой, с факелом и даже пробивал в инстанциях отдельный вид спортивных состязаний - "Катание с предметами". Но признаков грядущего появления "медвежьей олигархии" никто не предрекал. Поскольку человек работал фигуристом, а не дрессировщиком. И вот 18 августа 1970 года, в канун гастрольной поездки государственного балета на льду в Сирию, на стол управляющего ордена Ленина
в/о "Союзгосцирк", заслуженного деятеля искусств РСФСР товарища Бардиана Ф. Г. легло заявление. В нем Рыбаков просил освободить его от путешествия по Ближнему Востоку под предлогом обучения... медвежат фигурному катанию... Бардиан и сотоварищи долго крутили пальцами у висков, и тем не менее 13 ноября 1970-го имя Эдуарда Рыбакова облетело мир: это был первый дрессировщик, который приневолил косолапых стать на коньки.
Тяготы сближают
Мог ли он в те годы называть себя "главой семьи топтыгиных"? Конечно. И по праву. Но нам - со стороны - этого не понять. Артисты, цирк, Союзгосцирк... Какая ж тут семья?
Подобные сомнения мучали и дрессировщика. В конце концов Эдуард Алексеевич выкупил троих топтыгиных, задумал организовать свой собственный балет на льду. Медвежий, знамо дело. Подготовил все необходимые бумаги - с подробным описанием, со списком оборудования и сметами. Однако ловкостью и храбростью "медвежьего патрона" в бизнесе не обойтись. Требуются изворотливость и хитрость. А звери этого не переносят. Так что пока на долю гения дрессуры выпало забавлять зевак и содержать медвежий цирк на добровольные даяния. Косолапые не жалуются. Но "папа"...
"То, что он делает на вернисаже, - не его уровень. Сердце кровью обливается! - говорит его бессменный ассистент Эльвира Алексеевна. - Автобус бы кто дал. Поехали бы по городам, как раньше. И комментатора бы надо. Чтобы рассказывал и пояснял, что и как. Ведь не каждому понятно, насколько труден и опасен тот или иной трюк, многие даже не догадываются, ЧТО представляют собой медведи без намордников".
Сыновняя любовь
Эльвира Алексеевна, организуя стол для косолапых, именует себя "мамой". Она и в самом деле заслужила этот титул, но... не все, оказывается, в этой жизни можно заслужить. Она - скорее - няня. А "мамой" мишки почитают только... "папу". Никто, кроме Эдуарда Алексеевича, не сможет подступить к ним.
Стоит кому-либо, включая Эльвиру Алексеевну, приблизиться на расстояние 2-х метров, человек будет разорван и раздавлен. Потому что косолапые не поддаются дрессировке так, как тигры или ягуары, для них не существует понятия привязанности и взаимной ласки, как у кошек и собак. Единственное, чем их можно "взять за горло", - это лакомством, потому что жрать они готовы бесконечно. Такова медвежья суть. (Поэтому-то на любой арене мира медвежья пасть всегда в наморднике, через который им просовывают сахарок.) Даже бывалые дрессировщики не позволяют себе импровизировать с медвежьими зубами. Но у "папы" свой секрет. Он может подойти, обнять "сынулю", доверяя свой кадык оскаленной медвежьей пасти, не угнетенной никаким намордником. Пасть будет лизать отданную ей шею. Может вложить в пасть руку (запястье точно умещается в щель между зубами). Может схватить огромную когтистую лапу и сильно потрясти ее.
А если, например, медведь проказничает (а это они делать очень любят), закапывается в мокрый песок, то "папа", будучи артистом, безбоязненно размахивается и дает медведю уморительную замедленную пощечину. Медведь не уворачивается, потому что не боится и не сердится.
Стоит "папане" отойти, косолапый опять начинает разгребать мокрую землю. Тогда Эдуард Алексеевич берет полуметровый металлический прут. Медведь, завидев это, делает вид, что убегает. Но не боится. Это очевидно. На его "лице ни много ни мало "светится улыбка". Он понимает, что палка - это способ выражения недовольства, ей замахиваются, но не бьют, от палки надо как бы убегать: так, мол, меня "папа" научил.