Среди архивных материалов Франции, относящихся к ХVIII веку, сохранился любопытный документ. Речь идет о письменном договоре, заключенном между отцом и его несовершеннолетним сыном.
Сначала представим отца. Андре-Шарль Карон, парижский часовщик. Проживал со своей семьей на улице Сен-Дени в доме, который одновременно был и квартирой, и мастерской, и торговой лавкой. Надо сразу отметить, что среди парижских ремесленников он слыл одним из самых искусных. Если у других мастеров часы за сутки отставали или забегали вперед в среднем на целый час, то у Карона - на полчаса. Кроме того, этот ремесленник славился тем, что знал английский язык, имел в доме богатую библиотеку, музыкальные инструменты и старался своим детям дать хорошее образование.
Теперь о его сыне. Звали его Пьер-Огюстен. Он рос здоровым ребенком, настолько подвижным и прытким, что его приходилось укладывать спать чуть ли не всей семьей. С шести до тринадцати лет он ходил в коллеж. Учился средне. Вел себя как подобает. И вообще до отроческих лет ни учителя, ни родители не знали с ним никаких проблем. Они возникли, когда Пьер-Огюстен, окончив колледж, стал подмастерьем у отца. Мальчишка откровенно шалопайничал. Улица (и не только Сен-Дени) привлекала его больше, чем все остальное на свете. Едва Карон-отец отвернется в сторону, как сыночка уже и след простыл. Пьер-Огюстен связался с компанией веселых дружков, любивших расхаживать по улицам, горланя песни и наигрывая кто на чем мог. Чтобы угодить дружкам, любившим и кутнуть, Карон-сын начинает потихоньку приворовывать у отца то деньги, то детали для часов.
В какой-то момент Андре-Шарль понял, что может потерять сына. И вот тогда он сел и составил текст договора с Пьером-Огюстеном на нескольких страницах. Приведем его с некоторыми сокращениями, делая упор на статьи, которые наиболее созвучны нашему времени.
"I. Вы ничего не изготовите, не продадите... не занеся этого в мои книги, не поддадитесь отныне соблазну присвоить какую-либо, пусть даже самую ничтожную, вещь из мне принадлежащих, кроме тех, что я даю вам лично... не получите платы ни за какую работу без моего особого разрешения, не продадите даже старого ключа от часов, не отчитавшись передо мной. Эта статья столь важна, и я так дорожу ее неукоснительным исполнением, что предупреждаю - при малейшем ее нарушении вы будете изгнаны из дома без всякой надежды на возвращение, пока я жив.
II. Летом вы будете вставать в шесть, зимой - в семь утра, работать до ужина, не выказывая отвращения к тому, что я вам поручу... Помните, вам стыдно и бесчестно ползти в нашем деле, и если вы не станете в нем первым, вы недостойны уважения. Любовь к этому прекрасному ремеслу должна войти в ваше сердце и безраздельно поглотить ваш ум.
III. Отныне вы не станете ужинать вне дома и по вечерам ходить в гости. Но я дозволяю вам обедать у друзей по воскресеньям и праздничным дням, при условии, однако, что всегда буду поставлен в известность, к кому именно вы пошли, и не позднее девяти часов будете неукоснительно дома. Отныне я даже запрещаю вам обращаться ко мне за разрешением, идущим вразрез с этой статьей, и не рекомендовал бы принимать подобные решения самовольно.
IV. Вы полностью прекратите ваши злосчастные занятия музыкой... Однако из снисхождения к вашей слабости я разрешаю вам играть на виоле или флейте, причем ваша игра не должна мешать отдыху соседей или моему.
V. Вы будете получать от меня стол и восемнадцать ливров в месяц, кои пойдут на ваше содержание, на мелкие расходы по покупке недорого инструмента и, наконец, на то, чтобы постепенно выплатить ваши долги.
Если вы посвятите себя, как то велит ваш долг, расширению моей клиентуры и благодаря вашим талантам получите какие-либо заказы, я стану выделять вам четвертую часть дохода со всего поступившего по вашим каналам. Вам известен мой образ мыслей, и вы знаете по опыту, что я никому не позволю превзойти себя в щедрости, заслужите же, чтобы я сделал вам добра больше, чем обещаю, но помните, на слово я не дам ничего, отныне я желаю знать только дела.
Ежели мои условия вам подходят, если вы чувствуете в себе достаточно сил, чтобы добросовестно выполнить их, примите и подпишите..."
Конечно, предъявляя сыну ультиматум (а этот договор иначе и не назовешь), Карон-отец сильно рисковал: он мог раз и навсегда оттолкнуть от себя Пьера-Огюстена. Как же поступит сын? Порвет договор в клочья? Бросится вон из дома? (Внимание: наступает момент истины!) Нет, Пьер-Огюстен, пристально посмотрев отцу в глаза, подписал договор. Он понял, что родитель не шутит...
С тех пор у подростка началась другая жизнь. Каждый день, исключая воскресенья, он встает ни свет, ни заря, в течение двенадцати часов с перерывом на обед сидит за рабочим столом, крохотными напильниками вытачивает крохотные детальки для часов. Через широкое окно мастерской ему видна родная Сен-Дени, у него на глазах "тусуются" его вчерашние дружки, некоторые из них, подражая взрослым, прогуливаются и любезничают с девчонками. Наверное, Пьера-Огюстена не раз подмывало отбросить все эти напильнички и колесики и очертя голову выбежать навстречу друзьям и солнцу...
Лишь через семь лет, когда Пьер-Огюстен уже стал совершеннолетним, договор утратил силу. Вернее, Карон-сын научился относиться к жизни и труду так, что Карону-отцу не приходилось напоминать об условиях договора. И это была победа не только отца, но и, в первую очередь, сына! Выполняя условия договора, Пьер-Огюстен стал первоклассным часовщиком и даже вошел в историю часового дела. Каким образом? Он изобрел анкерный спуск, благодаря которому часы почти перестали отставать или забегать вперед. (Это, между прочим, означает, что все, кто сегодня носит наручные механические часы, должны за их точность мысленно поклониться в ножки Пьеру-Огюстену.) Изобретение настолько понравилось личному часовщику его величества короля Людовика XV, что он... выдал его за свое. Но не тут-то было! Пьер-Огюстен не побоялся и написал в одну из парижских газет о том, что личный часовщик короля - вор. В столице по этому поводу поднялся большой шум. Такого еще не было, чтобы простой да еще совсем молодой ремесленник выступил против слуги короля. Но Карон-сын (конечно, не без помощи Карона-отца) через суд доказал, что авторское право на изобретение анкерного спуска принадлежит ему. Чтобы замять это дело, король пригласил к себе во дворец Пьера-Огюстена и благосклонно принял от него дар в виде плоских наручных часов. (До Карона-сына они по форме были похожими на яйцо.) Примеру короля последовали его приближенные: они попросили молодого часовщика изготовить часы. Фаворитке короля, знаменитой госпоже де Помпадур, Карон-сын сделал часы в виде перстня.
Сбылась мечта Карона-отца: его сын стал лучшим часовщиком Франции! Но он явно недооценил способности Пьера-Огюстена. Оказалось, что Карон-сын в детстве не зря увлекался музыкой. Роль лучшего часовщика Франции он успешно сочетал с ролью учителя музыки королевских дочерей. Скопив приличную сумму, он купил (в те времена это так часто и делалось) должность "контролера королевской трапезы". Затем Пьер-Огюстен женился на молодой овдовевшей аристократке и взял ее фамилию с благородной дворянской приставкой "де". Пользуясь благосклонностью одного банкира, он участвовал в биржевых операциях и скоро стал одним из самых богатых людей Парижа. Зная ум новоиспеченного дворянина и богача, Людовик XV поручил ему тайные дипломатические переговоры за рубежом. Эта миссия была настолько опасна и рискованна, что Пьер-Огюстен запросто мог угодить в тюрьму...
Можно еще долго рассказывать, чем прославился, каких успехов в жизни добился герой нашего рассказа. Но что бы мы ни назвали, все будет мелочью по сравнению с тем, что он был и остается великим драматургом Франции. Имя, под которым он вошел в историю литературы, - Пьер-Огюстен де Бомарше-Карон. Да, это он автор пьес "Севильский цирюльник" и "Свадьба Фигаро", которые и по сей день не сходят со сцен театров всего мира. Про одну из них король Людовик XV обреченно сказал: "Если быть последовательным, то, допустив постановку этой пьесы, нужно разрушить Бастилию". И его величество как в воду глядел! Пройдет немного времени, и знаменитая тюрьма будет разрушена, а король Людовик XVIII, внук Людовика XV, будет вначале свергнут с престола, а затем казнен восставшими парижанами. Кстати говоря, революция и самого Бомарше не пощадит. Немало дней он проведет в тюремной одиночке. Его богатый особняк подвергнется нападению восставших. Драматургу придется бежать из страны... Подводя итоги своей шестидесятисемилетней жизни, он напишет: "Если время измеряется событиями, которые его наполняют, то я прожил на свете двести лет".
Согласитесь, одним из ярких и во многом определивших его судьбу событий было заключение того самого договора между Кароном-отцом и Кароном-сыном...
Смотрите также:
- ЕЛЬЦИН ДАЛ ДЕНЬГИ НА "ТРЕУГОЛЬНИК СКОРБИ". ДЕНЬГИ ПРОПАЛИ. Эрнст Неизвестный, художник-Гулливер →
- Если тебя бросили, значит, ты свободна →
- Художником можно стать и в 75 →