Тысячелетиями человечество ломало голову: куда же деть женскую грудь? Демонстрировать
это сильно действующее средство или стыдливо прятать? Чтобы никто при этом не усомнился
в женских прелестях и достоинствах. И, разумеется, добродетелях...
В глубину... времен
Когда на Крите раскопали древнейший Кносский дворец, то среди прочего обнаружили терракотовую статуэтку, которой перевалило за 3 тысячи лет. Изображает она Богиню Змей Древнего Крита. Древний скульптор явно лепил ее с одной из своих соотечественниц. А они были люди открытые, свою обнаженную грудь носили гордо, как знамя. При этом нужную позицию бюста обеспечивал вырез платья, не оставляя сомнений в сексуальных возможностях женщин минойской эры.
Более культурные (и потому, наверное, более закомплексованные) древние греки придумали строфиум, что-то вроде кожаного пояса под грудь. Молодым незамужним женщинам и девочкам-подросткам он позволял свободно резвиться, заниматься гимнастикой, участвовать в играх, ну и делать ряд других полезных вещей, не обременяя себя заботами о своих двоих.
А вот древним римлянам больше двух тысяч лет назад удалось изобрести нечто вроде бикини. Свой лифчик они назвали маммилляре. Даже пару изображений в виде мозаики оставили.
Но случилось страшное. Пока весь Рим прыгал и визжал от восторга перед девушками в этих маммиллярах-бикини, злобные варвары (без бикини) пришли и разграбили город. А римляне этого не заметили, так и умерли в экстазе и маммилляре.
Византия, вся во власти религиозных запретов, закутала женщин с головы до пят, чтобы раз и навсегда покончить с дьявольскими соблазнами. А спустя несколько веков родилась идея телесных оков-корсетов. В XVI веке больше других преуспела в этом Испания: с помощью корсетов здесь унифицировали женский торс, а грудь подрастающих девочек безжалостно сводили на нет, укрепляя на ней свинцовые пластины. И пошли по улицам Испании эдакие тяжеловесы, устрашая весь род мужской.
А он взял мои белые груди...
Французский король Карл VII позволил своей несравненной фаворитке Аньес Сорель позировать художнику с непринужденно обнаженной грудью, правда, только одной.
Это было сигналом. Европейские дамы и куртизанки уже без зазрения совести смущали кавалеров своими прелестями. Как придут на светский раунд, да как выложат все свои прелести. Вот тогда и повысился ежегодный прирост населения.
Со временем откровенные декольте получили статус сословной привилегии. Высокородные дамы с особым рвением принялись обнажать плечи, руки и, конечно, грудь. Казанова писал, что даже монашенки позволяли себе декольте. А Казанова в этом разбирался.
Один протестантский пастор в пылу негодования назвал грудь подмостками сладострастия. Хороши были подмостки...
Страсти накалялись, о чем свидетельствуют памфлеты того времени: "Справедливые обвинения против оголения плеч и рук", "Тщеславие Англии, или Глас Божий, предупреждающий грех гордости, проявляющийся в костюме и во внешности" или "Новое наставление юношеству", которые при всем своем пафосе лишь подогревали интерес молодежи к соблазнительному предмету.
Корсетам - бой
Прихотливое рококо, возродив юбку на обручах, опять делает корсет главным писком женского костюма. И только добрые англичане позволили женщинам несколько ослабить гнет - их корсеты шнуровались сзади и не затягивались так туго, как французские.
Свое решительное "нет" всем этим пыткам сказала Французская революция. И ввела просторную одежду. Мода на античные туники сделала корсеты просто ненужными. Отныне грудь поддерживал широкий пояс под самой грудью.
За крахом Наполеона и реставрацией монархии пришла реанимация корсетов. На этот раз еще на сто лет, до начала будущего - двадцатого - столетия. Их производство ставится на промышленную основу. Китовый ус, металлические пластины, холст, атлас и конский волос в несметных количествах потреблялись фабриками корсетов.
Под занавес, в конце прошлого века силуэт женской фигуры уподобился букве "S". С помощью корсета убрали живот, а подушка, подвязанная ниже спины (турнюр), непомерно увеличила зад, вернув его к озорной "Ку де Пари" (Cul de Paris - "задница Парижа").
Поль Пуре - это он убил корсет. Увлеченный восточными мотивами в дамском костюме, он изобрел бескорсетные модели.
Шок был всеобщим. Дамы тележками отвозили свои корсеты за пределы города и бросали. А фабриканты смотрели на вереницы тележек с их товаром и вешались. После этого по всему миру стали разоряться фабрики корсетов.
Новации кутюрье были поддержаны медициной. Врач Гош-Саро предложила Медицинской академии гигиенический "поддерживатель груди". Она взяла, да и разрезала пополам корсет. Верхняя его часть стала лифчиком, нижняя - поясом.
Пионером в истории лифчика стал Г. Кадолль, изготовитель нижнего белья во Франции. В 1889 году он предложил бюстгальтер, прикреплявшийся к корсету, его чашечки держались на сатиновых лентах. В попытке привлечь покупательниц Кадолль назвал свое изделие le Bien-Etre (Благополучие). Но публика еще не созрела, и о новшествах довольно быстро забыли.
Настоящий успех выпал на долю (читать в единственном числе) американки Мэри Фелпс Джекобс, очень красивой женщины, которую в Штатах больше знали как Блистательную (а также - Ласковую) Кросеби. Невероятный успех у мужчин побуждал Мэри быть на самом гребне моды.
Бескомпромиссная поклонница моделей Пуаре, она отказалась от корсета и с помощью служанки из носовых платков и шелковых лент смастерила несколько лифчиков.
Воодушевленная отзывами подруг и знакомых, Мэри поняла, что открыла новый Клондайк и в 1915 году запатентовала свой backless brassiere (по-англ. "бесспинный лифчик"). И вскоре через мужа предложила его хозяевам приобрести многообещающий патент за 15 тысяч долларов. Магнаты покряхтели, да и купили эти носовые платочки.
В этой пикантной области не осталась в стороне от прогресса и Россия. Торговый прейскурант "Мюр и Мерилиза" (нынешний ЦУМ) за 1913 год среди прочего товара предлагал "бюстодержатель из бумажных лент; цвета: белый, голубой и розовый; размеры: N 1 - малый, N 2 и 3 - средний и N 4 - большой - 4 р. 5 к.". В 20-е годы оригинальной российской вариацией на тему стал бюстгальтер на меху (см. "Клопа" Маяковского).
Почти весь XX век шла неустанная работа с лифчиком - над конструкцией, дизайном, материалами и всяческими прикидами. Середина тридцатых годов памятна, например, "ловушками для парней", то есть бюстгальтерами с подушечками, которые провоцировали молодежь на прямую агрессию. А лет десять назад стали украшать эти самые чашечки динозавриками, проволокой (хорошо, еще не колючей) и даже портретами... духовных наставников.
Но к середине 1990-х годов оказалось, что молва о безвозвратной кончине корсета была преждевременной. Преображенный и перевоплощенный, он с невероятной скоростью завоевывает себе утраченные позиции. Противостояние корсета и бюстгальтера продолжается...