ЧТЕНИЕ современной русской литературы сродни прогулкам по полю, где только что пасли стадо: никогда не знаешь, где и во что вляпаешься. Чтобы облегчить читателю проблему выбора, издательство "Олма-пресс" запустило серию русской актуальной прозы "Оригинал", литература категории "А" - то есть, на их взгляд, все самое прогрессивное на сегодняшний день. Андрей Левкин и его сборник "Голем, русская версия" (роман, рассказы, повесть) оказался не самым худшим вариантом. Левкин - этакий Гришковец от литературы: такое же неспешное повествование "за жизнь", о делах мелких, повседневных, такие же задушевные интонации, такая же апелляция к личным воспоминаниям. Правда, перенесенную на бумагу устную речь со всеми инверсиями, устной речи присущими, всякими мусорными словечками типа "что ли", "как бы" и проч., читать тяжеловато, и примерно на двадцатой странице этот лингвистический мусор начинает раздражать. К тому же сюжет закручен не настолько лихо, чтобы от написанного невозможно было оторваться.
Собственно, сюжета как такового в романе нет. Есть одна тихая московская улица, не в центре, но и не окраине. Улица эта, как маленькая вселенная: здесь есть свои гении и сумасшедшие, любовь и смерть, рутина и трагедии. Есть и своя тайна - некое существо без прошлого, без корней, неизвестно откуда на улицу приехавшее. Этакий Голем, слепленный кем-то из глины, кем-то, кто захотел побыть богом. Эта таинственность "аборигенов" очень интригует. Есть герой, он же автор, он же "историограф", пишущий для потомков историю улицы, а через улицу - и всей страны.
У "Голема" очень четкая возрастная адресация - предназначен он людям от 25 до 45 лет, тем, чья юность пришлась на эпоху социальных катаклизмов. На этих общих поколенческих воспоминаниях автор и играет: когда надоедает следовать за авторской мыслью, начинаешь вспоминать свою жизнь, протекавшую в таком же московском захолустье, потом снова возвращаешься к книге, потом какой-нибудь абзац тебе снова навеет что-нибудь личное и так - до финальной страницы.