Продолжение. Начало см. в NN 15, 16 , 17
ИЗМЕНЕНИЕ облика современной Москвы происходит с тем же размахом, с каким менялся город на рубеже ХIХ и ХХ веков. Тогдашняя строительная горячка сопровождалась появлением новых домов и масштабной переделкой старых. Старинным усадьбам и палатам обновляли фасады и добавляли скульптур. Их расширяли, к ним пристраивали. (Возможно, поэтому сегодня нам трудно определить их возраст.) Архитекторы и искусствоведы того времени говорили о "подвижности" эстетических критериев в отделке зданий, о безоглядном следовании при строительстве моде и вкусам богатого купечества - ведущего сословия в общественной жизни, определявшего внешний вид города.
В НАСТОЯЩЕЕ время облик Москвы определяют инвесторы, вкладывающие деньги в реконструкцию старого города. В отличие от тех, кто влиял на градостроительный процесс больше века назад, они пошли дальше и не только внедрили в жизнь оригинальные способы улучшения старинных домов путем сноса и нового строительства, с помощью пожаров и самообрушений, но и придумали принципиально новый - УНИЧТОЖАТЬ и ничего НЕ СТРОИТЬ. Или строить что-нибудь, что к исторической среде, которая была вокруг усадеб, палат и особняков, не имеет никакого отношения.
Когда место пусто
ЭТОТ дом "держал" угол Сухаревской площади и Большой Спасской улицы и был памятником архитектуры конца XVIII в. (Б. Сухаревская пл., 9, см. фото 1). Его построили в 1780 г. и до зимы 1998 г. он представлял собой архитектуру раннего классицизма - с вертикальными окнами, тяжелым карнизом и "круглым" углом второго этажа. Но здание снесли, и до сих пор (!) на его месте пустырь. Ничего нет и на месте дома Алябьева по Новинскому бульвару, 7 (см. фото 2). Он был единственным сохранившимся деревянным зданием, построенным в самом начале XVIII века. В интерьере дома, стоявшего на каменном цокольном этаже со сводами, до наших дней сохранялась старинная планировка и остатки былого убранства - круглая колоннада гостиной с куполом.
Нет больше и одноэтажного деревянного дома в арбатском переулке - Б. Афанасьевский, 35. Его построили после пожара 1812 года, а в начале XIX века декорировали в модном стиле модерн. В нем жил историк Москвы Хавский, но особняк известен благодаря своему последнему владельцу - знаменитому в 70-80-е гг. XIX века адвокату Плевако. На месте "Соловьиного дома" на Никитском бульваре, 6 (здесь читал свои "Думы" Рылеев, располагались репетиционные комнаты Большого и Малого театров, а композитор Александр Варламов написал в его стенах 75 романсов - отсюда и название "Соловьиный дом", см. фото 3), в канун 850-летия Москвы вообще "разбили" автостоянку.
Но что раздражает больше всего, так это подмена понятий. ЗАЧЕМ СНОС НАЗЫВАТЬ РЕКОНСТРУКЦИЕЙ? Странно смотреть на пустое место (где еще недавно доживал последние дни особняк или усадьба) за забором, на котором красуется щит - реконструкция. Хуже этого может быть только то, что свеженькие "старинные" дома "украшают" досками "Памятник архитектуры. Охраняется государством." Может, пора охранять памятники (хотя бы те немногие, что остались) от государства?
Разрушительное творчество
КОНЕЧНО, бывает так, что, взявшись за объект, фирма по ряду причин не может довести работу до конца. Кончились деньги, появились другие, более привлекательные проекты, выяснились новые обстоятельства. Подобные причины заставляли инвесторов отказываться от обязательств. И остатки домов зарастали травой.
Возможно, дело не только в этом. "Страсть к разрушениям на известной ступени развития есть творчество со знаком минус, - так в 30-е гг. ХХ в. думал председатель Общества изучения русской усадьбы Алексей Греч. - Как и во всяком творчестве, в нем наблюдается желание проявить себя, причем с наибольшим эффектом, но по линии наименьшего сопротивления. Характерно, что такое творчество не продиктовано соображениями материального характера. Разрушение ради разрушения соответствует идее искусство ради искусства".
К сказанному хочется добавить вот еще что. Уничтожение архитектурного наследия в виде храмов и дворцов, длившееся значительную часть прошлого века, имело отношение к политике. У нового государства должен был быть новый архитектурный облик. Снос же рядовой исторической застройки XVIII-XIX вв. имел отношение к экономике. Вряд ли кто-то всерьез задумывался о том, что в советском государстве все изменится настолько, что в один прекрасный день в Москву понаедут наследники последних владельцев усадеб, палат и особняков и потребуют родовые имения. А может быть, все-таки думали и поэтому сносили?.. Но тогда почему сносят сегодня?
Окончание следует