"АРГУМЕНТЫ И ФАКТЫ" с "Современником" соседи: редакция - на Мясницкой, а театр - на Чистопрудном бульваре. Мы старые друзья, и специальных поводов для встреч нам не надо. Хотя нынешняя беседа главного редактора "АиФ" Владислава СТАРКОВА и художественного руководителя "Современника" Галины ВОЛЧЕК особая. Повод - юбилейный день рождения театра, встречающего свою 45-ю весну.
"Даже сидя, бегу"
- ГАЛИНА Борисовна, что самое яркое вспоминается накануне юбилея?
- Вообще-то я не люблю вспоминать. Всегда говорю, что вспоминать - не активный глагол. Самое яркое... Знаете, всю свою жизнь я бегу. Не важно, что порой не хватает физических сил на вечерние тусовки или приемы гостей. Сижу одна, уткнувшись в "ящик", и смотрю только "Новости", чтобы извлечь из всего этого что-то свое. Образно говоря, даже сидя, я все равно бегу. И часто памятью окунаюсь в прошлое для того, чтобы соотнести то, что было, с тем, что сейчас.
У нас внутри всегда работает "счетчик". Режиссерский или актерский - не важно. Он работает в самые невероятные минуты твоего существования. Я, например, плохо помню годы, фиксируя в памяти лишь события и людей. И все в своей жизни отсчитываю от года рождения сына. Если у меня спрашивают, когда я поставила тот или иной спектакль, я всегда начинаю вспоминать так: если Денис родился в 1961-м, то постановка была тогда-то и тогда-то.
Я ведь родила достаточно тяжело. И день, когда мне впервые принесли Дениса, помню по кадрам. В кино ведь как показывают этот момент: открывается дверь, и медсестра говорит: "Сейчас вам принесут вашего ребенка". Следующий кадр - счастливое лицо матери. А что было у меня? После слов медсестры я кинулась - это было на уровне импульса - к тумбочке и принялась искать расческу. Знала, что дети в первые дни своей жизни ничего не видят. Но все равно не могла позволить, чтобы мой сын впервые увидел меня с растрепанными волосами.
Вся жизнь идет под руководством этого "счетчика". Однажды у меня было большое горе: развод с Евстигнеевым. Мы тогда с ним жили в небольшой двухкомнатной квартире. Это было наше второе жилье, благоустройство которого целиком было на Жене. Мы так с ним договорились: я ездила с концертами типа "Добрый вечер, здравствуйте", получая за выступления, кажется, по 5 рублей, а он делал ремонт. Как сейчас помню, он выложил в гостиной искусственный камин. Чтобы все было как в лучших домах.
И вот, накануне развода, сижу я одна в этой комнате, слезы льются ручьем. Привстала с дивана, потянулась за носовым платком и увидела в зеркале свой зареванный глаз и часть руки. Знаете, о чем я в ту минуту подумала? Какой гениальный кадр для кино! Представляете? В ту минуту, когда у меня, не переставая, лились слезы, режиссерский счетчик все равно работал.
- Свой юбилей "Современник" собирается отметить премьерой спектакля "Еще раз о голом короле" в постановке Михаила Ефремова. В том, что именно сын Ефремова выступает в роли режиссера, для вас есть какой-то символ?
- Конечно. Но идея пригласить на постановку именно Мишу тоже возникла иррационально. Еще за полгода до смерти Олега Николаевича Ефремова я стала думать: как мы отметим наше 45-летие? Повторять сценарий празднования моего юбилея, когда вся труппа театра, вместе с детьми, собралась на сцене, не хотелось. Хотя это было достаточно демократическое зрелище. Многие зрители потом писали: "Галина Борисовна, это по сцене ваши внуки бегали?"
Но этот юбилей, думала я, должен быть другим. Меня много раз уговаривали сделать, как это сейчас принято говорить, ремейк "Обыкновенной истории" или "На дне". Но я всегда была против того, чтобы восстанавливать уже ставшие легендами спектакли. И вдруг в голову пришла мысль взяться за "Голого короля", которого не видело молодое поколение.
Нет, мне не хотелось возродить прежнего "Голого короля", с Евстигнеевым и Квашой, которых никто не заменит, да и не должен заменять. Это должен был быть абсолютно новый спектакль, переведенный на сегодняшний язык. Только я начала обдумывать эту идею, как случилось несчастье - умер Ефремов. И когда у гроба Олега я увидела Мишу (которому когда-то доверила хулиганскую, озорную и рискованную идею сделать "Современник-2"), то подумала: а почему бы не Миша? Зачем кого-то искать, когда есть человек, в талант которого я верила и верю? Я пригласила его и сказала, что этот спектакль будет лучшей памятью отцу. Он согласился.
О Нееловой и не только
- БЫВАЮТ минуты, когда вы забываете о своих актерах? О Марине Нееловой, например.
- Никогда. Ведь что такое понятие "моя актриса"? Неудобно сравнивать, но это то же самое, что и муза для поэта. То есть это та артистка (чаще всего именно артистка), через которую ты максимально можешь передать миру все, что хотела бы.
Но как бы я ни любила Неелову, как бы она ни занимала, может быть, очень большую часть моего сердца, у меня есть артисты и артистки, которых я также люблю и ценю и которым благодарна за 45-летнюю жизнь театра. Если бы была возможность, я бы назвала большую часть труппы (от "А" - Ахеджаковой до "Я" - Яковлевой).
Я не могу строить репертуар, исходя из интересов избранных актеров. Мы же не антреприза. И эту науку я унаследовала от Ефремова. Кроме того, я обязана думать о том, что будет завтра. Все же меняется. Я считаю идиотизмом, когда нам предъявляют претензии: "Это уже не тот "Современник". Да это счастье, что не тот. Не дай Бог, если бы мы на всю жизнь остались этими детьми, которых называли шептальными реалистами и многие смеялись над ними.
Надо думать и о молодежи. Мы решили посвятить этот юбилейный - 45-й - сезон передаче эстафеты. Надо сделать это не дряхлыми руками, которые ее уже удержать не могут, а сильными. Когда мы еще на бегу, когда Кваша, или Лиля Толмачева, или Гафт, или Ахеджакова, или Гарик Леонтьев еще могут чему-то научить. Научить на бегу.
"Никого не "не люблю"
- ГАЛИНА Борисовна, а как складываются ваши отношения с критикой? Вы всегда, с самого начала нашего знакомства, относились к ней очень чувствительно.
- Не могу сказать, что не люблю критику. Я никого не "не люблю". Просто ненавижу любую несправедливость.
- Но ведь справедливость не четкая точка отсчета, она же бывает разной.
- Меня еще Ефремов ругал: "Ты такая идейная. Больше, чем я..." Я стараюсь не читать статьи о своих спектаклях. Наверное, потому еще и жива. А причина множества моих ошибок заключается в том, что к людям я отношусь со знаком плюс. Но это не значит, что на мир смотрю сквозь розовые очки.
В горьковском "На дне" у Сатина есть такие слова: "Вы все скоты, дубье". Я говорила Евстигнееву: "Женя, если ты будешь произносить эти слова с обличительной позиции, то мне такой Сатин не интересен. Мне интересен человек, который говорит "вы", а подразумевает "мы" и себя тоже".
Критика сегодня к понятию "театр" относится с чисто фехтовальной позиции. Перед рецензиями можно эпиграф ставить: "Не любите ли вы театр так, как не люблю его я?"
- По эмоциональному напряжению театр можно сравнить разве что со спортом. Вы же дружите с Татьяной Тарасовой.
- Вообще я человек не спортивный, ни за кого не болею. Но когда недавно в Кремле увидела Олега Романцева, то подошла и сказала ему: "Олег Иванович, после вашей жены и самых близких родственников есть еще один человек, который сидит по ту сторону экрана и так вам сопереживает, что вы даже представить себе не можете". Он очень удивился. Но это действительно так. При виде этого несчастного человека, затравленного, как зверь, с вечной сигаретой во рту, у меня так же вырываются куски нервов, когда я понимаю его бессилие уже что-либо изменить.
"Я привыкла к борьбе"
- ВРЕМЯ, в котором мы живем, вам по плечу? Или вы впереди него?
- Я думаю, что человек, который скажет, что он впереди времени, будет просто идиотом. Это должны сказать другие.
- Но вы в нашем времени как себя чувствуете?
- Да я и в том времени, и в этом привыкла к борьбе. Только раньше приходилось бороться с одним и за одно, а теперь - с другим и за другое. Но борьба все равно существует. И сколько мне суждено прожить, она будет идти и внутри, и снаружи. Борьба - это часть моего положения, моей профессии и всего нашего театра. И спасибо Господу Богу за то, что у меня есть возможность жить и бороться.
Иннокентий Смоктуновский. Король, который всю жизнь боялся