"6 ЯНВАРЯ. Какой страшный вечер! Сегодня окончательно стало ясно, что наша работа - это бесполезная трата времени и сил. Приехали выпускники в гости, втроем - Самсоненко, Хохлов и Сидоров. Затянули к себе Витьку Филипенко. У Самсоненко денег море, шикует, кидает их налево и направо. Подарил Витьке ботинки за 57 рублей и этим его купил. Пришли в кино, сели впереди нас с Алиной. Нагло развалились с сигаретами в зубах, матерятся. На наши замечания ноль эмоций. Затем в середине фильма выбежали куда-то. Ужас. Сижу и думаю, что мы лишь временно их изолируем от жизни. Но переменить их взгляды, их психологию нельзя. Зло сильнее нас, оно для них заманчивее. Они живут убого, им нравится пить, хамить, драться...
Вышли из кино, смотрим, Витька уже пьяный. Алина стала его уговаривать идти домой. А он лыка не вяжет, ему море по колено. Матом на нас. Меня ударил по щеке кулаком, когда я пыталась помочь удержать. Вырвался и ушел. Вроде не умер никто, а такое состояние, что схоронили кого-то".
Эти записи в своем дневнике Людмила Дмитриевна Новак сделала почти 20 лет назад, когда была воспитателем в спецшколе закрытого типа (для детей-преступников) в селе Маньково Ростовской области. Но до сих пор она помнит то чувство бессилия, которое ощутила после случившегося. История закончилась трагично. Да и начиналась она слишком печально. Виктор Филипенко учился в Маньковской спецшколе. После выпускного идти пацану было некуда. И тогда воспитательница той же школы Алина, одинокая незамужняя женщина, приютила мальчишку у себя. Что тут началось! Ее вызывали многочисленные комиссии, партком, люди шептались за спиной, что она, 35-летняя баба, сожительствует с 15-летним подростком. И никому не приходило в голову, что Алина взяла Витьку из жалости. Женщина прописала парня в своей двухкомнатной квартире, устроила его в ПТУ. Учиться он не хотел, бездельничал. А потом вот сорвался. Когда вернулся, попросил прощения. А через полгода утонул в реке. Темная история, поговаривали, что он или сильно пьяный был, или утопил его кто из собутыльников. Алина после той истории долго не могла оправиться. И дала себе зарок - никогда больше не привязываться ни к кому из этих детей.
Сказка для вора
"НО КАК к ним не привязываться? - говорит Людмила Дмитриевна. - Мы их любили, хотя понимали, что любить не за что - столько в них было дерьма! Но они не виноваты, это их жизнь так покалечила. Как сейчас помню мальчика одного, Алика Левякина, у него мать умерла, отец женился на другой. Мачеха пила, мальчика била, а в 4-летнем возрасте из окна второго этажа выкинула. Он сначала в детдом попал, а потом в спецшколу. И, несмотря ни на что, ждал от родителей письма, посылки.
Они все ждали. Знали, что никому не нужны, но надеялись на чудо. И врали, особенно про матерей, как на море с ними ездили, подарки какие те дарили. А прочтешь личное дело - какая мать! Ребенок чуть ли не с рождения желудями питался. Да, приезжали иногда родительницы. Господи, закроются с ребенком в туалете и собственного сына насилуют. Или водки в грелке привезут вместо конфет и колбасы. Но это же дети! Вечером ухожу от них, а они - грабители, воры, насильники - просят сказку рассказать... К таким свой подход нужен, психологический. Хотя зачем? Спецшкола - это временное убежище. Потом они возвращаются к старой жизни и снова ломаются. Тех, кто выстоял, единицы. Сережка - один из них..."
"Истерика"
С СЕРГЕЕМ мы встретились перед его отъездом в Чечню. Он уже несколько лет работает в горячих точках стрингером - добывает материалы для иностранных СМИ. А начиналась жизнь совсем бесперспективно. Родился Сергей в женской колонии на Урале - мать сидела за крупную кражу. Отца своего он в глаза не видел. Из тюрьмы его отправили в детдом, но, когда мать захотела устроить личную жизнь, забрала сына, хотя ни родительнице, ни ее сожителям пацан был не нужен. В 13 лет он подрался с историком - метнул в того стул, когда несколько раз получил от учителя по голове указкой. Административная комиссия по делам несовершеннолетних отправила Сергея в Маньковскую спецшколу.
"Мне повезло, я попал туда после "зачистки", - вспоминает Сергей. - Там как раз только поменялся директор, а с ним и обстановка в школе. Но старшие ребята рассказывали, что за порядки царили там: днем бесчинствовали охранники с дубинами, а ночью - школьные "авторитеты". И неизвестно, что лучше: быть избитым в кровь взрослыми мужиками или заколоченным в тумбочку и выброшенным с 3-го этажа своими одноклассниками.
С беспределом среди детей вроде покончили. А вот с персоналом не получалось. По некоторым охранникам заводились уголовные дела. Мне лично один из них сломал нос палкой - бил по лицу. Я часто там, кстати, бунтовал, не любил лицемерить, за что меня и прозвали "Истерикой".
Когда Сергей в 15 лет вышел из спецшколы, дома его никто не ждал. Совершенно случайно на улице мальчишка познакомился с директором мебельной фабрики. И тот взял его на лето к себе на производство. Зарабатывал Сергей по тем временам неплохо - 360 рублей в месяц. К концу лета он поступил в ПТУ, устроился в общежитие, оделся-обулся. А потом за драку парень попал в Майкопскую колонию для несовершеннолетних. Но после освобождения Сергей опять повстречал доброго человека, который привел парня на закрытое режимное предприятие - в ростовский аэропорт. Через несколько лет он уже летал на самолетах радистом, а после окончания авиационного института попал в авиаотряд на Крайний Север.
Как-то во время отпуска заехал в детдом в Оренбурге, где воспитывался в глубоком детстве. И узнал, что здание, где жили дети, - старинный особняк - приватизировали местные толстосумы, выгнав детдомовцев в какие-то бараки. Сергей организовал слет выпускников детдома, среди которых оказались и некоторые влиятельные люди из Москвы. Пригласил на мероприятие съемочную группу одного центрального телеканала. Интересы детей тогда удалось отстоять. И после этой акции ему предложили поработать тележурналистом. Так Сергей оказался в Москве. Женился, у него родилась дочь. Кажется, жизнь налаживалась. У парня появились дом, семья - то, чего он был лишен с самого рождения. Ради близких людей Сергей работал сутками, стараясь обеспечить благополучие семьи. А на днях он позвонил мне со словами: "Знаешь, все-таки спецшкола - это диагноз на всю жизнь. Как ни пытайся обмануть судьбу, она все равно будет тыкать тебя мордой в прошлое".
Оказалось, после возвращения из командировки Сергей поругался с братом жены, хроническим алкоголиком. "Ты же понимаешь, я с детства не переношу рядом пьяных людей. А этот еще и деньги у жены стал выпрашивать. Я не выдержал и вмазал ему", - вспоминает Сергей. В результате конфликта жена подала на развод, парень остался на улице без жилья, без денег - все отдал супруге. Пока его приютила Людмила Дмитриевна. "Не хочу, чтобы Сережа сломался, подчинился судьбе", - говорит она.
Безнадега
КОГДА ездила в Маньковскую спецшколу, я еще не была знакома ни с Сергеем, ни с Людмилой Дмитриевной. Слухи о заведении ходили как о школе для воров, грабителей и убийц: мол, там такие страсти творятся, что и нормальный человек превратится в закоренелого преступника - такая статистика.
"Их в этом плане ничему новому здесь не научишь. У каждого за плечами своя уголовная история, - говорит нынешний директор спецшколы Владимир Тищенко. - Откуда к нам попадают эти дети? Из притонов, с трасс, помоек, вокзалов. Их родители или сидят, или пьют беспробудно. Ну поживет здесь ребенок три года. И что потом? Кому он нужен? Если родители вот такие письма присылают, пока он здесь: "Слышь, ты, с..а, какого х.. пишешь? Достал!" - и все в таком духе. Никому эти дети не нужны. Что говорить, у нас храм вон из окна виден. В нем за последнее время двое батюшек сменились. Я к каждому приходил, просил: мол, неплохо было бы с детьми позаниматься, к вере их приобщить. Знаете, что мне оба ответили? "Заплатите - придем".
Сегодня в Маньковской спецшколе воспитываются около 80 детей - девочек и мальчиков. В личных делах - воровство, грабежи, бродяжничество. Две девочки - Аня и Оля - убийцы: зарезали мужика. Говорят, грубо их домогался. В личном деле указано, что 13-летние девчонки нанесли ему ножом свыше двухсот ударов. Суд отправил подружек в спецшколу. Сидим в девчачьей комнате отдыха. Дети показывают мне милые одежки для кукол, которые сами недавно связали, кто-то хвастается присланной открыткой от подружки. "А от родителей кто-нибудь письмо получил?" - спрашиваю. Все разом замолкают и опускают глаза. Повисает тягостное молчание. "С этим у нас напряженка", - объясняет воспитатель Анна Пантелеевна. "Мне после школы домой лучше не ехать, - говорит Аня. - У меня теперь с родителями плохие отношения. Я к крестной поеду. Она меня очень любит". - "Она к тебе приезжала сюда?" - "Нет, она же не знает, где я". Вижу, что историю про крестную Аня придумала минуту назад и тут же сама поверила в то, что кому-то еще нужна.
Они все любят фантазировать на эту тему. Мы сидим одни, без взрослых, в классной комнате, разговариваем. Спрашиваю, чего ребята хотят от жизни, о чем мечтают. Мнутся, улыбаются, но не отвечают. "Нет у них никакой мечты, кроме одной - чтобы приехала мать, забрала, пожалела и приголубила", - говорит Владимир Николаевич. Но это желание так и останется мечтой. А добрых людей, которые помогут найти себя в жизни, как помогли когда-то выпускнику этой спецшколы Сергею, похоже, уже не осталось.
Фамилии и имена воспитанников изменены.
Крик матери