В СЕРЕДИНЕ января в Санкт-Петербурге прошел необычный концерт. Президенты России и Германии слушали восстановленный немецкими специалистами орган "Валькер". Символический ключ от столетнего инструмента вручили главному дирижеру Академического симфонического оркестра Санкт-Петербургской филармонии Юрию ТЕМИРКАНОВУ. Во всех мировых табелях о рангах этот коллектив назван одним из лучших в мире.
С Петербургом на "вы"
- ВЫ НЕ ТОЛЬКО много ездите по свету, но и подолгу живете на Западе. Можете взглянуть на свою страну со стороны. Как считаете, есть такое понятие - русская душа?
- Думаю, что нет. Человек, которого "обвиняют", что у него есть душа, - это уже хорошо. И все же я бы сказал: не русская душа, а русский характер. Он, на мой взгляд, мало чем отличается от французского, немецкого.
- Ну а такое понятие, как патриотизм? Оно существует?
- Если говорить по-простому, не забираясь в высокие материи, родина - это то место, где ты появился на свет. Думаю, что человек, который совершенно спокойно относится к месту, где родился, ненормальный. Это все равно что спокойно относиться к своей матери. Я этого не понимаю. Не по-ни-ма-ю!
- А вы тоскуете по Родине, когда уезжаете?
- Тоски нет. Потому как мы живем в достаточно нормальной стране, проблемы уехать - приехать, к счастью, нет. В Англии у меня прекрасный дом, но ни в одной стране я не чувствую себя хозяином, только гостем. Неприятное состояние, скажу я вам. Петербург - в этом слове все, без чего я не могу жить. Это единственный город, где я должен ходить в галстуке. В Париже, Риме можно обойтись и без него, со всеми городами можно общаться на "ты". С Петербургом на "ты" нельзя. У меня он ассоциируется с Бахом, не только выдающимся композитором, но и выдающимся явлением. Он говорил с самим Богом. Петербург - это тоже высочайшее духовное понятие. Питер - это такая полифония, такая гармония, что отвыкнуть от него просто невозможно. Так что домой, в Россию, я всегда возвращаюсь с удовольствием.
- А на Запад едете, потому что...
- ...должен. Там моя работа. Горько признаться, но если бы я не был востребован за границей, то здесь бы меня не оценили. С радостью еду в Италию. Она меня восхищает, но и немного пугает. Там ты можешь, что называется, потрогать далекую-далекую историю. Видишь Колизей и думаешь: как много, как много людей загублено! Люди столь беспомощны, столь ничтожны, будто муравьи.
Честь дороже!
- Я ЧАСТО хожу в консерваторию, но говорить с профессионалами о музыке стесняюсь. Ведь я не слышу, что, скажем, вместо одной ноты звучит другая. Я просто нахожусь во власти звуков.
- Так это ж самое главное! Надо просто слушать музыку и улыбаться, даже не зная отчего. И плакать, не понимая причины. Музыку понимать нельзя. Ее можно только чувствовать.
- Правда ли, что на Западе профсоюзы диктуют дирижеру, сколько репетировать, когда заканчивать и т. д.?
- Да, действительно, во многих странах мира дирижер подчиняется правилам профсоюзов. Знаете, у корабля есть ватерлиния, которая указывает, что превышать ее нельзя - утонешь. Так вот, на Западе демократия часто переходит эту ватерлинию. Иногда на репетиции остается доиграть две страницы, но встает директор оркестра и объясняет: "Маэстро, ваше время закончилось". Когда я был на гастролях в Японии, мне сказали, что перед концертом репетиции быть не может - таков профсоюзный контракт. Тогда я сказал, что разорву его. Профессиональная честь дороже профсоюзных законов.
- Для строительства новой Мариинки планируется снести квартал. Как вы относитесь к этой идее?
- Когда я увидел макет нового здания, подумал: российское варварство неистребимо. Это ужасно, если в историческом центре города возведут эту мерзость. В центре Парижа не тронули ни кирпичика. И в Лондоне в "Ковент-Гарден" ничего не разрушили. В Англии до сих пор улицы называются, как и при Шекспире.
- А почему наше время не рождает гениев, равных тому же Шекспиру?
- Нужна временная дистанция, чтобы по достоинству оценить талант современника. Прошло время, и теперь мы уж точно можем сказать, что Прокофьев - это Моцарт XX века, а Шостакович - Пимен, который гениально рассказал нам ужасную историю пережитого нами века. Сегодня мне представляется гениальным Родион Щедрин и, в частности, его опера "Мертвые души".
- Ну и последний вопрос. Юрий Хатуевич, какой наказ вы бы дали своим детям?
- Живите, оглядываясь на поступки. Чтоб умирать было не стыдно. Чтоб дети, вспоминая меня, гордились отцом. Когда я был молод, то ко всем наставлениям старших относился снисходительно. Но оказалось, что по-настоящему что-то понимать в жизни, в профессии, в людях начинаешь ближе к концу жизни. И я очень хочу, чтобы люди поняли все вовремя.
ИМЯ В ИСКУССТВЕ. Майя Плисецкая: "Все, что делали другие, я никогда не повторяла"