СПИВАКОВ Владимир Теодорович. Родился 12 сентября 1944 г. в Уфе. Окончил Московскую консерваторию по классу Ю. Янкелевича. Лауреат трех международных конкурсов, в том числе конкурса имени П. И. Чайковского. Народный артист СССР и России. С 1989 г. - артистический директор Международного музыкального фестиваля в Кольмаре (Франция).
Камерный оркестр "ВИРТУОЗЫ МОСКВЫ". Создан В. Спиваковым. Официально существует с 1962 г., хотя музыканты стали выступать вместе с 1979 г. Последние пять лет "Виртуозы" работают по контракту в Испании под покровительством принца Филиппа Астурийского. Также ими выпущен ряд компакт-дисков на фирме BMG.
Что еще нового можно узнать о Спивакове и его "Виртуозах" кроме того, что это по-прежнему оригинально, замечательно, первоклассно? Оказалось - можно! В начале июня в рамках гастрольной поездки по России и Украине выдающийся скрипач со своим оркестром заехал с однодневным визитом в Москву и дал один- единственный концерт в консерватории. Играли Гайдна и Шуберта, а также минут на 40 - "бисы", и все это было предсказуемо хорошо. А как же еще?! Ведь класс есть класс, и потерять его с таким руководителем достаточно сложно. Зато много неожиданного открылось журналистам в агентстве "Турне" на встрече со Спиваковым, которая официально была посвящена годовщине его благотворительного фонда. В свои 50 выглядит он на 35-37. По-прежнему корректен, прост и остроумен, но западный глянец - что вполне естественно для человека, давно не живущего в России, - все же проступает.
- Владимир Теодорович, все знают, что каждый ваш день расписан буквально по секундам. Столь напряженный график, переходящий порой в цейтнот, - это необходимость вынужденная или желаемая?
- Такого графика я не пожелал бы никому. Просто так складывается жизнь и, наверное, не у меня одного. Все мы торопимся, спешим обогнать время или хотя бы стремимся идти вровень с ним. Вспоминается одна фраза из Маяковского, который сказал, что если поэта в момент вдохновения переедет трамвай, то это счастливая смерть.
- Насколько изменился за эти годы состав оркестра и не сказалось ли это на его качестве?
- Весь костяк на месте; это люди, с которыми я начинал. Некоторые молодые музыканты ушли, об одних я сожалею, о других - не очень. Силой не держу никого. А качество не меняется пока.
- Сколько вас на сегодняшний день и играют ли в "Виртуозах" иностранцы?
- Нас сейчас 23 плюс 1, а иностранцев нет.
- Как руководитель коллектива вы мягкий человек? И в какой степени дирижер может позволить себе мягкость?
- Дело не в том, что может позволить себе дирижер. Музыканты - совершенно особая братия. Когда дирижер первый раз выходит перед оркестром, уже через 10 тактов оркестранты знают, кто перед ними и что с ним делать: съесть его либо ему отдаться. Другого не дано. А я, как любой другой человек, и не мягкий, и не жесткий. Все зависит от конкретной ситуации. Когда приходится по десять раз повторять одно и то же, то внутри меня начинает звучать какая-то жесткая струна, но есть еще что-то такое сдерживающее, заставляющее оставаться в рамках приличия.
- И вы никогда не выходите за эти рамки?
- Естественно, выхожу. Но я сторонник тактики разума и уважения.
- Изменились ли за последнее время ваши музыкальные пристрастия, и если да, то в какую сторону?
- Само движение жизни подразумевает и изменения в творчестве. На некоторые вещи я уже смотрю по- другому. Мы стали больше играть современной классики и авангарда. К музыке Шнитке и Щедрина добавили сочинения Софии Губайдулиной, Эдисона Денисова и Арво Пярта.
- Чем продиктовано приглашение в ваши программы тех или иных солистов?
- В первую очередь хочется верить, что чутье меня не обманывает и это хорошие солисты. А во-вторых, я рассматриваю концерт как театральное действо, где есть своя внутренняя драматургия, и мне нужны люди, разделяющие это мое убеждение.
- Отличается ли публика у нас и за границей?
- Такого фантастического приема, такой душевной распахнутости, как в российской провинции, нет больше нигде. Мы только что проехали от Днепропетровска до Тольятти - и там у нас происходило совершенно особое взаимодействие с залом.
- Раньше за вами везде следовали фанаты, среди которых было очень много представительниц слабого пола. А сейчас, когда вы выступаете по всему свету, эта "армия Спивакова" существует?
- Откровенно говоря, да, существует.
- Как вы отдыхаете?
- Лучший отдых - это спокойная работа. Я занимаюсь, читаю книги, слушаю записи, смотрю партитуры, мысленно прокручиваю будущее.
- А в свет вы ходите для того, чтобы отдохнуть, или это дополнительная нагрузка?
- Вообще-то я не очень люблю светские тусовки, но иногда в той или иной стране приходится принимать предложения королевского дома или мэрии. Так, например, за месяц до французских выборов я присутствовал на рауте у господина Ширака. Эта встреча была для меня принципиальна, я хотел, чтобы этот человек стал президентом - хотя бы потому, что он пообещал выделять 1% национального бюджета на культуру.
- Любовь - что значит это чувство в вашей жизни?
- Если не рассматривать любовь лишь с точки зрения отношений мужчины и женщины, я думаю, что любовь - это сложная космическая и философская категория. И как бы я ни ответил, это будет всего лишь маленький кристалл очень большой истины. Еще Достоевский писал, что все в ответе за всех, имея в виду любовные отношения между людьми. Я именно за такую, действенную любовь.
- И все-таки, если отвлечься от космических материй, какую роль сыграли женщины в вашей жизни?
- Все было: терял голову, увлекался... И все это находило свое отражение в творчестве.
- Тогда поставим вопрос так: что для вас первично, любовь к музыке или любовь человеческая?
- Думаю, что первая любовь ко мне пришла так же, как и к вам, - это было чувство любви к матери.
- Много сил и таланта вы отдаете одаренным музыкантам-детям. А вашим собственным детям что-то остается?
- Хороший вопрос. Так уж получается в большинстве случаев, но нам всегда труднее со своими родными - допустим, труднее себя сдерживать. Когда у вас напряженная профессиональная жизнь, то и времени на собственных детей остается меньше, чем, скажем, на чужих детей, которые играют с нашим оркестром как солисты. И все же условия, в которых живут мои дети, несравнимо лучше, чем в России. На Западе они поняли, что, если работать как следует, все будет хорошо. Я не люблю давления и не считаю, что надо насильно внедрять моих детей в мир большой музыки и обязательно делать из них гениев, тем самым лишая детства.
- А вас лишали детства или вы сами попросились в музыкальную школу?
- Было очень трудное время. Мы жили в нормальной советской коммуналке, в семиметровой комнате, и я даже помню, как отец качал ногой люльку моей младшей сестры с дивана, где они находились с мамой. Потом мы переехали в девятиметровую комнату под самой крышей, и у нас летали птицы. Сначала меня отдали учиться играть на виолончели, а я был очень мал ростом и с трудом таскал инструмент. Тогда я попросил что-нибудь полегче - и вот таким образом получил в руки скрипку. Но ничего не получалось, и все думали, что я бездарен. Однажды я услышал, как один мальчик играет "Размышление" Чайковского. Я был потрясен и дома стал по слуху подбирать эту мелодию одним пальцем. Подобрал, пришел к педагогу, сыграл - и опять приговор: полная бездарность. Мне было тогда семь лет. В Центральную музыкальную школу при Ленинградской консерватории меня тоже не приняли, посчитали, что бездарен.
- Когда же педагоги изменили свое мнение?
- Честно говоря, в глубине души я и сейчас считаю себя бездарностью.
- ?..
- Да, не все быстро могу схватить, что-то упускаю, времени не хватает...
- Испытываете ли вы ностальгию по России?
- Я всегда был и остаюсь с Россией, а она - во мне. Разве имеет значение, в какой географической точке человек спит?!
Записал Андрей ХРИПИН.
Везунчик Репин