ДВА раза в неделю трудящиеся Улан-Удэ, Зимы, Красноярска, Тюмени и Екатеринбурга участвуют в многолюдных проявлениях российско-монгольского экономического сотрудничества. Тысячные толпы ждут у перронов скорый поезд номер пять "Улан-Батор - Москва".
ЖЕНСКИЕ крики несутся из окон вагонов. Юные монголы в дубленках и шубах внакидку одна на другую торгуют в толпе с плеч. За пятнадцать минут происходит полнейшее физиологическое удовлетворение - поезд несется дальше, несколько полегчавший от торговли, а местные жители расходятся по домам и рынкам, чтобы там оценить приобретение.
Редкие русские пассажиры, попав в монгольский экспресс, приседают от испуга: купе по самый потолок завалены сапогами, кухонными наборами, кофтами, перчатками. Здесь присесть негде. Но ничего - места находятся. И вскоре становится даже весело, как будто попадаешь за кулисы театра. Если же садишься в Иркутске до Москвы, то можно понять весь механизм челночного буйства.
В русском характере есть многое от наших средневековых обидчиков. Как и русские, монголы не могут сразу приступить к работе. В первый вечер, до станции Зима, поезд гудит. В прямом и переносном смысле. Молодые батыры хлещут водку, играют в карты. Потом начинаются драки. Иногда, по рассказам проводников, откусывают друг у друга уши или вытаскивают ножи. В это время с ними лучше не спорить. Только монголы способны как-то влиять на процесс.
Словом, все, как у нас. Правда, бывает, что запьет монголка, а муж из-за этого становится на нее сердит. В моем купе, например, произошла именно такая история. На станции Зима пьяная жена полезла торговать, муж Эдр (мне представился Эдуардом) оттащил ее от окна. Дальше было три часа выяснения отношений. Монголка долго ругалась (монгольский мат по свирепости круче русского). Муж терпел. Потом начал ее немножко душить. Она хрипела и на время успокоилась. Окончилось это уже под утро, когда он полез к ней на верхнюю полку и придавил к стене своим телом Тараса Бульбы. Наутро они были деловиты и веселы, торгуя в Кланской шапками и перчатками.
Труд челнока тяжелый и рискованный. Но за десятилетие торговли у монголов возникла удобная и налаженная система. В ней, правда, есть узкие места. Основное - провоз товара через границу. Таможня с той и другой стороны лютая. От челноков только перья летят. Однако и таможня понимает, что бизнес должен быть выгодным, иначе он заглохнет.
В Улан-Удэ существует перевалочная база, где накопленный товар позволяет какое-то время пополнять запасы, невзирая на причуды Думы или Хурала в таможенном законодательстве. В Екатеринбурге поезд пустеет - до Москвы едут единицы.
Сама торговля из окон и на перроне не лишена известного блеска. Деньги в обмен на продукцию китайского ширпотреба передаются буквально рука в руку. В сложных случаях примерки из окна несется:
- Деньги давай, потом меряй! Сначала деньги!
Иногда перед самым отправлением из-под вагона выскакивают бичи - рвут добычу из рук. И снова ныряют под движущиеся колеса.
Весело и взаимовыгодно. Выгодно монголам-челнокам и оптовикам. Выгодно китайцам-производителям. Выгодно проводникам и линейной милиции. Выгодно жителям станции, приобретающим одежду в два-три раза дешевле, чем в магазинах. В Тюмень к поезду съезжается народ из Сургута и Уренгоя. Единственный, кто в данном раскладе остается в дураках, - наше чугуннозадое государство, не умеющее организовать труд для своих дешевых и квалифицированных портных и обувщиков. Да мы весь мир способны завалить кофточками и шубами! Но нет почти ничего.
До Москвы со мной в вагоне ехал один только негр, студент из Африки. Монголы называли его Малик или Чернок. Вот уже кто торговал совершенно виртуозно! Его сияющая белозубая физиономия вызывала на станциях веселый ужас.
- Ты где так загорел? - кричали ему.
- Кожа - пятьсот пятьдесят! Перчатки мягкие кожаные - пятьдесят! - орал он в ответ.
В Данилове он продал последнюю пару и на Ярославский вокзал пошел, танцуя кожаным рюкзачком, набитым товарным эквивалентом. В Черкизове Малик затоварится и помчится до Иркутска навстречу очередному монгольскому экспрессу.
- Ему надо, - сказала проводница с уважением, - у него в Иркутске семья и последний курс университета.
- Да, - ответил я. - А вам не кажется, что они слезли с деревьев значительно раньше нас?
УТОЧНЕНИЕ
В N 44 в статье "Отчего слуги народа не приватизируют свои квартиры" была допущена неточность.
У депутата Государственной Думы П. Медведева приватизированная квартира имеется. Не продекларировал жилье депутат
Вл. Медведев.
ОСТОРОЖНО, СТАНЦИЯ "ЛОХОВСКАЯ". "Аргументы" за 800 долларов