"ПАЛЬТО можете не снимать. У нас девять градусов в квартире", - грустно предупредил меня Зураб Соткилава, открывая дверь. Он был завернут в черный бархатный халат, под которым виднелись три свитера.
Ветеран спорта
- ...Эх, если бы не эта погода, я бы на стадион пошел! Сегодня же финал Кубка УЕФА!..
- Так он будет по телевизору!
- Ну, моя дорогая, театр тоже по телевизору транслируют. Это же не то!.. А на футболе гораздо больше страстей, чем в большинстве театров, где мне приходилось в последнее время бывать... Я сам играл в футбол, в 56-м году был капитаном молодежной сборной Грузии. Тогда был чемпионат Советского Союза, и мы победили. Я этим очень горжусь.
- Говорят, вам жена до сих пор во время спектаклей из ложи счет показывает, если в это время идет интересный матч...
- Это не жена. Это с совершенно потрясающей личностью было: Николаем Николаевичем Озеровым. Он за двадцать пять лет не пропустил ни одного моего спектакля. Часто в это время шли важные матчи. Я суфлеру в будку давал радио, просил показывать мне счет. Особенно когда играло тбилисское "Динамо". Они однажды со "Спартаком" играли, а мы в это время пели с Образцовой "Сельскую честь". Ну вот мне суфлер по ходу действия шепчет: "Два-один!" Лена ничего не понимает. Я ей: "Не обращай внимания". А сам Озерову в ложу показываю: "два-один" в нашу пользу. И тот от счастья кричит на весь зал: "Браво! Браво!"...
- Так что же вас в таком случае заставило бросить футбол?
- Я травму получил. Поэтому. Я действительно совершенно не собирался заниматься искусством. Я играл в футбол и учился на горного инженера. Пел только с друзьями за столом. Мы собирались у одного человека - был он такой хлебосольный хозяин, артист, бывший тенор, - и он меня заметил. Я под его руководством выучил две арии: "Эпиталаму" Рубинштейна и арию Валентина из "Фауста" Гуно. Так тихо-тихо их напевал, с трудом было слышно - громко мне петь никогда не нравилось... Когда меня потом спрашивали, откуда у меня такое "пиано", я отвечал, что это я тихо пел за столом: в консерватории же особенно не учат тихо петь!.. До сих пор удивляюсь вообще, как меня туда приняли. Я же пошел поступать в консерваторию, не имея музыкального образования!
- Но вы ноты-то хоть знали?
- Плохо. Я все учил со слуха. Но когда я на вступительном экзамене спел первую из двух своих арий, ректор вдруг встал, вышел на сцену, обнял меня и спросил тихонько, знаю ли я, что такое сольфеджио. Я сказал честно, что не знаю. Тогда он сказал: "Сынок, без меня на экзамен не заходи". На второе утро он взял меня за руку и повел на приемную комиссию. Завел в аудиторию, где экзамен шел, и сказал: "Я его только что экзаменовал. Поставьте ему четыре..." Мне было очень стыдно. Когда мы вышли, я его спросил: "Почему не три?" Ректор ответил: "Сынок, ты должен получать стипендию"... Стипендия была четыреста рублей в 60-м году. Большая сумма! Можно было один день вчетвером хорошенечко покутить!..
Семейной жизни...
- ...Знаете, когда мы в Москву переезжали - меня в Большой театр пригласили, - это очень была большая трагедия для моих близких. Никто не хотел ехать. Особенно супруга. Она считала, что в России мы просто не сможем адаптироваться...
- У вас в доме вообще кто главный?
- В Грузии, понимаете, женщина всегда была главная. Женщина дом создает. Поэтому у нас культ женщины всегда существовал. Ты должен поднимать ей настроение. Говорить, что она красивая. Что она интересная. В крайнем случае, что умная...
- У вас на стенах столько картин! Коллекционируете?
- Нет, что вы! Это все подарки. Вот тут подарок самый драгоценный - от Вердиевского общества. Настоящие письма Верди. Во всех книгах цитируются. Это я пел концерт в Парме и сказал, что хочу гонорар перевести в Вердиевскую больницу - есть у них там такая. И они мне в знак благодарности их подарили... Графику начала приобретать моя старшая дочка. Она защищала диплом по архитектуре... Здесь, внизу, мой маэстро стоит - учитель, у которого я два года в Италии стажировался. Он замечательную сказал вещь о вокале. Я его все спрашивал: "В чем главный принцип итальянской школы?" А он отвечал: "Школа одна - правильно петь. Все остальное - приспособление этого метода под себя..." Потрясающий маэстро у меня был! А хороший педагог - это в вокале все. Он может из голоса чудо сделать. Хорошая техника голос меняет абсолютно. Он становится бриллиантовым. Самые красивые голоса - бриллиантовые. Которые светятся...
- Ну и у кого они светятся? Так, чтоб сердце ваше замирало?
- Я вам честно скажу: такого удовольствия, как Карузо, мне не доставляет никто. У меня есть реставрированные записи, и, когда я слышу его голос, мне кажется, что это что-то нечеловеческое. Нечеловеческое просто!.. Вообще пение - когда ты материал знаешь и чувствуешь, что голос тебе во всем подчиняется, - это такое наслаждение! Это, как принято у молодых говорить, полный кайф! Который только с любовью можно сравнить...
- Вот интересно: вы в свои 62 года в любовь с первого взгляда верите?
- Верю. Как не верить? Я жену свою увидел - и сразу понял: она моя. Пришел в первый день в консерваторию - мимо по лестнице поднимается девушка. Я спросил у друга: "Это кто?" Он говорит: "Пианистка, у нас учится". И я тогда сказал: "Вот это будет моя жена". И она стала моей женой...
Я ее пять лет ждал! Ох, она была красивая, талантливая - консерваторию, в отличие от меня, с красным дипломом окончила!.. Все удивлялись, почему она вышла за меня замуж. А почему? А потому, что, пока все говорили: "Ах, какая девочка!", я взял и женился.
- А почему вы с женой никогда не работали вместе?
- Почему? Когда я окончил консерваторию, она со мной много концертировала. Просто, когда дочки родились, она карьеру пианистки оставила.
- Ну и как вы своим детям говорите: это правильный пример?
- Да. Потому что для нормальной женщины это не жертва. Все ведь в человеке идет от матери. Абсолютно все.
Сцены...
- ...Я вам правду скажу. Лучше театра, чем Большой, просто нет. Я двадцать пять лет назад пришел в великий театр. Он был великим по всему: по репертуару, по составу, по постановкам... Видели "Годунова" в декорациях Федоровского? Какая работа фантастическая! Сейчас такого нигде уже не делают: везде такие спектакли ставят, что не поймешь, что смотришь... Я в этом году смотрел "Макбет" в "Ла Скала". Ставил кто-то из европейских режиссеров. На сцене куб. Один куб. Куб вместо зала, вместо спальни, вместо храма... Критика восхищается: "Ах, какая концепция!.." А режиссер потом разъясняет: "Денег было на куб - вот мы куб и сделали..." Хотя, действительно, в опере не это главное. Главное - как оркестр играл и как певцы пели...
- Вы в Большом почти тридцать лет. Он стал для вас домом?
- Я вам отвечу так. Вот приходил в театр Козловский. А я его очень любил - я ему перед самой его смертью посвятил концерт в Колонном зале... То есть по-настоящему его любил. Но втайне над ним подсмеивался. Потому что Козловский, когда приходил в театр, каждый раз становился на колени и... молился. И после спектакля тоже - становился на колени и молился. Он считал, что театр - это молебное место.
- А вы?
- Старые артисты в театр иначе не приходили, чем в костюме с бабочкой. А недавно на моих глазах артист в шортах на репетицию пришел. Для меня это немыслимо... Что интересно, знаете? Пока была Вишневская, она удивительным образом театр дисциплинировала. Она приходила всегда безукоризненно одетая, и если кто-то при ней выглядел несоответствующим образом, она при всех говорила: "Милая, ты забыла, куда пришла!" Это потрясающе!.. Мне она тоже однажды замечание сделала. Мы репетировали концерт к столетию Собинова. Атлантов пел с Вишневской дуэт из "Лоэнгрина" - блестяще пели, кстати. Ну а я во время оркестровой репетиции спустился в буфет. Ну, вы знаете, я люблю поесть: взял хлеб, масло, сыр, огурец соленый туда положил, сверху накрыл все еще куском хлеба - получился у меня такой вкусный слоеный бутерброд... И вот только я его ко рту подношу - вдруг кто-то ловит меня за руку и ото рта её отводит. Я поворачиваюсь - красивая женщина говорит мне прямо в глаза: "С вашей фигурой это неполезно кушать, молодой человек!" Сказала - и ушла... Я только на репетиции понял, что это Вишневская...
- Но бутерброд-то свой вы в результате доели?
- Конечно, доел! Он такой вкусный был!..
...И войны
- ...Между прочим, я первый "Золотой Орфей" получил. Почему-то никто не вспоминает об этом. Этот "Орфей" был пять тысяч левов. Знаете, какие это были деньги? Огромные! Я все мучался - не знал, куда их потратить...
- И в результате...
- Ну, сначала я, конечно, застолье сделал хорошее. Что вы улыбаетесь? А куда еще деньги девать? Барахло же не будешь покупать!.. Ну посидели мы так хорошо, утром просыпаюсь - кто-то стоит. Подпиши, говорит, вот тут, что ты получаешь премию. Ну я подписал. Тогда он сказал: "Переверни и еще подпиши". Ну я опять подписал. Говорю: "А это что?" А это, сказали мне, ты перечислил все деньги в помощь Вьетнаму. Тогда шла война. Так что я ветеран...
Елена Образцова: "Все примадонны - дуры"