ДИВАН. Олег Табаков. Житейские воззрения
Матроскина кота
...Теперь я просто так уже не лежу. Вре-емени нет!.. А раньше - о-о-о! Я в юности три го-ода пролежал на диване! Вся литерату-ура была прочитана там!.. Восьмой - девятый - десятый класс я учиться перестал - и стал читать. Прочел всю русскую литературу девятнадцатого века, начала двадцатого - раза по два, а то и по три! Пье-есы - горьковские, чеховские, гоголевские... Я лежал, читал, а рядом стояла (ностальгически вздыхая) полулитровая банка с разведенным
вареньем и суха-аарики, черненькие... Хлебушек порезан, маслицем тоненько намазан, сольцой посыпан...
- Вы еще не начали писать мемуары?
- Я, как говорится в анекдоте, не писатель - я читатель. У меня библиотека знаете какая? А знаете, как я ее собирал? Я в детстве стал покупать по 10-15 экземпляров приложения к журналу "Красноармеец": там издавались всякие книжечки любопытные - "Озорник" Ардова, "Прекрасная дама" Толстого, "Золотой теленок"... Я их покупал и хранил, пока эти изданьица не становились дефицитом. Тогда я уступал их за большую цену.
- Откуда у вас такие способности к бизнесу?
- Это еще что! Начал я, когда мне еще десяти лет не исполнилось! Я закосил довесок от буханки.
- ?!
- Да. Тогда хлеб по карточкам выдавали... Стол у нас стоял на четырех ногах, которые внизу вот так крестом сходились. Посредине была планка. Вот я пошел в магазин, получил хлеб с довеском, а придя домой, довесок скрыл - положил его на планку. На следующий день я опять за хлебом пошел. И положил на планку уже два довеска. А на третий день я их оба пустил в дело, а половину буханки изъял. Так со временем образовалась буханочка, с которой я пошел в нашу школу. Ее ремонтировали немецкие военнопленные. Отдал одному пленному буханку и сговорился, чтобы он мне сделал автомат деревянный. Да-а... Гешефтмахерство ра-ано во мне проявилось (во весь голос)! Капитализм с нечеловеческим лицом не страшен мне (хитро подмигивая)! Я был к нему готов!..
СУХАРИКИ...
В детстве мы садились за стол обедать втроем: мама, моя сестра Мирра и я... Война была... Мама работала в эвакогоспитале, и один раненый сделал мне стрелу, которая посредством прутика с веревочкой пускалась в небо метров на сто... Взлетала в небо и - па-адала, па-адала... Я ел и думал, что вот - вырасту, и у меня непременно будет много детей...
- Судя по количеству ваших учеников, вы правда потенциальный отец-герой...
- А зачем же я, по-вашему, занимаюсь театральной педагогикой? Это ж возможность продлиться! Умножиться... Совершенно такие мужские свойства...
- Вы еще долго после переезда в Москву чувствовали себя провинциалом?
- Хе-хе... А я провинциал и есть. Откуда же мои корни? Откуда мое (важно) тр-р-ррезвое знание жизни?!
- Вам на этой почве не приходила в голову мысль стать народным депутатом?
- Я никогда не интересовался политической двусмыслицей. Меня повесть Солженицына "Один день Ивана Денисовича" оглоушила совсем не обличением. Она мне сердце надорвала, знаете... неистовой такой любовью!.. "И засыпал он вполне-е удоволенный..." Это после того, как пайку закосил!.. Я ведь эту книгу давал своим ученикам, первым. В 74-м году. Они были еще детьми. Тогда за это полагалась статья...
- Как вам удавалось всегда дружить с властью?
- Я с ней никогда не дружил! Это ОНА меня любила. Это ра-азные вещи!..
- И за что же это она вас так любила?
- Как за что?! За талант! За красоту! За полноту лица!..
СЛИВОШНОЕ МАСЛИЦЕ...
...Хе-хе. Попробуй меня не люби! Я защищен любовью зри-ителей! Вот один старый провинциальный администратор мне однажды сказал: "Олег Павлович, давайте я вам маршрут до двухтысячного года составлю. Мы проедем всю Россию, от Бреста до Владивостока!.." Ох какая сла-а-адкая жизнь будет меня тогда ждать!.. (Мечтательно.) Ласка-а-ать будут меня, леле-еять!.. Самова-ары дарить, о-омуль на Байкале...
- Вы уже не боитесь разочаровать зрителя?
- А зрители - они критерий объективный. Когда они мне встают навстречу в финале - это о чем-то говорит всетаки. При температуре зала в +5 градусов по Цельсию... У меня же нет групп скандирования! Знаете, что такое группы скандирования? Я, когда был директором "Современника", задержался как-то у себя в кабинете. А в театре должно было состояться собрание по выдвижению Леонида Ильича Брежнева в депутаты Верховного Совета. И вдруг случайно автоматически заработала радиосвязь. Такой мужественный голос громко вдруг заговорил: "Левая группа скандирования, где вы?"
- Ваш звездный час - это когда?
- Прага, 68-й год. Я сыграл Хлестакова... Помните, там есть такая сцена прощания, когда Городничий кричит: "Голубой ковер нашему гостю!" ...И я придумал уход. Пустая сцена - и Хлестаков выходит прощаться с домом. Я ощупывал стены руками и плакал... Я эту сцену играл минуту. А аплодировали мне - две...
- Похоже, что ваша жизнь опровергает аксиому "искусство требует жертв"...
- Да откуда вам знать, какие жертвы я принес?! Вот в 67-м году моя жизнь должна была круто измениться - я мог стать европейской кинозвездой. Режиссер Карел Райш искал актера на роль Сергея Есенина: он начинал фильм "Айседора" с Ванессой Редгрейв. Этим актером, благодаря стечению счастливых обстоятельств, был избран я. Пятого ноября я должен был лететь в Лондон примерять костюм. А у нас в "Современнике" готовили к выпуску "Большевиков" по Шатрову. Завершающую часть трилогии (официозно) об этапах развития "гусской геволюционной интеллигенции". И я там играл небольшую роль. С "Большевиками" были неприятности, их собирались закрыть... Вот назовите мне хоть несколько коллег, которые бы не поехали...
- Из чувства локтя остались?
- Понимания долга, связанного с определенной социальной жертвой. Жертва была - 40 тысяч фунтов стерлингов... Потом роман у меня был с одной молодой и о-о-очень богатой американкой. Она знала, что я мечтаю создать театр-студию. И предлагала мне возможности, выраженные семизначными цифрами.
- Но вы не купились...
- Не в том дело. Что толку создавать театр, если там культуры нет? Культуры в русском понимании этого слова: как образа жизни... Интеллектуалы есть - но искусства вот с такой сдавливающей глотку силой ЛЮБИТЬ... Бабу любить - так русскую, как любит Василий Белов... Я не разделяю его политических воззрений. Но когда день рождения у него был, я не выдержал - послал телеграмму. Ну просто с благодарностью. Всякий раз читаю - и реву...
ХАЛАТ
Вообще-то я, конечно, не режиссер. Я, знаете... есть такое французское выражение "conducteur de jeu" - руководитель игры. Человек, который может научить артистов хорошо играть...
- Вы к себе - актеру настолько же строги, как к себе - режиссеру?
- Еще бы!.. Я играл в "Двух цветах" адвоката Бориса Родина. Это была роль мужчины после тридцати, который должен был выглядеть мужественней, чем Игорь Кваша, игравший героя. Задача была невыполнимой. Вопервых, выглядеть мужественней, чем Игорь Кваша, невозможно. Во-вторых, шея у меня была тридцать восьмого размера, а партнершей моей была Светлана Мизери - мне... как бы сказать? - погодок... Это был полный провал.
- И что вы делаете, когда чувствуете, что начинаете хуже играть?
- Раньше сажал в зал любимую женщину. Это мно-о-ого страшнее самого строгого критика!..
- А вы помните момент, когда вы из Лелика стали Олег Палычем?
- Ну-у... (Улыбается.) ...Мы ехали в лифте втроем: Валерка Фокин, я и Федор Валиков - есть такой очаровательный человек, он тогда работал реквизитором в театре "Современник" - ма-ааленького такого росточка, метр с кепкой... Мы ехали на пятый этаж, там какая-то банкетуха должна была состояться. А он уже принял чтото предварительно. И, припадая в припадке нежности к моей груди, сказал сначала очень фамильярно: "Олег!" А потом поднял бороденку свою... жиденькую на мое лицо... мужественное
такое, и добавил: "Па-а-а-алыч"...
- Ну и как: Палычем грустнее, наверное, быть, чем Леликом?
- ...Я думаю, что если б не родился Павел - ему сейчас два года три месяца, - мне было бы много труднее... Он для меня, знаете, такой маленький аккумулятор. Бывают такие маленькие аккумуляторы, от которых даже "КамАЗ" может завестись...
И КОТУРНЫ...
...Только что у нас премьера была - поставил я "Мудреца" Островского... Островский - это наслаждение! Язык, как родниковая вода, - такой чистый...
- В вашем представлении человек театра - это кто?
- Учитель мой, Василий Иосифович Топорков... Фаина Раневская, Вера Пашенная, Варвара Рыжова... Плятт...
- Что подразумевает...
- Служение! Позвоночник прямой. Достоинство человеческое...
- Что вы чувствуете, выходя на пустую сцену?
- Вели-икую радость!.. Мне еще раз дается возможность. Потому что, если б мне не давали играть, я бы себе это право покупал..
Я - молодая, любящая и любимая