"КОГДА Б вы знали, из какого сора растут..." Стихи я пишу всю жизнь, а вот проблема подпитки моего творчества жизненными впечатлениями стала актуальной не так давно. Может ли молодая мама в состоянии материнского счастья заниматься творчеством? "Нет", - жестко ответил мне режиссер Хартли своим фильмом "Генри Фул", который в 1998 г. получил приз в Каннах.
ГЕНРИ ФУЛ - находка, лицам, не читавшим Гете, кажущаяся почти гениальной. Персонаж, способный превращать окружающих в гениев, хулиган и возмутитель общественного порядка, в которого невозможно не влюбиться, - это штука посильнее "Фауста". Не будь придуман Хартли такой герой, конструкция, режиссерски не выдерживающая никакой критики - затянутые эпизоды, повторы, малоинтересные планы, - просто рухнула бы. Но Генри Фул окупает все.
В маленький городок приезжает странный человек с двумя чемоданами. Облик его умело пародирует расхожее представление о том, как должен выглядеть истинный поэт: стрижка каре, полубезумный взгляд с признаками постоянной готовности к любви, рубашка с богемным воротником "мао", вместо еды - пять банок пива в день, и под подушкой - заветные тетради с "Исповедью" сына нынешнего века. Далее - читайте Рембо, откровенно цитируемого автором фильма в смысле презрения к общественному труду, бюргерской морали и т. д. (диалоги на эту тему блестящи, газета "Таймс" высказалась в том смысле, что диалоги в фильме - лучшие за последнее десятилетие: многие высказывания Генри уже стали крылатыми фразами - "иду, куда хочу, и делаю, что могу, - за то и поплатился"). Фул снимает подвальчик у странной семьи (полусумасшедшая мама, заторможенный брат-мусорщик Саймон и его засидевшаяся в стадии зовущей сексуальности сестра), и жизнь семьи резко меняется. Мама при помощи Генри вспоминает о том, что она еще женщина. Саймон под воздействием притягательной личности Фула пишет первую поэму, сестра выходит замуж, причем все за того же Генри. В результате Саймон становится нобелевским лауреатом, а Генри - вместо него мусорщиком.
По сути, отношения Генри и Саймона - классическая модель "Мефистофель - Фауст". Генри в тюрьме в свое время сидел не за что-то, а за изнасилование малолетней девочки. Однако не влюбиться в него нельзя. Саймон и влюбляется, и успешно - поскольку, по утверждению Хартли, творчество неизбежно рождается из нарушения закона, в том числе нравственного (Саймон - автор нашумевшей порнопоэмы).
Судя по тому, с каким упорством лидер американского артхауса Хэл Хартли воспевает мир помойки, стихи растут, как шампиньоны, лучше всего из сора. Его собственная картина тому лучшее доказательство. Оперируя всеми общими местами киночтива (насилие, педофилия, Интернет-порно и т. п.), она тем не менее удерживается в рамках поэтичного притчевого жанра и служит веским аргументом в споре об этимологии "большого искусства". Хартли доказывает, что поп-культура способна породить нечто большее, нежели множество поп, и наносит двойной удар: по интеллектуалам, считающим себя плодоносящим древом культуры, зрителям, считавшим себя неспособными полюбить явление искусства, очевидно выходящее за рамки хорошего тона.
Вывод оптимистичен: злые дяди, стукающие мирных граждан по голове в темных лифтах, оказывают положительное влияние на развитие в оных гражданах творческого начала, вызывая из глубин их непознанной души, к примеру, джиннов вдохновения. Мораль: о, не зови сову благоразумья ты в эту ночь. Посмотри фильм и внимательно следи за последствиями, которые акты грубого насилия произведут в твоей душе. Первый подобный акт я уже незаметно произвела, назвав тебя на "ты", о мой благовоспитанный читатель.
все козлы, но все друг друга любят