Это не первое интервью со Славой Зайцевым. Мы знакомы давно, пожалуй, еще с тех пор, когда остряки шутили: "На эстраде - один Кобзон, а в моде - один Зайцев". Сегодня он далеко не один, но он по- прежнему...
- Кстати, давно хотела спросить: а почему Слава? Ты - мэтр, логичнее было был называться по имени и отчеству...
- А я терпеть не могу свое имя и отчество. Когда я родился, у нас в комнате висел портрет Молотова, вот и решили меня назвать в его честь. Уже потом я сформировал свое отношение к этому человеку - крайне неуважительное. Кроме того, я понимаю, что, может быть, Вячеслав Михайлович - это "звучит гордо", но я себя сразу чувствую ужасно важным, этаким персоналитэ... А по внутреннему ощущению - нет, я - Слава. Правда, если человек мне неприятен, я представляюсь ему Вячеславом Михайловичем, чтобы сразу создать барьер...
- У тебя есть Дом моды, роскошный салон одежды. Там все так красиво и... дорого. Нет недостатка в клиентах?
- Раньше у нас в Доме моды одевались писатели, журналисты, актеры, те, кому одежда необходима, как визитная карточка. Сейчас, к сожалению, немногие могут себе это позволить. Я делаю попытки сохранить для Дома моды этих людей, устраиваю распродажи с большими скидками. Но контингент резко меняется в пользу обладателей кошельков потолще...
- "Новых русских"? И какое впечатление производят они на тебя?
- Самое разное. Я сталкиваюсь с "новыми русскими", которые, как я догадываюсь, по-разному добывают свой хлеб. Но многим из них я, представь, благодарен. За то, что они... сохраняют меня - как-то договариваются и приостанавливают какие-то действия, направленные против меня. Это дает мне возможность работать. Я создал свой мир, в котором живу и воспитываю в нем хотя бы визуально красивых людей...
- На этот твой мир, на тебя как художника не действует общая обстановка в стране? Чечня, предвыборная суета, аферы, банкротства, заказные убийства, а у тебя - мода, "чистое искусство"...
- Ну, на "чистое искусство" просто нет времени. Я отвечаю за людей, которые работают в Доме моды, в Театре моды, в агентстве моделей, - 400 человек. Средняя зарплата - 300 - 500 тысяч в месяц. Знаю, что многие подрабатывают, лишь бы оставаться там, где им нравится. Многие уходят.
Это раньше я мог себе позволить творчески расслабиться, не задумываясь над проблемой сбыта, поиском хотя бы относительно недорогих тканей, инициативных и порядочных посредников, над рекламой своей деятельности... Сегодня директорские функции забирают у меня практически все время. Только дома после десяти-одиннадцати вечера сажусь рисовать, выполнять те "задания", которые сам себе ставлю.
- Как ты ищешь и находишь будущих звезд подиума, вернее, как ты их "делаешь"? Как доктор Хиггинс в "Пигмалионе"?
- Все сложнее, чем у него. Профессия манекенщицы для меня всегда была престижна и важна изначально. Ведь демонстрация коллекции - это верхушка айсберга, которая видна всем. На Западе с моделями заключается контракт лишь на время показа - и все. А для меня всегда важно, с кем я работаю. Манекенщица - это моя муза, я обязательно ее должен любить как художник и вдохновляться ею. Каждая олицетворяет какой-то образ, который я сам оформляю, выстраиваю, леплю. Раньше, еще в 70-х годах, подходил прямо на улице к красивым девушкам. Реагировали по-разному, неоднократно посылали. Сейчас на конкурсный отбор в Дом моды приходят человек по 800, да еще с мамами. Выбираю человек 15-20... Отбирая, я никогда не могу сказать точно, чего хочу, но, увидев, знаю - именно это: совершенные, точные пропорции, красивая шея, длинные кисти, изящные щиколотки и колени. Даже сердце начинает биться от изумительной работы природы. Такой пришла на конкурс с девочками из класса Наташа Семанова, в прошлом году она стала золотой финалисткой самого престижного в мире конкурса моделей "Лицо года". Плюс ко всему у нее была и необычайная женственность, которую потом безошибочно "вычислил" Кристиан Диор, пригласив Наташу к себе. Или Лариса Зудина. Она пришла на конкурс такая полная, уверенная в себе, вульгарная в своем провинциализме. Но я увидел в ней типаж. И началась серьезная работа: спортивный зал, тренажеры, диеты. Она стала тонко понимать музыку, чувствовать образ. На подиум вышла только через два года после серьезной физической и внутренней работы.
Сейчас выросла в блестящую актрису. Но со многими, даже сделав их профессионалами, я расстаюсь - из-за нарушения прежде всего этических норм...
- Это правда, что в Доме моды есть твой приказ, в котором "запрет на любовь"?
- Да не на любовь, а на б...ство, и не приказ, а строка в контракте. Красивые девочки, красивые мальчики - все кажется простым и доступным, сама такая работа как бы располагает к подобным отношениям. В мировой практике приняты подобные оговорки в контрактах, и мы решили пойти по такому же пути. Это защитная мера от распада коллектива.
- "Вся боль души моей, трагедия контрастов мне переполненное сердце разрывают. Мгновенье озарит, и образы, возникнув, спешат заполнить белизну бумаги. Я тороплюсь..." Это твои давние стихи. Судя по тому, что тебя трудно застать, ты по-прежнему торопишься. У тебя такой деловой стиль, как он складывался, и вообще - где одевается Слава Зайцев?
- Да, стихи я пишу теперь совсем редко... А одеваюсь я дома - утром. Ну а если без шуток, то здесь, в Доме моды. В магазины готовой одежды не хожу. Мой личный стиль в одежде начал складываться очень давно - из отрицания действительности. Еще году в пятьдесят восьмом первым надел оранжевые штаны, красную косоворотку; учась в институте, сшил пальто без воротника, - много было косых взглядов, непонимания. Я никогда не знал: то ли всем понравится то, что я придумал и надел на себя, то ли мне сейчас морду набьют за то, что я не делаю "так, как все". Сейчас я стал более корректным, что ли. Для себя я выработал линию классического делового костюма - это моя защитная форма, и я себя чувствую в ней уверенно и удобно, когда в течение одного дня мне приходится быть одевальщиком, оформителем, репетировать в Театре моды, принимать делегации, телевидение, давать интервью, делать примерки, вести переговоры, совещания, проводить отборочный конкурс манекенщиц...
- Сюжет одного из детективов Агаты Кристи построен на криминале, происходящем в сфере модной индустрии, - воровстве идей, уже готовых выкроек и лекал. У нас это есть или мы в этом смысле отстаем от Запада?
- Ну когда это Россия отставала в воровстве? Конечно, есть и всегда было. Я знаю, что воруют, используют лекала, что действуют такие подпольные "домики моды", где ко всему пришивают лейбл "Слава Зайцев". Но я недавно прочитал книгу Коко Шанель и понял, почему я не суечусь и не выступаю по этому поводу. Она сказала: если у тебя воруют идеи, значит, они у тебя есть и они хорошие, и значит - ты интересен.
Я остался утопистом, хотя тридцать лет работаю в моде, и верю, что люди в конце концов поймут: они рождены для прекрасного, для радости и удовольствия созерцать друг друга, любить и общаться. Пока жив человек, он будет стремиться к красоте, и порой тем сильнее, чем больше грязи его окружает. Я глубоко переживаю то, что происходит вокруг, но не имею права останавливаться. Остановка в моде - это смерть.
Бог меня миловал и дал мне возможность самовыражаться достаточно активно и разнообразно - я придумаю и сделаю что-то еще. Хотя понимаю, что против этого бороться надо - сейчас много молодых талантливых художников, для которых это явление может быть малоприятным. А юридической защиты от этого нет.
- Ты когда-нибудь отдыхаешь от работы и как?
- Да, когда общаюсь с внучкой Марусей. Ей уже полтора года. Она - событие в моей жизни. Я долго ждал, когда Егор позволит себе задуматься о продолжении рода. И когда это произошло, я был безумно счастлив. У сына прекрасная семья. У жены Егора и матери Маруси - Даши есть все то, что олицетворяет в моем понимании целомудренную женщину, - чистота первозданности, истинная женственность. Она глубоко духовный человек, ее семья религиозна, мама и бабушка воспитали ее в традициях славянства. Даша прекрасная мать, она замечательно справляется с Марусей. Егору повезло, он талантлив и порой неуправляем, слишком раздираем проблемами. И счастье, что эти две женщины - Даша и Маруся - рядом с ним.
- Была ли в твоей жизни такая женщина?
- Да, мама. Маруся - это ее имя. Она главный и самый удивительный человек в моей жизни. Женщина, которая, прожив большую жизнь, так и осталась невостребованной. Родилась в маленьком городке Тейково, в 14 лет приехала в Иваново, пошла работать на фабрику. Вышла замуж за человека, которого не любила, - так случилось. Родила дочку, которая вскоре умерла, потом родился сын, мой старший брат, потом появился я. Она страдала, что вынуждена была сидеть с нами, а отец был вольным человеком, по характеру массовиком-затейником, его очень любили женщины. Потом отец ушел на войну, попал в плен, бежал, а когда вернулся домой, был осужден. Я был сыном изменника Родины. Отец и мама официально расписались, когда отец вернулся из заключения и я был уже почти взрослым. У меня была двойная фамилия: Кокурин-Зайцев. Мы всегда жили очень бедно, в коммуналке комната двенадцать метров, я спал на сундуке. Видел, как она всю жизнь трудилась - с шести утра до часу ночи. Я живу сейчас по тем же часам, что и она, иначе не могу. Она задала не только ритм моей жизни, но и любовь, например, к белому цвету: белые подзоры, накомодники, наволочки. У меня весь Дом моды - белый... И моя способность работать много - тоже от нее. Кстати, вот в этом кабинете недавно мы обсуждали с Валей Юдашкиным интересную идею...
- Вы помирились с Юдашкиным?
- Да мы и не ссорились, это все слухи...
- Но про тебя вообще ходит много слухов...
- Да знаю, я перетрахал всю Москву - и женщин, и мужчин. Слушаю и думаю: какой я сильный, однако, какой половой гигант! Я не стану ни опровергать, ни подтверждать этого. Такие слухи сочиняют люди, у которых нет своей личной жизни, и они выдумывают чужую, чтобы в ней покопаться. Слух, запущенный в жизнь, обрастает новыми подробностями - это же разновидность устного народного творчества - и возвращается к автору в новом виде. Это же так интересно! И можно вновь посмаковать, помыть чьи-то косточки. То же произошло и с Юдашкиным. Он вырос, ушел, работает самостоятельно и интересно. Мы с ним просто не можем быть конкурентами - у каждого из нас своя позиция в моде, своя линия, свое мироощущение, клиентура в конце концов. Мы с Валей разные... Но сейчас решили объединиться и создать ассоциацию высокой моды, чтобы русским художникам было легче вместе отстаивать свои творческие позиции, взгляды. И, главное, противостоять разрушительной экспансии западной моды. В России всегда было именно высокой моды больше, чем во всем мире.
ОЛЬГА ДРОЗДОВА не может быть слишком красива для роли