"Мистер, хотите, кофейку вместе попьем?" Вечерний Гуанчжоу больше всего напоминает Сочи. Часов семь вечера - час пик. Народу - толпа, но "мистер" - средних лет китаец, явно "командировочный" и скорее всего хозяйственник из провинции, не теряется. Он явно хорошо знаком с классическим зачином и с ходу спрашивает у притормозившей его дамочки, тоже, кстати, не шибко молодой: "Сколько?" В ответ вытягиваются два пальца: "200". Юаней, конечно, то есть долларов 25.
ДАМОЧКА запрашивает средне - ей надо за вечер заработать что-то около 1000 юаней (три доцентских оклада), и оценивает она клиента правильно - больше с соотечественника и не слупишь. Но "хозяйственник" этот рынок, по-видимому, тоже изучил и отвечает без раздумий: "50!".
Да за полсотни "народных" (наши бывшие "деревянные") пусть сам себя обслуживает! Или найдет за десятку у кино какую-нибудь лимиту, деревенщину залетную - в темноте потискаться! Вон их сколько со всей страны слетелось на заработки: школы побросали, семьи. Лозунг один - "все на юг!" Там - большие города, там - "особые экономические зоны", там - иностранцы, а значит и валюта! Вот и сбивают цены, развращают клиента. И дама решительно отшивает "командировочного": "Бай-бай!" (интернац.).
Но разговор мог бы сложиться и по-другому. В случае, если сошлись бы в цене, дама деловито спросила бы: "Хата есть?" и в случае отрицательного (естественно) ответа накинула бы еще сотню. Если бы "тяоцзы" показал себя настоящим мужиком и из игры не вышел, свистнули бы "диси", то бишь такси, и все было бы "окейла" (местн. "о'кэй").
ЛИМИТА НА ПАНЕЛИ
"ВСЕ КАК ВСЕГДА", - скажет читатель и ошибется. Есть и специфика. Разыгранная выше сценка - только фрагмент большого эпического полотна "Пионерка социалистической товарной экономики на улицах вечернего Гуанчжоу". Кое-что осталось в тени. А именно - упомянутые лимитчицы. Как правило, эти деревенские девушки еще до всякого приезда по-военному сведены в своеобразные отряды, формируемые по принципу землячества и составляющие замкнутые для внешнего мира, вполне патриархальные по организации кланы. Есть шанхайский, сычуаньский, хунаньский, шэньянский кланы - по-китайски "бан" - так назывались еще довоенные шанхайские гангстерские синдикаты, знаменитые "синие" и "красные". Во главе их стоят, конечно же, земляки - чаще всего из той же местности, даже деревни, откуда прибывает "отряд". Обычно он насчитывает пять-семь односельчанок в возрасте максимум лет шестнадцати. Среди главарей нередки старшие братья, отцы и даже мужья этих девушек. Поэтому подчинение беспрекословное, дисциплина - железная, а цель одна - деньги, которые точно не будут потрачены на глупости, тряпки да пудру, поскольку они - семейное достояние. Сами работницы не получат ничего, часто - даже крыши над головой, и из экономии будут ночевать в парке под открытым небом, и не потому, что климат позволяет. Надо будет - будут спать (и работать) под дождем и снегом.
Дамочка из предыдущей истории не права - не на красивую жизнь надеялись эти девушки, покидая дом родной: они шли на войну. Шли сознательно жертвовать собой ради семьи, ради земли, ради удобрений для своего поля, ради младших братишек и сестренок, ради мотоблока, ради досок и кирпича на новый дом. И это единственное, что они крепко знают и помнят, выходя на работу в чужом городе, где свои порядки. И даже, если повезет, в каком- нибудь шикарном отеле, - всюду от местных конкуренток и их хозяев, от клиентов, от полиции нравов и просто полицейских, честных и не очень, их могут защитить только свои.
ЛЮБИТЕЛИ ИВ В "ГОРОДЕ КОЗЛОВ"
ВПРОЧЕМ, пора уже сказать, что в КНР, следовательно, и в городе Гуанчжоу, официально ничего такого нет. Раньше было, это точно. В 1926 г. тогдашние, гоминьдановские городские власти провели своеобразное исследование местных нравов, в ходе которого зарегистрировали 131 заведение соответствующего профиля. Их основной персонал насчитывал 1362 дамы. После революции 1949 г. их начали отлавливать и отправлять "на перевоспитание" на острова. Какое-то время считалось, что с явлением покончено. Если и были примеры "антиобщественного поведения", то единичные. Однако нельзя сказать, чтобы власти совсем забросили работу в этом направлении. Наоборот, сразу же после объявления в декабре 1978 г. на третьем пленуме ЦК КПК новой "политики открытости Китая внешнему миру" в Гуанчжоу поняли, что старые времена могут вернуться, и очень скоро. Поэтому начиная с 1979 г. власти стали проводить рейды по злачным местам. Справедливости ради скажем, что ловили как дам, так и их клиентов, поскольку, по китайским законам, пользование такими услугами - тоже преступление. Времена были еще не совсем либеральные, так что кое-кого из главарей подпольного в то время бизнеса для острастки даже расстреляли. Это не помогло. За один только 1986 г. взяли 1508 искателей приключений, или, говоря по-китайски, "любителей цветов и ив". Среди отловленных неожиданно низким оказался процент иностранцев (3,7%) при том, что в числе клиентов обнаружились кадровые работники провинциального уровня - 51% и даже члены партии (32)! Это было уже грозное предупреждение о грядущем "буржуазном перерождении". Улов был настолько велик, что крупные отели, сориентировавшись в рыночной конъюнктуре, стали заводить собственные службы безопасности. Правда, не столько для защиты постояльцев от натиска жриц любви, сколько для обирания пойманных с поличным и не желающих ненужной огласки клиентов. В общем, плотину прорвало. "Город козлов" - историческое название Гуанчжоу, типа белокаменной, - семимильными шагами пошел навстречу былой своей славе - всекитайского "веселого дома".
...Сам я встретил героиню своего повествования всего однажды - в декабре у вокзала в Шанхае. Дама изловила меня в самом темном месте, при выходе из магазинчика, куда я забрел от нечего делать, коротая время до отхода поезда. Она была синяя от холода, но в декольте. Все время напряженно вглядываясь за мою спину, где, как она резонно полагала, вполне могли появиться совсем ей ненужные люди, на всякий случай присматривающие иногда в Китае за иностранцами (кстати, спасибо этим неизвестным: если бы не они, иностранцев грабили бы куда чаще), она торопливо тыкала себе пальцем в открытый рот. Жест не нес никакой сексуальной нагрузки и не был просьбой о пропитании: таким образом она просто по-деловому предлагала мне пригласить ее поужинать, и так далее. Не могло же ей прийти в голову, что мне, "заморскому братишке", по-китайски "лаоваю", можно просто сказать по-человечески, то есть по-китайски: "Мистер, хотите, кофейку вместе попьем?".
Глаза цвета виски