В нас самих заложена защита от стрессов, считает академик Евгений Чазов
Так сложилась судьба этого человека, что в массовом сознании его имя прежде всего ассоциируется с временем "развитого социализма" либо напрямую с фамилией Брежнев. При этом как бы на второй план уходит то, что он был и остается признанным во всем мире прекрасным врачом- кардиологом и, несмотря на годы, продолжает активно руководить Кардиологическим научным центром. Сегодня корреспондент "АиФ" беседует с бывшим министром здравоохранения СССР, бывшим руководителем 4-го Главного управления при Минздраве академиком Евгением Ивановичем ЧАЗОВЫМ. И, естественно, разговор начался с проблем медицинских.
- Евгений Иванович, раньше, скажем, после инфаркта больным предписывался долговременный постельный режим, а теперь их стараются как можно быстрее поставить на ноги, давать различные нагрузки и т. д. С чем это связано?
- В конце 50-х годов больных оставляли лежать неподвижно в течение 10 дней там, где их инфаркт настиг: в кабинете, в столовой, еще где-то. В больницы увозили только с улицы. Нам тогда стоило колоссального труда изменить мышление не столько даже врачей, сколько чиновников от медицины, доказывая, что у инфарктников самый сложный период - это первые сутки. Их скорее надо доставить в госпиталь, чтобы там были врачи, лекарства, аппаратура. Тогда мы и стали создавать палаты интенсивной терапии, специфическую "скорую помощь", и в 60-х мы впервые в мире начали делать тромболитическую терапию - растворять тромбы в сосудах сердца.
Например, у больного острый приступ, но если в течение трех часов ввести наши препараты, то в 88% случаев мы растворяем тромб и восстанавливаем коронарное кровообращение, поскольку в эти часы тромб еще рыхлый и поддается растворению.
- Наверное, для подобной терапии требуются дорогостоящие препараты, потому что говорить о том, что она применяется повсеместно, пока просто не приходится.
- В 1980 году мы создали отечественный препарат. Выпускался он в Риге и Минске, которые теперь от России отошли. Но в основном это импортные препараты - стрептаза, стрептокиназа, которые, конечно, недешевы. Сейчас мы проводим клинические испытания нового нашего препарата, который разрушает тромб, - проурокиназы. Правительство выделило деньги для строительства цеха по его производству, и когда он будет построен, мы сможем обеспечить этим препаратом всю страну.
- И инфарктов можно будет не бояться?
- Ну до инфаркта лучше дело не доводить в любом случае. А кроме того, после растворения тромба все равно надо в течение ближайших 3 - 4 месяцев решать вопрос об операции. На месте тромба остается бляшка, а значит, сохраняется опасность повторного тромбоза, которую нужно устранить. В лечении ишемической болезни сердца (ИБС) сейчас очень сильно изменились возможности не только лекарственной терапии, но и диагностики. Раньше из диагностической аппаратуры у нас были только электрокардиографы, а из лекарств - папаверин и но-шпа. Сегодня же, если потребуется, мы можем увидеть сам сосуд через эндоскоп. А в плане лечения у нас такое количество лекарственных препаратов, что врачи порой теряются и не знают, какой когда применить.
- Однако обилие препаратов, похоже, не спасает ситуацию. Лекарств становится больше, но больных меньше не становится. Может быть, лекарственная терапия в лечении ИБС - это тупиковый путь?
- Я полностью согласен с тем, что лучший путь предотвращения сердечно-сосудистых заболеваний - это профилактика. Правда, наше население очень плохо этой профилактике поддается.
Но в то же время с тем, что консервативная терапия ничего не дает, я не соглашусь. Сегодня сотни тысяч больных во всем мире активно и творчески работают именно благодаря приему лекарственных препаратов.
- Можно ли вообще при современном ритме жизни, особенно городской, при постоянных стрессах успешно бороться с сердечно-сосудистыми заболеваниями?
- Считается, что стрессы - это сразу какие-то болезни, расстройства, смерть. А мы совсем недавно получили уникальные данные, которые показывают, что существует очень строгая индивидуальность стрессовой реакции. Оказалось, что у животных, устойчивых к стрессу, содержится больше норадреналина в тех частях мозга, которые регулируют деятельность сердечно-сосудистой системы. Другими словами, мы обнаружили, так скажем, материальную основу устойчивости того или иного индивидуума по отношению к стрессу. А кроме того, мы показали, что в ответ на стресс возникает защитная реакция организма.
Например, когда готовились к длительному полету человека в космос, меня попросили посмотреть: не возникнет ли у космонавта тромбоз из-за малой подвижности?
Мы зафиксировали 12 молодых добровольцев на 20 дней в постели, они не вставали вообще, а вынужденная неподвижность - это сильный стресс. Мы думали, что у них появится предрасположенность к тромбозу, нарушится проницаемость сосудов и т.д. Когда же через 20 дней добровольцев обследовали, оказалось, что у них в организме резко увеличилась защита именно против тромбоза.
Внутри нас существует специальная защитная система против свертывания крови. В условиях стресса, если организм еще здоровый, она срабатывает, и у вас никакого тромбоза не будет. Но стоит этой системе выключиться, при малейшем стрессе пойдет образование тромба.
Возьмите политиков: одного кроют последними словами, а он идет и ни на что не реагирует. А другому начальник по телефону скажет: "Иван Иванович, что-то вы там недосмотрели". Он - ахах, - и у него инфаркт. То есть у каждого существует индивидуальная защита, обусловленная генетически.
- Евгений Иванович, а как вы сами занимаетесь профилактикой своего сердца?
- О себе могу сказать, что я никогда не переедал. Садиться специально на травки абсолютно не обязательно. Главное - соблюдать свой режим, это первое. Есть чувство голода - надо поесть. Но ведь у нас как? Захотел человек есть и берет первое, второе, третье, еще закуску какую-то... Я, например, в жизни почти никогда не ел первого.
Далее - физическая активность! Не обязательно бегать, как Клинтон, но надо сохранять активность. Обломовы живут меньше, чем другие люди. Я сейчас смотрю - среди наших пациентов появилось очень много молодых коммерсантов с болезнями сердца. У них образ жизни, во-первых, сидячий, во- вторых, большое нервное напряжение, а потом они, думая, что молоды и здоровы, до трех-четырех ночи в ночных клубах сидят - это все, конечно, подрывает сердечнососудистую систему.
Третье - категорически запрещается курение.
Меня критикуют за то, что я не выступаю против алкоголя. Да, 20 г спирта (это около 50 г водки) повышают содержание в крови липопротеинов высокой плотности и предупреждают отложение холестерина на стенках сосудов. Но дело в том, что можно выпить только 50 г, а ведь никто на 50 г не останавливается... Вот тут уже на Чазова не надо ссылаться - я никогда не говорил, что полезны 100 или 150 г водки.
- А вы можете так: 50 г - и все?
- Я могу.
- Когда вас называют "доктором, похоронившим трех генсеков", вас это не коробит?
- Я четырех, по-моему, похоронил: Хрущева, Брежнева, Андропова и этого... Черненко. Вы знаете, меня ведь критикуют не за то, что я кого-то похоронил, а за то, что я 18 лет "тянул" Брежнева. Хотя была в "Правде" подлая такая статья весной прошлого года, в которой против меня выдвинули обвинение, что мы расчищали дорогу Горбачеву и способствовали смерти многих его конкурентов. Но ведь лечил не я один, а весь цвет советской медицины. И весь цвет советской медицины тогда возмутился. На сессии Академии потребовали опровержения, и его напечатали. А если уж говорить о том, чей я человек, то я бы сказал, что я больше человек Андропова, а не Брежнева.
- Вы много лет руководили 4-м Главным управлением при Минздраве. А сами вы приветствуете существование таких закрытых медучреждений?
- Закрытость или открытость - вопрос не мой. Не важно, кто будет лечиться в таком учреждении, но подобный медицинский эталон должен существовать в стране. Наш Кардиоцентр - тоже эталон, но в нем лечатся все.
А в 4-м управлении лечилось более 80 тысяч человек. Мое имя связывают почему-то только с генсеками, но почему не связывают с Давидом Ойстрахом, с Дмитрием Шостаковичем, с Константином Симоновым, Евгением Леоновым или с Юрием Никулиным. Вот это действительно непонятно.
Беседовал Андрей БЕЛЯКОВ.
Жизнь после инфаркта (21.09.1999)