О том, какими заботами и проблемами живет советская литература, рассказывает нашему корреспонденту В. Волкову первый секретарь правления Союза писателей РСФСР С. МИХАЛКОВ.
КОРР. Сергей Владимирович, "радиоголоса" в канун VIII съезда советских писателей с особым усердием обрушились на нашу литературу, деля ее на "официальную" и "неофициальную", объявляя о том, что такие понятия, как партийность, народность, ныне забыты. Но английский "культуролог" Стивас пошел еще дальше и заявил, что не существует литературы и искусства социалистического, а есть только хорошее и плохое. Что за этим кроется?
МИХАЛКОВ. В основе этой словесной игры все та же теория конвергенции, идея "сглаживания" различий между капиталистическим и социалистическим обществом, а точнее поглощения второго первым. А поскольку, по логике, равняться надо только на хорошее (западное), то, следовательно, "плохое", читай социалистическое, должно исправляться и "хорошеть".
Узость и предвзятость такого суждения очевидны. Силу и значение произведений литературы определяют многие факторы. Среди них едва ли не главная роль принадлежит позиции художника, идейной, общественной направленности его таланта. Во многих книгах советских писателей мы ясно видим, за что они ратуют, против чего ополчаются. Наша литература решительно отвергает бесстрастное, объективистское "фиксаторство" жизненных явлений, то есть ту "творческую манеру", которую осваивает большинство западных писателей. Четкая определенность социальных критериев добра и зла лежит в основе наших магистральных исканий.
Советской литературе есть чем гордиться. Многие ее произведения отвечают самому высокому и строгому критерию.
Но мы не скрываем, что у нас вызывает законную тревогу то обстоятельство, что все еще немало и таких произведений, где вместо полнокровного героя, отличающегося ясностью и активностью жизненной позиции, богатством внутреннего мира, фигурируют персонажи сомнительных нравственных качеств, умело маскирующие мещанство показной "сложностью" грошовых переживаний. В некоторых произведениях все еще ощутимо дают о себе знать мировоззренческая путаница, внеклассовый подход к анализу сложных явлений жизни и культуры.
КОРР. А вот связь идеологии с искусством как раз и шокирует "советологов". "Нельзя мешать литературу с политикой" - вот их главный постулат. Сами же они к советской литературе, культуре вообще прикладывают мерки именно политические, а не эстетические. В то же время мир политики таит в себе большие возможности для писательского исследования. Как Вы считаете, сформировалась ли политическая литература у нас в самостоятельный жанр?
МИХАЛКОВ. На Западе давно говорят о расцвете политического романа, и сам термин там приобрел авторитетность. Но, как мне представляется, это объясняется в значительной мере и тем, что современная западная массовая литература в своем потоке аполитична и любое обращение художника к серьезным политическим проблемам обращает на себя внимание. Отсюда и обособление подобной литературы в жанр, и подчеркнутый интерес к политической книге.
Идейно-эстетический диапазон нашего так называемого политического романа очень широк. Под эту рубрику подходят и документально-публицистические исследования "горячих" политических фактов, и повествования о крупных политических деятелях, и книги, использующие детективную форму ради анализа политических отношений. Обращаясь к политике, писатели, такие, как А. Чаковский. Ю. Семенов, С. Дангулов и другие, обличают буржуазный образ жизни, раскрывают механизм фальсификаций, лжи и клеветы, взятый на вооружение врагами социализма. Именно с этих позиций современный "политический роман" вступает в открытый спор с антисоциалистической пропагандой, стремится дать идеологическую оценку социально-историческим явлениям прошлого и настоящего.
Нетрудно предвидеть, что книг международной проблематики будет в нашей литературе прибывать. Причина этого очевидна: необходимость участия искусства в борьбе за мир, в разоблачении агрессивных устремлений империализма и его идеологических диверсий.
И вместе с тем мы не изолируем политику как предмет художественного исследования от других областей жизни.
КОРР. В последнее время появляется немало статей, а то и произведений критического характера. Всегда ли оправдано это жизнью? Ваше мнение как писателя-сатирика?
МИХАЛКОВ. На мой взгляд, сегодня речь должна идти не столько о количественном накоплении новых сатирических произведений (их и так у нас немало), сколько об изменении отношения к сатире как к выразительной, художественной форме критики и самокритики. Это отношение должно целиком определяться ленинским требованием гласности в нашей работе, нашей общей нетерпимостью к любым проявлениям чванства, зазнайства и другим недостаткам, несовместимым с нашей моралью.
Сатира не рождается под общие аплодисменты. Она не может радовать всех. Смелая сатира, продиктованная государственными интересами и принципиальными соображениями, обязательно кого-то разозлит, выведет из равновесия, заденет за живое, нарушит, по словам Горького, "удобную обстановку" в душе того, против кого она направлена.
Но, к сожалению, вместо желания подумать и что-то важное о жизни решить для себя, люди иногда обижаются на сатиру и писателя, укоряют его за якобы широкое обобщение, считают его работу очернительством.
Довелось мне недавно спросить у руководства города, куда приехал по творческим делам: а вы сатиру любите? Как же, отвечают, конечно, нам критика строить и жить помогает.
На словах - любят. А на деле?
Интересуюсь, давно ли ставил местный театр сатирическую комедию, часто ли видят жители на городских экранах выпуски "Фитиля"? Оказалось, что я задаю преждевременные вопросы: сатирическую пьесу как раз планируют поставить в театре в будущем сезоне, а насчет "Фитиля" - вот как раз в следующем квартале собираются организовать регулярные показы. (Вполне допускаю, что в этот момент мысленно руководство добавляло: "может быть..." Может быть, поставим; может быть, организуем.)
Знаю не только по собственному опыту, но и по опыту моих коллег, писателей-сатириков, что некоторые местные руководители, не желая выносить сор из избы, просто- напросто не пускают сатирические произведения на сцены театров своего города или области. Не хотят, боятся привлекать внимание к тем острым вопросам, которые поставлены в пьесе. Сатира? Зачем? Лучше воздержаться. И автору дается вежливый, но неискренний ответ: роли-де не расходятся между актерами в театре... или для города эта тема неактуальна.
Я готов допустить, что тема предложенной пьесы может быть не самой актуальной для этого города или области. Скажем, в пьесе бичуется пьянство, а для города это уже не проблема. С этим вопросом здесь уже все в порядке, пьянство изжито, вырвано с корнем.
Будь это так, следовало бы отступиться. Но нередко под предлогом "местной неактуальности" отказываются ставить и всякое другое сатирическое произведение, на любую другую тему. Одному автору скажут, что данная тема неактуальна; другому - что с дисциплиной у нас нет проблем; третьему - что с расхитителями народного добра они давно покончили. И так далее.
Ну а что касается литературной критики, то в ней нередко весьма подробно расписываются действительные, а то и мнимые удачи литературы и осторожно упоминаются недостатки. Вдумчивых, аналитических статей и рецензий, внимательно и заинтересованно рассматривающих как сильные, так и слабые стороны произведений современной литературы, куда как меньше комплиментарных "откликов".
КОРР. А какова, Сергей Владимирович, на Ваш взгляд, главная задача детской литературы?
МИХАЛКОВ. Конечно, воспитательная. У японцев есть хорошая поговорка, которая гласит: "Душа трехлетнего остается неизменной до ста лет". Не знаю, "на все ли сто" правы японцы, но одно очевидно - человек начинается с детства. Вот почему так важно без опоздания, с раннего возраста начинать посев добра. Задача детского писателя - помочь взойти этим семенам добра, гуманности. Но достичь этого не так-то просто: воспитание - дело сложнейшее. Мои размышления на эту тему я вложил в сказку "Праздник непослушания". Я попытался показать равную бессмысленность как безграничного угождения детству, так и безоговорочного подавления его самостоятельности. Пути к взаимопониманию, думается, надо находить совместно. Здесь нужна большая педагогическая мудрость старших, их умение выстроить мост такого взаимопонимания с юными.
КОРР. Что Вы вкладываете в столь широко бытующее сегодня понятие "социальная активность"?
МИХАЛКОВ. "Социальная активность" - это прежде всего не быть равнодушным. Не проходить мимо того, что задевает, требует твоего личного вмешательства. Писатель только тогда может научить чему-то, когда его слова не расходятся с его собственной жизнью.
КРУГЛЫЙ СТОЛ "АиФ". Без скидки на молодость