Более трех лет прошло со дня Чернобыльской трагедии. Закончена работа нескольких правительственных комиссий, сделаны выводы, виновные осуждены... Но, к сожалению, до сих пор не на все вопросы получены исчерпывающие ответы. И сегодня остается под ведомственным запретом фильм "Порог", рассказывающий правду о крупнейшей в мире аварии. Чего же боятся руководители Госкоматомэнерго?
Об этом беседа нашего корреспондента Ю. МЕДВЕДЕВА с А. КОВАЛЕНКО, который руководил Центром информации в Чернобыле и которого американские журналисты назвали "мистер гласность".
- Давайте начнем с причин аварии. О них много писали, но до сих пор неясно, зачем персонал АЭС проводил этот эксперимент?
- Вряд ли то, что они делали, можно назвать экспериментом. По положению, испытания насосов, использующих энергию вращающейся по инерции турбины, надо было проводить еще при пуске 4-го блока. Они обязательны для любой станции, на них присутствуют специалисты от проектировщиков и из Госатомэнергонадзора. Без этих испытаний директор станции Брюханов не имел права подписывать акт Госкомиссии о приемке станции в эксплуатацию.
- Почему они не были проведены при пуске?
- Так ведь пускали 31 декабря...
- Но раз такие испытания проводятся на всех АЭС, то почему произошел взрыв?
- И здесь все прошло бы нормально, не вмешайся случай. Стали глушить реактор и готовились к испытаниям турбины днем 25 апреля, но тут позвонил диспетчер из Киева с просьбой задержать испытания до ночи, чтобы не разбалансировать энергосистему, потому что где-то на тепловой станции произошла авария и не хватало энергии. Персонал АЭС начал поднимать мощность реактора. Это была ошибка. Дело в том, что при всех условиях, если мощность снижается, то реактор надо глушить, чтобы пройти так называемую йодную яму, иначе происходит его "отравление" ксеноном. И лишь затем можно вновь поднимать мощность.
- Т. е. дежурная смена сознательно пошла на нарушение?
- Да. Но учтите, что они делали это всегда, это считалось нормой. Подняв мощность и выдав энергию в систему, персонал АЭС ночью продолжил испытания, т. е. начал вновь снижать мощность.
- А реактор уже был "отравлен" ксеноном?
- Конечно. И здесь инженер по управлению реактором по неопытности "провалил" мощность почти до нуля. Дальнейшее много раз описано: они начали снимать защиты, вынимать стержни и т. д.
- Опять вместо глушения реактора пытались поднять мощность?
- Совершенно верно.
- Вызывает удивление упорство, с которым персонал станции шел на эти нарушения.
- Это сегодня так кажется. Они жили по законам и понятиям своего времени. А тогда все были абсолютно уверены: что ни делай с реактором, взрыв невозможен.
- Но ведь было же известно, что в реакторе должно быть не меньше 16 стержней.
- Да, это записано. Но нигде не сказано, что если их вынуть, будет взрыв. Во всех учебниках и инструкциях указано, что реактор не может взорваться ни при каких условиях. А ведь аналогичная авария была на Ленинградской АЭС. И весь ход событий был примерно тот же, хотя там закончилось все благополучно.
- Разве о ней не было известно на всех станциях?
- Было. Но до персонала эти материалы просто не дошли, они осели в первых отделах - ведь у нас секретность прежде всего. Конечно, руководители ЧАЭС, очевидно, читали эти материалы, но во время испытаний они спокойно спали дома. Что же касается персонала, то он знал, что в инструкциях появилась новая запись об ограничении количества вынимаемых стержней, но понятия не имел о главном: если их вынуть - будет взрыв! К сожалению, предшествовавшие аварии на АЭС ничему нас не научили.
- А почему из аварийной зоны вовремя не были эвакуированы люди?
- Да все потому же: никто не верил, что произошел взрыв. Стереотип "взрыв невозможен ни при каких условиях" по инерции продолжал оказывать свое психологическое воздействие. Сейчас Брюханова обвиняют в том, что у персонала АЭС не было даже приборов для измерения уровней радиации. Но ведь они там и не положены по инструкции, которая не рассчитана на взрыв.
- Что же, выходит, Брюханов не виновен?
- Давайте постараемся объективно разобраться в данной ситуации. Он построил лучший город из всех, где имеются АЭС. Построив четыре энергоблока, он обращался всюду, вплоть до ЦК КПСС с тем, что нельзя сооружать два новых блока и одновременно эксплуатировать станцию. Брюханов постоянно настаивал на необходимости создания учебно-тренировочного центра и первым на станциях этого типа начал его делать. Это человек, который буквально жизнь положил на Чернобыльскую АЭС. Тем не менее он сел на скамью подсудимых и получил 10 лет.
Думаю, что процесс в Чернобыле назвать вполне юридическим нельзя. Если бы все было действительно по закону, если бы учли все аспекты аварии, то вряд ли можно подсудимых признать виновными в той мере, как это было сделано. Недаром многие западные информационные агентства сообщения о процессе озаглавили: "Чернобыльские козлы отпущения".
В чем, на мой взгляд, действительная вина Брюханова и персонала? АЭС настолько сложный механизм, что в любой ситуации надо механически выполнять инструкцию. Написано не вынимать больше 16 стержней - не вынимай. Брюханов же и его персонал считали, что законы пишутся для дураков. Этому их научила жизнь. Они были уверены, что от инструкций можно отходить. А почему бы и нет, если можно принять не вполне готовый реактор 31 декабря, если постоянно говорят одно, думают другое, а делают третье. Поэтому я считаю вполне закономерным, что взорвалась официально лучшая станция в стране. Нельзя бесконечно жить по законам двойной морали.
- Но почему Брюханов не принял решение об эвакуации людей, даже когда начальник гражданской обороны доложил ему об очень высоком уровне радиации?
- Сразу же после аварии на станцию приехали вторые секретари обкома, горкома, председатель горисполкома и т. д. Эти люди годами руководили Брюхановым. А теперь скажите, кто должен был принять решение об эвакуации и мог ли это сделать Брюханов самостоятельно?
Чтобы понять логику поведения Брюханова, надо помнить, что он всегда жил под строгим контролем. Ведь директор фактически не может сам формировать коллектив, особенно когда речь идет о номенклатуре: он берет тех, кого укажут партийные чиновники. А главное, тот, кто руководил Брюхановым, кто велел пускать блок 31 декабря, принимать кого-то на работу, ни за что не отвечал, но мог легко исключить его из партии и снять с должности.
На суде в Чернобыле было выделено еще три дела: одно против проектировщиков, второе - против тех, кто руководил ядерной энергетикой, третье - против тех, кто не принял должных мер по эвакуации и защите населения. Ну, и где эти дела? Они успешно не состоялись.
- Так кто же, по вашему мнению, виноват в аварии?
- Лучше, чем сказал Н. И. Рыжков, не скажешь: "Мы ВСЕ шли к Чернобылю". Чем глубже я разбирался в этой ситуации, тем яснее становилось: дело не в том, что ядерная энергетика плоха. При нашей системе управления и принятия решений АЭС и не могла быть безопасной. Поэтому главный вывод таков: взорвалась не станция, а наша административно-бюрократическая система.
Надо, чтобы каждый отвечал за свое дело. Для этого необходимо определить четкие границы его прав и обязанностей. На Западе заказчик заказывает строительной фирме станцию. Та строит, заказчик принимает и эксплуатирует. А комиссия по регулированию атомной энергетики, подчиненная только президенту США, контролирует работу АЭС. Есть четкие границы, ясно, кто за что отвечает. В конечном счете государство заинтересовано только в безопасности работы АЭС.
А у нас государство и владелец, и заказчик, и контролер в одном лице. Отсюда все беды. В атомной энергетике это еще более усугублено: одно ведомство проектирует, строит, эксплуатирует.
- А Госатомэнергонадзор? Вроде бы он независим?
- Вы знаете, что сейчас все требуют, чтобы Госкомприроду вывели из подчинения Совмину. Почему? Да потому, что этот комитет не может быть независимым по статусу. Он находится внутри Совмина, поэтому, как правило, подчинен ведомственным интересам. То же самое и с Госатомэнергонадзором. Но самое удивительное, что отвечает за все Совмин, а решения принимают в ЦК, но при этом практически никакой ответственности за них не несут.
Кто утверждал руководящие кадры в министерство? Кто утверждал директоров и главных инженеров АЭС? Это же номенклатура. А где утверждали политику размещения блоков, тип реакторов?
Например В. Марьин, ныне первый зам. председателя Бюро Совмина по ТЭК (топливно- энергетическому комплексу), получил за ликвидацию аварии на ЧАЭС орден Октябрьской Революции. До этого он работал зав. сектором атомной энергетики ЦК, Бывший первый секретарь Припятского горкома КПУ Гаманюк работает в Киевском обкоме партии. Бывший зам. главного инженера ЧАЭС Г. Копчинский, который в свое время отвечал за ядерно-физические характеристики объекта и, значит, тоже ответствен за аварию, награжден за Чернобыль орденом Трудового Красного Знамени и сейчас заведует отделом ядерной энергетики Совмина. А Брюханов сидит! Но разве он рапортовал Брежневу об очередном досрочном пуске блоков ЧАЭС? Нет! Это делал секретарь Киевского обкома, и кинохроника сохранила эти кадры.
Надо сказать, что в самый тяжелый период ликвидации аварии, где-то до весны 1987 г., местные партийные органы оставили станцию в покое. И сразу же в руководители стали выдвигаться люди не по анкете, а по способностям. Например Ю. Самойленко, который приехал в Чернобыль простым начальником цеха, а стал генеральным директором "Спецатома". Или Е. Игнатенко, назначенный в октябре 1986 г. генеральным директором объединения "Комбинат".
Но в чем парадокс? Когда трудно, когда речь идет о судьбе страны, умным, инициативным людям позволяют проявить себя. Но как только обстановка нормализуется, они становятся неугодны. Почему? Да потому, что независимы, имеют свое мнение, одним словом, ими трудно помыкать. Я был свидетелем, как инструктор обкома учил доктора наук Игнатенко методам повышения безопасности реактора.
Еще раз хочу подчеркнуть: одна из причин кризисного положения в стране состоит в том, что у нас решения принимают одни, а отвечают другие. Надо в Конституции четко записать, в чем состоит руководящая роль партии и не взваливать на нее хозяйственные функции.
АКТУАЛЬНОЕ ИНТЕРВЬЮ. Как работает спецслужба