Умен, красив, бесстрашен, благороден - чье сердце не дрогнет перед таким героем?! Одной роли д'Артаньяна достаточно, чтобы завоевать долгосрочную славу. Словом, Михаил БОЯРСКИЙ - отдельная страница отечественного кинематографа.
- Многие могут позавидовать вашей актерской судьбе, а вы считаете себя счастливчиком?
- Я рад, что мне досталась хорошая работа, что я играю персонажи очень известные - Теодоро, д'Артаньян, дон Сезар де Базан, теперь еще и Тартюф. Когда актер интересно сыграл Петю, очень хорошо Колю, Диму великолепно сыграл - для вас это пустой звук. А когда - Гамлета, Раскольникова, Тузенбаха, то уже можно предъявлять свою работу. С ролями мне повезло.
Счастливчик ли я? Не знаю. Если б у меня было две жизни, я бы сравнил, но у меня одна. Конечно, я работал. К тому же с детства видел, каким трудом доставался родителям кусок хлеба и авторитет актерский.
- Пример был не только родительский?
- Да, у отца еще два брата были актерами. Боярские - серьезный актерский клан. Мой брат, Саша, тоже играл на сцене. Жена служит в театре.
- Как вы относитесь к ее работе?
- Я во многом с ней не согласен, мне не нравится материал, в котором она занята. Вообще я уважаю ее труд, но считаю, что женщина должна сидеть дома, добытчик - муж. Я приверженец домостроя.
- В свое время мы с удовольствием ходили на спектакли с Михаилом Боярским. До сих пор помню Османа в "Станции" по Назыму Хикмету.
- Это одна из тех ролей, которую я считаю наиболее удавшейся. Я делал ее сам, без режиссерских оков.
- Жаль, что вы ушли из театра.
- Я создаю свой.
- Театр Боярского?
- Нет, я на себя таких функций не беру. Мы с друзьями делаем театр "Бенефис", с офисом, рестораном и залом на 200 - 300 мест. Сложностей много, помощи ждать не приходится.
- Это будет драматический театр?
- И драматический, и музыкальный. Сборы, может быть, театр-кабаре или актерский клуб.
- Чем думаете открывать?
- Презентацией.
- Популярный жанр...
- Сейчас без этого невозможно. Сыграть спектакль можно и на других площадках. Я не верю, что, когда пушки стреляют, музы поют. Сейчас не до искусства. У всех болит голова, что делать с ваучером.
- И у вас болит?
- Нет, у меня не болит, я знаю, что с ним ничего делать не надо.
- У вас претензии к правительству?
- Головой я понимаю, что система, к которой мы стремимся, демократическая - нормальная, а та, в которой мы жили, - ненормальная, но что касается искусства, тогда мне было интереснее, чем сейчас. У нас демократия воспринимается как вседозволенность.
- Продолжение "Мушкетеров" сняли год назад, наконец фильм вышел на телеэкраны...
- В общей сложности девять серий. Теперь есть идея мушкетеров достойно "похоронить", сняв заключительную серию. Я сделал к ней маленькое либретто. Все актеры готовы сниматься. Нет пока спонсора и режиссера.
- Вы не хотите им стать?
- Меня тоже толкают: давай-давай, ты еще не раскрылся. С теперешней вседозволенностью снимают фильмы и актеры, и писатели. Но я еще не совсем потерял совесть.
- Пока снимаетесь у других и даже сменили амплуа. Не боитесь потерять поклонников?
- Вы о Тартюфе? Нет, не боюсь, фильм все равно никто не увидит. А если серьезно, я благодарен Яну Фриду, что он пригласил меня на эту роль. Для любого актера она - подарок.
У меня, правда, нет оружия, чтобы защитить свою честь, честь семьи, дамы сердца, а все эти махания кулаками все- таки неандертальский способ защиты.
- У вас нет телохранителей?
- У меня такое тело, что его охранять не нужно.
- О ваших семейных отношениях ходят легенды.
- Легенды пусть ходят. Может быть, не все у нас так, бывают ссоры, разборы, как в любой семье. Трудно, с разными характерами, с профессией совсем ненормальной. Но должен быть идеал. И пусть люди держатся за то, что и в этой разрухе может быть нормальная семья, что вот, мол, Мишка-то может. Чтобы руки не опускались.
Надо все вкладывать в детей, чтобы они были свободными, материально независимыми, образованными, европейски воспитанными и полезными отечеству. А для этого нужно много денег. Это очень важно для мужчины - быть богатым, чтобы содержать семью. Еще важнее, когда после гастролей возвращаешься домой, звонишь в дверь и слышишь: топ-топ- топ - бегут ножки маленькие. Хотя дети встречают меня по- разному. Сережа: "Папа, привет!" - и больше ничего, а Лизка сразу на меня кидается. Очень разные. Сережка может клеить самолеты сутками, выписывает журнал "Военная техника", склонность к технике взяла верх. Теперь учится в гимназии, вот был по обмену в Канаде.
С девочкой проще. Играет в куклы, любит сказки, занимается балетом. Не может смотреть, когда меня в кино бьют, сразу в слезы. А Сережка с юмором к этому относится.
- Вы богатый человек?
- Я могу заработать много. Я никогда не отказывался от работы, какой бы тяжелой она ни была. Я умею работать, когда угодно и сколько угодно и не могу ждать, когда ко мне придет творческий порыв.
- Вы неприхотливый человек?
- У нас, по-моему, таких нет, прихотливых, не было возможности. Жизнь вообще не развлекательное путешествие.
- Давно это поняли?
- Давно. Только на разных возрастных ступенях по-разному.
Недавно умерла мама - и мир перевернулся. Мы настолько выключены, выхолощены, что только такие страшные события заставляют вернуться к истинным вещам. А истина в том, чтобы везде оставаться самим собой, хоть в тюрьме, хоть в Голливуде. В душе все те же - близкие, родные, друзья, ради которых я живу, это - мое, моя жизнь. Я прежде так часто в церковь не ходил, как теперь, вот где нужно искать покоя душевного.
Хочется успеть воспользоваться теми ценностями, которые мне дал Бог, и не спутать их ни с чем другим.
Беседовала Л. ИВАНОВА.
г. Санкт-Петербург.
Судьба Татьяны Лавровой