Несмотря на присутствие и даже непосредственное участие десятков теле-, радио- и газетных журналистов в трагедии, разыгравшейся в Москве 3 - 4 октября, многое из того, что произошло тогда, остается неясным.
Прежде всего это касается российских силовых структур - министерств обороны, безопасности и внутренних дел.
Предлагаемые сегодня вашему вниманию заметки посвящены выявлению в событиях роли армии. Материалы получены редакцией "АиФ" на конфиденциальной основе без права ссылок на источники.
Мы знаем, с кем наши сердца, но мы должны действовать, сообразуясь с доводами рассудка", - заявил, выступая на совещании, состоявшемся в конце сентября, один из офицеров Воздушно-десантных войск. В этом же ключе проходила специальная коллегия Министерства обороны, экстренно созванная 22 сентября. Коллегия должна была решить, кого поддержит армия в конфликте между Президентом и Верховным Советом и поддержит ли вообще.
Выбор был нелегок. По мнению некоторых источников, многие офицеры и генералы, мягко говоря, не самым лучшим образом относятся к нынешней исполнительной власти и лично к Президенту Б. Ельцину. Впрочем, справедливости ради нужно сказать, что и бывшую представительную власть в армии тоже не жаловали. Но управляет армией власть исполнительная. Президент по Конституции - главнокомандующий. Поэтому острие недовольства направлено прежде всего против него. Рассуждают так:
1. Утрачены моральные ориентиры.
Известно, что все 70 с лишним лет советской власти армия была одним из основных объектов массированного идеологического воздействия. Жесткая система политорганов, обязательное членство всех офицеров от капитана и выше в КПСС делали армию в высшей степени управляемой. Но именно это качество было поставлено армии в вину в тбилисских, бакинских, вильнюсских событиях. В московских событиях августа-91 ситуация изменилась: только из-за неподчинения войск стала возможна тогда победа демократии. На неподчинении многие большезвездные генералы сделали себе карьеру, но кто скажет, к каким непредсказуемым последствиям может привести неподконтрольность армии высшему политическому и военному руководству в будущем?
"С КПСС у нас свои счеты, - сказал мне преподаватель одной из московских академий, - мы ее ненавидели не меньше, чем другие. Но зачем связывать с ней символы российской государственности - знамя, гимн, герб, прочие атрибуты? Во Франции трехцветное знамя Великой французской революции и "Марсельеза" сохранились при всех режимах, а Россия, правопреемница СССР, выбрасывает свои символы власти на свалку. Позор!"
2. Материальное положение военнослужащих очень тяжелое.
Из привилегированной, высоко оплачиваемой касты, какой он был в годы застоя, офицерский корпус превратился в армию нищих и по зарплате опережал разве что врачей и учителей. Обещание Президента поднять оклады в 1,8 раза пришло слишком поздно - буквально накануне событий - и рассматривалось многими в армии не как справедливая компенсация за тяжелый труд, а как грубая попытка подкупа.
3. Упал престиж воинской службы.
Это связано, конечно, и с бедственным материальным положением. Но не только. Несмотря на многократные представления Минобороны, правительство все-таки отказалось призывать новобранцев из числа студентов на действительную службу.
Кроме того, многих военнослужащих раздражает, что, как они считают, проблемы армии в средствах массовой информации подаются однобоко, что еще больше дискредитирует ее в глазах общества.
4. Большая часть офицерства не принимает нынешнюю внешнюю политику России.
Во многом это связано с выводом войск. Сначала Советская Армия была вынуждена уйти из Восточной Европы, затем - из Прибалтики, из Закавказья. Наиболее дальновидные офицеры понимают объективный характер происходящих там событий, но мало кто может объяснить, почему вывод войск должен походить на постыдное бегство. Крайне болезненно следят многие в армии за переговорами вокруг Курильских островов, за капитуляцией российской дипломатии перед США в вопросе о продаже ракетных технологий Индии. Многие до сих пор убеждены, что Россия должна была выполнять договорные обязательства в отношении старых друзей на Кубе, в Северной Корее, в Ираке. "США могут позволить себе поддерживать диктаторские режимы, посылать войска, куда им вздумается, бомбить кого угодно. Мы же стали такими большими демократами, что боимся даже послать войска и погасить военный пожар на пороге своего дома. И будьте уверены, туда, откуда уйдет Россия, немедленно придут американцы, - так говорят многие из наиболее радикально настроенных офицеров.
Несмотря на всю тяжесть обвинений, которые в армии предъявляют правительству и лично Ельцину по перечисленным пунктам, они меркнут перед бытующей в армии точкой зрения (особенно среди высшего офицерского состава) о...
5. "...предательстве интересов государства, выразившемся в подписании беловежских соглашений, которые привели к развалу СССР".
"Можно простить Ельцину и наши нищенские зарплаты, болезни наших детей и жен, выселяемых из теплых домов чуть ли не в чистое поле, - заявил мне один из старших офицеров дивизии, недавно выведенной из Прибалтики, - но нельзя простить того, что ни за понюшку табаку отдаем земли, завоеванные отцами и дедами, и наших людей, на этих землях живущих.
Военные живут государственной идеей. Мы убеждены, что раздел СССР на отдельные государства, проведенный вопреки воле народа, выраженной на референдуме 17 марта 1991 г., - событие кратковременное. Армия, работники промышленных предприятий, деятели культуры - все, кроме политиков, живут союзом. И политиков сметут, если Союз под любым именем не будет в ближайшее время восстановлен. У Вооруженных сил найдутся средства, чтобы "убедить" их в этом".
6. Невысокий авторитет руководства Министерства обороны и лично П. Грачева в войсках.
На этот пост он был назначен с поста командующего ВДВ, учитывая его заслуги в августе 1991 г. Но в глазах офицеров, чтобы занять такой пост, этого явно недостаточно. Не секретом являются и его сложные, порой враждебные отношения со своими заместителями, и прежде всего с генералами Громовым и Кобецом, каждый из которых претендует на пост министра.
"В этом "любовном треугольнике" Грачев - Громов - Кобец, - сказал мне один из офицеров штаба ОВС СНГ, - Громов пользуется наибольшим авторитетом. В ближайшее время должна наступить развязка: из троих останется кто-то один".
Таковы коротко причины того, почему многие в армии не с Президентом. И, вероятно, Президент был об этом недостаточно осведомлен. Во всяком случае, когда за несколько дней до 3 октября я спросил одного из ближайших помощников Президента, отдает ли он себе отчет в том, что большинство офицеров армии, МБ и МВД, мягко говоря, Ельцина "не любит", тот ответил: "Да, Ельцин об этом знает, но наше высшее достижение состоит в том, что министры Грачев и Ерин на нашей стороне, и это на сегодняшний день самое главное. А Баранникова, который "мутил воду" и подбивал Грачева и Ерина к оппозиции Ельцину, удалось нейтрализовать". События конца сентября - начала октября показали, однако, что это не совсем так.
Сентябрь. После Указа N 1400
О том, что что-то затевается, в элитных частях и соединениях армии догадывались, хотя и не знали точно что. В связи с событиями в Абхазии две дивизии ВДВ были приведены в состояние повышенной боевой готовности, но пик событий прошел, а они так и не получили команду "отбой". Знаменитые Тульская и Псковская дивизии раньше обычного были переведены на зимние квартиры, что позволяло в течение двух часов привести их в состояние боеготовности. Аналогичные приготовления были произведены в элитной дивизии МВД им. Дзержинского, парадных Кантемировской и Таманской дивизиях сухопутных войск.
Впрочем, на готовящиеся события Ельцин намекнул сам со свойственной ему прямотой: мол, в августе мы начнем артиллерийскую подготовку, а в наступление против ВС перейдем в сентябре.
В то же время Верховный Совет повел себя весьма хитро. Был поставлен вопрос об отмене беловежских соглашений, и если бы они действительно были отменены ВС, то события октября могли кончиться совсем иначе. Как бы то ни было, но чрезвычайная коллегия МО России, созванная 22 сентября, единогласно постановила соблюдать полный нейтралитет. Министр П. Грачев это решение коллегии поддержал.
Октябрь
Последовавшие за 22 сентября дни показали, однако, что удержаться на нейтральной позиции министру обороны крайне трудно. Все три силовых министерства вели непрерывную разведку не столько против "белодомушников", сколько друг против друга. Правительству же было чрезвычайно важно во избежание возможных конфликтов между силовыми структурами, чтобы они выступили одновременно и в едином строю. Параллельно шла прикидка, какие части из принадлежащих к этим министерствам являются наиболее надежными. Их "выщипывали" и продвигали к Москве. Так случилось, скажем, с Тульским учебным полком погранвойск. И надо отдать должное тем, кто их отбирал, - случаев перехода на сторону "противника" не было.
Хотя в Министерстве обороны ясно отдавали себе отчет, что штурм "Белого дома" неизбежен, армия, как могла, оттягивала его. Однако многих офицеров раздражали неджентльменские решения об отключении света, воды и проч.
Рассказывает один из старших офицеров ВДВ: "Утром 1 октября мы получили информацию о том, что, оказывается, 3-го числа истекает срок ультиматума Совета Федерации, который он выдвинул перед обеими властями, что, если до третьего между ними не будет найден компромисс, Совет Федерации берет на себя всю полноту власти.
Мы знали также, что, поскольку компромисс маловероятен, 3-го начнется перестрелка, которая и послужит основанием для начала операции против БД. В ночь со 2-го на 3-е Грачев опять собрал ключевые фигуры министерства, и вновь генералы воздержались от применения силы против БД".
Однако спустя некоторое время в Министерство обороны приехали Черномырдин, Ерин, Гол ушко, Лужков. (Сообщение о том, что вместе с ними был и Президент, не соответствует действительности.) Черномырдин выступил перед генералами с призывом немедленно начать боевые действия против восставших, но генералы молчали. Затем выступили Ерин и Лужков и сказали, что милиционеров убивают и что без вмешательства армии в Москве начнется массовое побоище. В конце концов Грачев сдался и отдал приказ о введении войск. Вспоминая о той страшной ночи несколько дней спустя, один из сотрудников аппарата Президента признал, что все тогда висело на волоске. На что другой помощник Ельцина возразил: "Нет, с волоском сравнивать нельзя. Это слишком твердая субстанция. Все висело на соплях".
Отречение