Эту историю рассказала на своих страницах газета "Советская Киргизия".
В МЕЖДУНАРОДНОМ аэропорту Франкфурта-на-Майне Рафаил с любопытством разглядывал заграничную публику. Впервые за всю дорогу заметил, что Мария нервничает. Подумал - ничего, привыкнет... Размышления прервал мужчина, обращавшийся явно к нему:
- Вам придется немного подождать. Скоро подадут автобус, и мы отправим вас и еще несколько семей в лагерь Фридланд для оформления документов.
Рафаил был польщен такой обходительностью и вежливо поклонился. Мария тронула его за рукав:
- А вот и мать с отцом идут.
Обнялись, расцеловались. Старики всплакнули. Растрогался и Рафаил. Счастливо улыбаясь, он представил старикам внуков.
...Из Киргизии родители Шлоссов выехали в ФРГ в 1978 году. С 1974-го там уже жил один из братьев - Георгий, в 1976-м к нему приехал Роман. С тех пор и начались эти письма. Они шли регулярно, одно другого краше да призывнее. Цветные фотографии с миниатюрными замками, садиками, лимузинами и всякой незначительной, на первый взгляд, мелочью, однако хорошо входившей в сознание и трудно забываемой... Около трех лет колебались и все-таки поддались на уговоры...
Первые месяцы забот было мало. Сразу же им предоставили возможность получать пособие по безработице. Мешали только "шпрехкурсы" - учеба на курсах "ликвидации последствий жизни в нецивилизованной стране", рассчитанная на 9 месяцев.
Записались Шлоссы в книге у клерка на бирже труда и стали ждать приглашения на работу. Через положенные 9 месяцев Марию пригласили на должность уборщицы. Однако, узнав, что она из Советского Союза, тут же отказали. Рафаил навещал биржу чуть ли не каждый день. Вежливые отказы начинали обескураживать...
Набегавшись за день в поисках работы, садился за изучение газет. Больше интересовали объявления. На следующий день спешил по адресу, выжидал очередь в приемной, лишь под вечер попадал в кабинет хозяина предприятия и... получал отказ. Так повторялось много раз.
- Я водитель 1-го класса, стаж работы 15 лет. Вам как раз требуется...
- Откуда родом? Ах, из Советского Союза!.. Вам будет трудно справляться. Техника новейшая, учиться некогда. Да и возраст... После 35 не принимаем. Впрочем, позвоните через неделю...
А через неделю место, естественно, было занято.
Рафаил старался не отчаиваться, шел к мелкому предпринимателю. Там была трудная, но работа. Хотя и временная. Такая, что спина не разгибалась. Может быть, этим мстили господа капиталисты за свое поражение в прошедшей войне? Кто знает, думал Рафаил.
А Мария не смогла смириться с обстановкой, в которую они попали. Небольшая комната, двухъярусные кровати, люлька для малышей.
В те дни впервые пришла к ней мысль: не совершили ли они с Рафаилом ошибки, приехав сюда?
Она продолжала искать работу. И всюду был отказ. Хотя языком она владела превосходно. Возвращаясь в свою клетушку, топила печь, стирала, здесь же сушила белье.
Рафаилу все-таки удавалось урвать в неделю 2 - 3 рабочих дня. Потом снова поиски, снова случайная работа. Заработанные марки все до единой шли в хозяйство. Все было расписано до мелочей. Строжайшая экономия была обязательной, иначе не удавалось свести концы с концами. Платить - и немалые деньги - приходилось за все. Первоначальное представление о благах, которые будут предоставлены каждому, кто приедет в ФРГ на постоянное жительство, рушилось не по дням, а по часам. Тяжким грузом ложились налоги, перечислять которые нет возможности - так их много. Вот только основные: страхование, жилье, церковь, имущество... Панически боялись заболеть - это равносильно полному обнищанию. Совершенно забыли об отдыхе. Кино, концерты, кафе - не по карману. Оставалось одно развлечение - телевизор. Но даже если и случалось присесть у него, постоянно раздражала реклама, которая то и дело перебивала передачи и фильмы.
Но самым угнетающим было абсолютное равнодушие окружающих.
ПОДОБНОЕ отношение друг к другу в этой цивилизованной стране вполне приемлемо. Но Мария и Рафаил не могли привыкнуть к этому. Не складывалось у них и с родителями - отчуждение наложило отпечаток и на отношения близких людей.
Равнодушие, бессердечие давили, не давали свободно дышать, думать, жить...
Рафаил приходил поздно, валился от усталости и тут же засыпал. Однажды признался жене, что больше не выдержит... И Мария поняла, что надо делать.
Она писала, звонила в советское посольство, терпеливо ждала ответа. Именно в это время Рафаилу несколько раз пришлось поездом выезжать в Бонн. Поражался дороговизне: за проезд свыше 100 марок! "При наших-то заработках! - думал он. - Легче камень на шею и в реку..." Мария держалась стойко. Верила: придет час, когда они снова ступят на землю Родины...
12 мая утром, Мария позвонила в посольство. Ответили: приезжайте за разрешением на выезд.
Оказывается, коллектив, в котором работали Шлоссы до отъезда в ФРГ, гарантировал работу и жилье. Их ждут в Союзе, им прощают ошибку. У них будет свой дом, работа, прежнее уважение товарищей. Прежнее ли? Шлоссы боялись об этом думать...
ОНИ ПОКИДАЛИ ФРГ, ничего не сказав родственникам. Переезда границы ждали, затаив дыхание. Как кошмарный сон, оставалась позади "райская жизнь" на "родине предков". От начала до конца раскрывалась лживость "гуманной" идеи - призыва: "Немцы, возвращайтесь в свой Фатерланд"...
Шлоссы возвращались на Родину. В селе Круглом им предоставили небольшой домик, помогли обзавестись хозяйством. Рафаил вновь сел за руль своего ЗИЛа-130. Дети - кто в школу, кто в садик.
Потом пришло письмо из Киргизии, от матери Марии: "Приезжайте, отец болен. Будем жить вместе". В совхозе "Искра" Кантского района, где поселились Шлоссы, много немцев.
Директор совхоза Иван Густавович Керн, обстоятельно побеседовав с ними, сказал: "Будут просить рассказать правду о жизни в ФРГ - рассказывайте. Все без утайки. Правда, которую вы поняли, живя в ФРГ, пойдет на пользу тем, кто еще не испытал ее на деле".
...Мария торопится в клуб, она - художник-оформитель. Рафаил с утра на машинном дворе. Спокоен, нетороплив в словах, сноровист в работе. И знает, что не потеряет ее... Приходит сюда первым... Вспоминает слова отца, там, в аэропорту: "У нас не принято опаздывать". А мы и у нас не опаздываем! Махнет рукой, как бы отгоняя мысль о недавнем прошлом, садится за руль - и в поле, с товарищами, за дело!
Живой