Солистка Большого театра Союза ССР Ирина ЖУРИНА поет все основные партии для колоратурного сопрано. В ее репертуаре - заглавная партия в "Снегурочке" и Розина в "Севильском цирюльнике", Антонида в "Иване Сусанине" и Джильда в "Риголетто", Марфа в "Царской невесте" и Виолетта в "Травиате", концертные программы...
Красивый голос, хорошие внешние данные и актерское мастерство позволили Ирине Журиной в короткий срок встать в ряды ведущих солистов оперы.
Наш корреспондент Т. Оболтина встретилась с певицей после ее возвращения из большой гастрольной поездки во Францию и попросила ответить на несколько вопросов.
КОРР: Ирина Михайловна, как принимала Ваши концерты французская публика? Нравился ли ей репертуар, каковы были отзывы прессы?
ЖУРИНА: Я впервые выехала за рубеж с программой современной музыки, а кроме того, это была моя первая поездка во Францию, страну с богатыми музыкальными традициями. Поэтому, я думаю, Вы понимаете мое волнение. Впервые мне пришлось выступать и с ансамблем современной музыки под управлением Александра Лазарева.
Я исполняла три мадригала Шнитке, пьесу Щербачева, "Новгородские пляски" Слонимского и по просьбе французского импрессарио - "Прибаутки" Стравинского. Принимали все произведения с исключительным вниманием, в зале была та чуткая тишина, которая очень важна для певца, тишина сопереживания, я бы сказала. После каждого произведения много аплодировали, ну а "Новгородские пляски" Слонимского шли под сплошные аплодисменты, по-моему, слушатели даже пытались приплясывать, так заразила их эта музыка.
Отзывы прессы тоже были доброжелательными, хотя мы знали, что какие-то отщепенцы призывали публику не ходить на наши концерты, шуметь в зале, всячески мешать концерту. Но... искусство победило!
КОРР: Ирина Михайловна, Вы выезжаете на гастроли за рубеж уже восьмой год. Приходилось ли Вам за это время встречаться с фактами непонимания миссии нашего искусства, с людьми, обманутыми буржуазной пропагандой?
ЖУРИНА: К сожалению, приходилось. Могла бы вспомнить свои первые гастроли в Соединенных Штатах Америки в 1978 году, куда я выезжала в составе молодежной бригады. Приехали мы в штат Флорида на встречу со студентами Таллахасского университета. И вот выходим мы из автобуса, видим юношей и девушек с букетами цветов, но каких- то нерешительных. Смотрят на нас и с удивлением, и с недоверием, в то же время на лицах явное любопытство. Когда началась беседа, то шла она как-то очень вяло, настороженно. Потом один парень встал и говорит: "Вы нас себе представляли такими, как мы есть?" Мы говорим: "Конечно, такими, только более веселыми, открытыми". А он в ответ: "А мы думали, что вы чуть ли не с автоматами в руках сюда явитесь, но сейчас мы видим, что вы такие же люди, как мы. Только вот почему вы хотите завоевать Америку? Почему хотите войны?"
Мы поняли, что у этих молодых людей под влиянием западной пропаганды представления о мире и о нашей политике поставлены просто с ног на голову. Пришлось много рассказывать о нашей стране, о том, что никогда она ни на кого не нападала и первая не нападет. То есть говорить о тех истинах, которые для нас являются прописными, а для студентов Таллахасского университета были откровением.
КОРР: Эти ребята никаких враждебных намерений в отношении вас не имели. Но, наверное, бывают встречи и другого рода: с теми, кто сознательно пытается шантажировать советских артистов, портить им настроение и даже сулить различные материальные блага за измену Родине?
ЖУРИНА: Такие факты есть, и они возмущают до глубины души. В мире капитала актер тоже является товаром, его можно купить или даже перекупить. Действует принцип "кто больше даст". И этим "покупателям" от искусства совсем непонятно, что у нас абсолютно другая психология.
Когда я выхожу на зарубежную сцену, когда я вижу и слышу, как принимает зритель нашу музыку, я испытываю ни с чем не сравнимую гордость и за свой театр, и за свою страну. Вот здесь, на сцене, я - полпред нашего искусства, нашей страны, и это особое чувство гордости нельзя передать никакими словами. И вдруг какой-то торгаш после концерта может себе позволить подойти к тебе и предложить деньги за измену Родине. Так было со мной и в ФРГ, и во Франции, и в Англии. Какие-то "деятели искусства", я думаю, что это просто грязные политиканы, совершенно недвусмысленно предлагали мне остаться. Цинично, без обиняков пытались привлечь деньгами. Им даже было непонятно, какое глубочайшее оскорбление они наносили мне не только как актрисе, но и как человеку. Им, конечно, я давала очень резкий отпор.
Были и такие, которые начинали подобного рода разговоры издалека, узнавали, какая у меня зарплата, какая квартира, а потом переходили к тому, что сообщали о своих "ценах" на мой голос и искусство.
В прошлом году, например, у меня был такой разговор с переводчиком, который сопровождал нашу группу в поездке по Шотландии. По линии Союза советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами я была приглашена в Великобританию на фестиваль, посвященный юбилею Роберта Бернса.
Гастроли прошли очень удачно. Я подготовила на английском языке несколько песен Роберта Бернса, и публике это понравилось. В поездке нас сопровождал гостеприимный, доброжелательный гид. И вдруг в Шотландии его неожиданно заменили другим. Мы сразу почувствовали его агрессивность по отношению к нам, озлобленность. Видели, что ему очень хотелось втянуть нас в разговоры "с душком", вылить на нас свою злобу. Такой момент он улучил и начал осуждать нашу политику, нашу страну... И что же оказалось? Ему однажды пришлось быть в Сочи, что-то он там не смог купить, мы так и не поняли что, и это вызвало у него волну злобы на всех советских людей.
Вообще-то я человек немногословный, но тут меня как прорвало! Пришлось преподать ему урок элементарной политграмоты: говорить и о войне, и о наших потерях и разрухе, и о том, что ценность жизни мы видим не в количестве красивых тряпок.
И Вы знаете, он вдруг замолчал, как-то смешался, а потом и говорит: "А я думал, что вы, русские, всего боитесь, что вам даже разговаривать запрещено с нами на такие темы..." Ну что тут скажешь? Очередная жертва "правдивой" буржуазной пропаганды.
КОРР: Ирина Михайловна, но ведь ни для кого не секрет, что встречаются еще люди, которые поддаются этой буржуазной пропаганде, покидают Родину в поисках якобы "свободы творчества". Приходилось ли Вам встречаться с ними или что-то слышать об их судьбе, дальнейшей карьере?
ЖУРИНА: Да, приведу два характерных примера. Моя артистическая судьба начиналась в Харькове, и многих людей, работавших там в искусстве, я хорошо знала. У нас там был замечательный детский хореографический ансамбль "Жаворонок", которым в то время руководил Жуковин. Непомерные амбиции привели его к измене Родине, он уехал в США, по-видимому, думая о том, что он там сможет создать нечто необыкновенное в искусстве.
Когда я была на гастролях в США, я случайно столкнулась с его женой. Все, что он смог получить в Америке, - это место рабочего на складе, в подвале маленького магазина. А ведь был он человеком способным, перед ним открывались очень широкие горизонты в искусстве. Но... человек потерял Родину, потерял себя, а значит, и потерял искусство.
Была в Большом театре балетная пара - Леонид и Валентина Козловы. Звезд с неба не хватали, но какое-то стабильное положение у них было. Эмигрировали под смехотворным предлогом: Валентина заявила, что она верующая и якобы у нас в стране не может посещать церковь. Какая чушь! Но на Западе этой лжи "поверили" и охотно приняли беглецов - можно было пошуметь вокруг вопроса об ущемлении "свободы совести".
Но вот шумиха прошла, и Козловы должны были жить дальше. Во время весенних гастролей во Франции я встречалась с теми, кто в курсе их дел. Они хватаются за любой контракт, за любую возможность заработать, ведь возраст у них предпенсионный. Но ведь это не у нас в стране, пенсии у них не будет. Ну а если болезнь, а если подвернул ногу, сломал палец - это же балетные актеры! Что их ждет? Кто будет лечить, оплачивать больничный лист? Все то, что для нас обычная, нормальная жизнь, о чем мы просто не задумываемся, потому что это все естественно для нас, как воздух, которым дышим, - всего этого они лишены. И те, кто знает Козловых, говорили, что они находятся в глубокой душевной депрессии. Вот плата за измену, и вот судьба актера в мире капитала!
КОРР: Коль скоро мы заговорили об актерской судьбе, о ее превратностях в условиях западного предпринимательства, то хотелось бы, чтобы Вы рассказали о случаях, Вас особенно поразивших.
ЖУРИНА: Я начну ответ на этот вопрос с факта, который поразил меня до глубины души, если хотите, до слез. Как-то в парижском номере гостиницы днем я включила телевизор и увидела аукцион. Само по себе зрелище для нас непривычное, но много раз виденное в кино. Но это был аукцион особого рода. Обанкротилась оперная группа, и шла распродажа театральных костюмов. "Платье Виолетты!" Удар молотка... "Кто больше? Кто больше?.. Костюм Риголетто!.. Кто больше, господа?" Это было грустно.
Но самое драматическое заключалось в другом. Актеры облачались в эти костюмы, выходили перед публикой, вернее, перед покупателями, и исполняли несколько тактов из той или другой оперы. Я видела их лица, их глаза, полные слез и невыразимой тоски, они не просто прощались со своими костюмами, возможно, они прощались со своей карьерой. Кто знает, когда кому-нибудь из них повезет и он снова выйдет на сцену, чтобы спеть любимую партию. Вы знаете, даже сейчас, когда я вспоминаю это зрелище, у меня мороз по коже. Это была не просто распродажа костюмов, с этими яркими театральными нарядами уходила частичка актерской души!
Актеры в капиталистических странах даже не могут зачастую нам поверить, когда мы говорим, что у нас есть своя поликлиника, свои курорты. Когда они видят наши оперные спектакли, наши костюмы, могут задать самый наивный вопрос: "А во сколько Вам обошелся этот костюм?" И когда мы говорим, что костюмы шьет театр на государственные деньги, они недоверчиво качают головами.
Да, они такой же предмет купли-продажи, как и их костюмы. И многие из них, пользовавшиеся огромной популярностью и даже славой в расцвете лет, в старости умирают в нищете. И когда говоришь им о своей уверенности в жизни, в завтрашнем дне, сам каждый раз испытываешь гордость и за свою страну, и за ее отношение к людям искусства.
Паата Бурчуладзе: "Я русский бас, и для меня это большая честь"