С НЕДАВНИХ пор 23-летний футболист защищает цвета не только немецкого "Нюрнберга", но и сборной России.
СКОЛЬКО бы мы ни твердили о скором расцвете российского футбола, показатель нашей состоятельности в этой сфере определяется количеством игроков, которых мы с успехом смогли делегировать на Запад. За последнее время таковых наберётся от силы пара-тройка человек. Один из лучших форвардов Германии Иван САЕНКО - такое уникальное явление.
- ПЕРВЫЕ месяцы в Германии казались мне кошмаром. В 16 лет я оказался в интернате - ни друзей, ни родных, не понимаю ни слова по-немецки. Выходил на стадион и не знал - то ли они надо мной смеются, то ли что... Такой был психологический груз - не передать. Зато сейчас, конечно, с речевым запасом проблем нет.
"От "Газпрома" бы не отказался"
- В НЕМЕЦКИЙ футбол Россия сумела импортировать не только Ивана Саенко, но и миллионы "Газпрома".
- Да, когда в прессе написали, сколько "Газпром" собирается по спонсорскому договору перечислить "Шальке" (сумма 5-летнего контракта составит около 100 млн. евро. - Прим. авт.), - все чуть с ума не сошли. А лично я огорчился, что "Газпром" к нам в "Нюрнберг" не пришёл - мы бы не отказались! (Смеётся.)
- Кстати, когда Гус Хиддинк позвал вас в российскую сборную, тренер "Нюрнберга" отпустил с лёгким сердцем?
- Никаких напрягов не было. Они возникают, только когда возвращаешься (смеётся). На самом деле всё зависит от твоего отношения к работе. Если приезжаешь после сборов варёный, конечно, тренер недоволен. Или если после отпуска набрал лишний вес - светит штраф 100 евро за каждый килограмм. У меня раз был, помню, перебор: приехал домой к маме и давай кушать.
- Судя по доходам российских футболистов, 100 евро за кг - это сущие пустяки.
- Ну, зарплаты футболистов многие любят считать... А вы можете представить себе, сколько сил и здоровья это всё стоит? У ребят после 30 уже то там косточка переломана, то тут болит. На встречах с болельщиками иногда приходится объяснять: я такой же человек, как вы, у меня дома может быть та же проблема, как и у вас, и мне надо её проглотить. А если я где-то неважно выступил, сразу мне - вот ты, м...к, плохо сыграл... Не нужно относиться к нам, как к высокооплачиваемым роботам.
- Ваня, можете ответить на вопрос: чего ему, родному нашему футболу, не хватает? То бюджет бы побольше, то игроков получше, то тренера заморского. Сейчас уже всё есть, кроме результата...
- О, это такой глобальный вопрос... Вот мы ("Нюрнберг". - Прим. авт.) недавно играли в Дортмунде - 83 тысячи зрителей. Выходишь, а трибуны начинают петь, и у тебя мурашки по коже... Непередаваемо. И дети, приходя на этот стадион, понимают, к чему стремиться. У наших клубов нормальных стадионов почти нет, а у сборной - и подавно. Зато денег у всех - море... Чтобы изменить ситуацию, нужно копать совсем глубоко: на уровне детского и юношеского футбола и, что очень важно, судейства. Хотя вот я общался с главой РФС Виталием Мутко: видно, что человек что-то хочет изменить. Скоро в Петербурге начнётся строительство стадиона. В Воронеже будет футбольная школа Саенко.
"Мы же не железные!"
- ВЫ ИМЕЕТЕ в виду Саенко-старшего? (Отец Ивана тренировал в Воронеже женскую футбольную команду "Энергия". - Прим. авт.)
- У нас в семье нет такого - младший, старший, это твоя машина, это моя - мы все вместе, одно целое. Школу создаём на базе "Энергии". Многое уже есть - гостиничный комплекс, кухня. Сейчас речь идёт об искусственном поле. Когда я был маленький, в Воронеже на "Спартак" в высшей лиге собирался целый стадион, а сейчас вообще ничего нет. Очень обидно: город почти с миллионным населением - и без футбольного клуба.
- Может, потому у нас полупустые трибуны, что в отличие от европейцев плохо играем? Многие уже называют это национальным мазохизмом - болеть, скажем, за нашу сборную.
- Я этого не понимаю. Выходит, когда у тебя всё отлично - туча друзей, а как кризис - никого? Бывают спады у всех, это нормально - мы же не железные. Был переходный период, ушла плеяда игроков, тех самых, которые играли на чемпионатах Европы. Сейчас всё меняется, и нам очень нужна ваша поддержка!
И. Акинфеев. Босс сказал - он лучший