ВСЁ про Банториных можно понять, даже не задавая вопросов. Открывается дверь, и вся история семьи - пожалуйста, расписана синим маркером, развешана по стенам на картонных табличках.
ТАБЛИЧКИ везде, куда ни сунься, даже на туалете написано - "туалет", а на ванной написано - "ванная". Я иду по квартире без звука...
- Вы не думайте, я не плачу, никогда я не плачу, - говорит Маргарита Банторина, пока я запоминаю слова на стенах. С её лица глядят два блюдца, полных голубой воды. И я думаю, что тут и без слов всё понятно...
"Овсяная каша". "Кухня". "Сам". "Алёша молодец". "Не любишь". "Горячая вода". "Черёмуха". "Будем рисовать". "Летом жарко". "Мама работает в аптеке". "Нелегко". "Давай соберём игрушки". "Икона". "Мыло". "Купаться".
И две совсем свежие таблички, написанные с вечера, должно быть, когда я только садилась в Москве на поезд в Саранск: "Тётя Полина журналист". "Напишет статью про Алёшу в газету". Для одной таблички это было бы слишком сложно.
Ощущение тихого мира
- ЗНАЕТЕ, у меня будто предчувствие какое-то было, ещё с первых месяцев беременности. И вот он родился - и не закричал. Пришёл тихо - и в немоту... Не плачу, не плачу.
Так вот, "тётя журналист" и напишет. Напишет, что у Алёши Банторина трёх лет и семи месяцев от роду (тут очень важно, что именно семи, а не, скажем, шести или восьми, - потому что счёт идёт на месяцы, и осталось их меньше, чем на руке пальцев) врождённая глухота. Что родился он в полной семье, а очень скоро не стало у него ни дедушки, ни папы, остались только слабослышащая бабушка и мама, которая не давала своими предчувствиями покоя всем саранским врачам, так что пришлось-таки дать ей направление в Москву. Что без обычного слухового аппарата, который ему поставили в столице, Алёша может услышать только шум авиационного двигателя. А с ним - бабушка может сколь угодно ругать внука "негодником" за мелкие шалости, но он и на это не обратит внимания, потому что при такой сильной степени тугоухости слуховой аппарат - разговоры в пользу бедных. И ещё напишет, что Алёшину совсем недавно проклюнувшуюся речь, выдрессированную табличками и занятиями в специальном детском саду - "садике одиноких мам", как говорит Маргарита, - может разобрать только она, и даже родная бабушка не понимает, что мычит ей внук. Что австралийский кохлеарный имплантат, который устанавливается в Московском институте аудиологии и слухопротезирования и может вернуть Алёше слух и речь, стоит почти миллион рублей. Ну и наконец то, что "мама работает в аптеке". А тут уже и ребёнок поймёт, что этого миллиона у мамы нет.
- Понимаете, очень важно успеть сформировать звуковое ощущение мира до 5 лет. А потом все имплантации уже бесполезны. Мы стоим, конечно, на очереди по федеральной программе, но в самом её конце, и я уже знаю, что не успеваем, потому что даже бесплатные аппараты до сих пор туда не завезены... А вот в прошлом году одна мамочка из нашего садика успела. И говорит: "Ты знаешь, я только сейчас белый свет увидела". И дочка её уже переведена в обычный сад и говорит и слышит - вот как мы с вами.
- Мама, отой пауста тот, я уду уать, - с совершенно заурядной физиономией тянет Лёша руки к середине стола за куском. Да и Маргарита не удивляется - они понимают друг друга. Но у них очень мало времени, чтобы успеть сделать так, чтобы Алёшу понимал кто-то ещё, и поэтому мама начинает занятие прямо за чаем:
- Алёша, повтори ещё раз, слушай внимательно: "Ма-ма, от-крой, по-жа-луй-ста, торт, я бу-ду ку-шать", - пытается она заставить его сказать эту фразу, а он пытается её выговорить, и так миллион раз. Мне кажется, что оба уже забыли про сам торт и что от этого можно сойти с ума.
Вот такое у этих двоих ощущение мира...
"Мама, ты меня понимаешь?"
В САДИК Алёша ходит, как профессор, - с папкой под мышкой: там таблички и блокнот. Блокнот - чтобы если по дороге домой, когда мама прибежит из своей аптеки забирать его, как всегда, последним, встретится незнакомое слово, можно бы было его удержать. Сначала мама докричится до него: "пу-шис-та-я шап-ка" или "ме-тель", а потом запишет крупными буквами в блокнот, тяжелеющий день ото дня.
Дома у Алёши тоже всё серьёзно. Они с мамой часто пишут книги. С картинками. Это по методике положено. Чтобы беззвучный мир не просачивался сквозь память, а оставался с Алёшей - хотя бы цветом, формой, буквой - и Алёша вместе с ним рос, как обычный парень, а не как одинокий остров в океане, до которого если кто и доплывёт, так только мама. "Книга про то, как Алёша заболел" - про грипп этой зимой. "Книга про то, как мама работает" - от зари до зари, одна в семье. Сочинение, к которому они приступят осенью, - "Книга про то, как Алёша провёл лето".
- Детский лепет у него появился только в 8 месяцев. А до этого были просто животные звуки... И только в 2,5 года начался словарный прорыв: "Мама, пойдём гулять, баба, купим машинку".
А у Маргариты Банториной все эти 3 года один сплошной прорыв - как она бьётся и как не плачет, не успевает, потому что месяцев, чтобы сформировать правильное ощущение этого мира, у Алёши остается всё меньше... Поэтому программа "АиФ. Доброе сердце" начинает сбор 980 тысяч рублей на кохлеарный имплантат для Алёши Банторина.
- Мне рассказывали, что дети из специнтерната, в который пойдёт сын, если сейчас не провести имплантацию, не хотят приходить на выходные домой, потому что дома их не понимают, - говорит Маргарита. - В буквальном смысле. И они предпочитают оставаться там, вообще не покидать свой, знакомый, отгороженный от нашего мир. Вы представляете это одиночество? Как им мучителен белый свет, на который они родились?! Да, да, я плачу. Потому что не хочу, чтобы мой сын был одинок в этой жизни. И боюсь, что, если сейчас не успею, потом однажды он меня спросит: "Мама, почему ты не сделала всё, чтобы я слышал?"
И только она сможет разобрать его слова... "Мама, поеу те не елаа се, оы я сыал?"
Я знаю, что вы, читатели, меня слышите. Можете читать длинные предложения. Ваша речь членораздельна. И если вы пойдёте в банк и скажете операционистке: "Срочный перевод, на кохлеарный имплантат для Алёши Банторина", - это не будет детским лепетом. И вокруг станет чуть менее одиноко.
Ну если, конечно, у вас правильное ощущение этого мира.
ТЕМ, КТО ХОЧЕТ ПОМОЧЬ
ДЛЯ тех, кто решился поддержать подопечных Благотворительного фонда газеты "Аргументы и факты", мы публикуем банковский счёт.
Благотворительный фонд "АиФ. Доброе сердце", номер счёта 40703810940170358401 в АКБ "Промсвязьбанк"(ЗАО), ИНН 7701619391, БИК 044583119, номер корр./сч. 30101810600000000119, для программы "АиФ. Доброе сердце" (НДС не облагается).
Образец заполнения бланка
Валютные переводы
Благотворительный фонд "АиФ. Доброе сердце"
101000, Москва, ул. Мясницкая, д. 42
ИНН 7701619391, КПП 770101001
JSCB "Promsvyazbank" (CJSC)
Moscow, Russia, SWIFT: PRMSRUMM
Доллары США (USD) N 40703840240170358401 with
Deutsche Bank Trust Company Americas,
New York, NY, USA
SWIFT: BKTR US 33
Account No. 04410090
ЕВРО (EUR) N 40703978840170358401 with
Deutsche Bank AG
Taunusanlage 12, 60325 Frankfurt/Main Germany
SWIFT: DEUT DE FF
Account No 10094751040000
Телефон/факс (495) 221-56-28, dobroe@aif.ru
"Я вашу жену пять лет искала"