"Я ехала в СССР, чтобы стать дипломированной учительницей", - призналась накануне юбилея звезда российской эстрады.
- НЕДАВНО мне устроили поездку во Францию, в мой родной посёлок. Нас принял мэр города. Преподнёс мне копию книги рождений и смертей моего рода. Я перечитывала эту книгу и вспоминала, что когда-то, будучи маленькой девчонкой из шахтёрской семьи, даже подумать не могла, что фамилию Пьеха будут писать огромными буквами на красивых афишах.
"Пьеха, подвинь рояль!"
Я ВЕДЬ до этого сама для себя придумала историю своей фамилии. Когда в 10 лет причащали в польской католической церкви, мне подарили молитвенник, где на последней странице значилось: "К выпуску подписал кардинал католической церкви Сапьеха". В школе на уроках истории нам рассказывали, что род Сапьех был очень именитым и знатным. Я даже решила, что в Польше кардинал Сапьеха был кем-то вроде Мазарини или Ришелье во Франции. Но, когда польская шляхта исчезла, пропал и род кардиналов Сапьех, остались одни Пьехи. В основном они живут в Катонии. Как-то я приехала туда на гастроли. Репетировала на сцене. И вдруг сзади кто-то кричит по-польски: "Пьеха, подвинь рояль!". Я поворачиваюсь и удивлённо спрашиваю: "Почему это я должна рояль двигать?" А рабочий сцены отвечает: "Вы, пани, ни при чём. У нас тут Пьеха - каждый третий". И действительно, на концерте в зале оказалось человек 10 моих родственников Пьех. После выступления мы собрались все вместе, и я вспоминала тот короткий и далеко не счастливый отрезок своей жизни, который прожила в кругу своих родных во Франции и Польше.
В лучшем случае я могла бы стать служанкой или учительницей в Польше. Наша семья ютилась в маленьком домишке. Он принадлежал хозяину шахты, на которой работал мой отец. Если шахтёр утром не спускался в шахту, через день от семьи требовали освободить жильё. Отец от тяжёлой работы заболел и умер. Тогда на шахту пошёл мой брат. Но он тоже недолго выдержал. Мама, зная, что её сын умирает, была вынуждена выйти замуж за нелюбимого человека - он тоже работал на шахте и таким образом мог обеспечить семье жильё.
Отчим стал "Берлинской стеной" между мной и моей мамой. Она меня очень любила, но не смела этого показывать. Потому что отчим любил своего сына, которого мама от него родила, а ко мне ревновал. И я молила Бога, чтобы побыстрее уехать из дома. Закончив педагогический лицей и пройдя три этапа отборочных конкурсов, я оказалась среди тех, кто получил право продолжать учёбу в Советском Союзе.
Я ехала в СССР, чтобы стать дипломированной учительницей. Петь же пошла от недостатка общения. В Ленинграде чувствовала себя глухонемой - по-русски не знала ни одного слова. Это была для меня жуткая травма! Я узнала, что в Ленинграде есть хор польских студентов, и со всех ног помчалась туда. А там на репетиции познакомилась с дирижёром нашего хора Александром Броневицким. После первой же репетиции он попросил меня остаться. Сказал: "Вы так хорошо поёте! Вы должны быть солисткой в нашем хоре". Так началась наша дружба, которая через два года закончилась свадьбой.
Думаю, что я поторопилась, выходя замуж в 19 лет. Я сама была ребёнком, житейского опыта никакого. Сан Саныч организовал ансамбль "Дружба", где мне отвели роль солистки. Мы очень сильно отличались от тех, кто выступал в то время на советской эстраде. Я пришла на сцену в тот момент, когда все певцы и певицы одевались в серо-коричнево-чёрные тона. Я же не могла смотреть на чёрный цвет - он мне напоминал о трауре, который мама носила год после смерти отца и год после смерти брата. И я решила, что буду наряжаться, как девушки на балах. И как только появились первые заработки, начала покупать ткани и заказывать наряды у Зайцева. Так что эпоху серо-коричнево-чёрных платьев отменила на эстраде именно я. Правда, никто не знает, чего мне это стоило. Для каждого платья ткани приходилось добывать буквально из-под земли. Но, к сожалению, много костюмов не сохранилось. В советское время, если у тебя в гардеробе скапливалось слишком много концертных платьев, их приходилось сдавать: ткани я покупала сама, но пошив оформлялся через Ленконцерт. Он и присваивал себе мои костюмы.
"Я не мать - я артистка?!"
С САН САНЫЧЕМ после 20 лет совместной жизни мы всё-таки расстались. Для меня на первом месте всегда стояла сцена, а не семья. После развода я встретила человека и сама себе придумала, что с ним у меня может получиться совместная жизнь. Мне показалось, что он сможет стать для меня тем плечом, на которое можно опереться, тем мужем, который бы меня провожал на гастроли и встречал, от которого я могла бы родить ещё одного ребёнка. Но спустя два года поняла, что ошиблась. Он был очень симпатичным, добрым, внимательным, но абсолютно чужим. У нас не было ничего общего. Несмотря на распространённое мнение, что актёр с актрисой жить не могут, я считаю, что не сможет быть около артистки муж - не артист. А ещё поняла, что быть хорошей артисткой и хорошей женой и мамой одновременно невозможно. Для моей дочки Илоны мамой была бабушка. А мы с Броневицким жили ради публики, ради сцены. Это как наркомания. Если тебя зрители приняли, полюбили, ты уже со сцены не уйдёшь. Только когда зал полностью опустеет, ты поймёшь, что надо попрощаться.
Юлия Абдулова: "Родителей познакомил Высоцкий"