Говорят, что он творил чудеса еще при жизни. Его духовными чадами были академики И. Павлов, А. Карпинский, В. Филатов и многие другие таланты и умы.
Даже иноверцев принимает
ОТ РАЗНЫХ людей я часто слышала: "Дескать, есть такой старец, во всем помогает, да так быстро, уму непостижимо. Вот бы к нему попасть... И никто от него без подсказки и утешения никогда не уходит".
Как-то одна моя знакомая сказала, что собирается к старцу. Я попросилась поехать вместе с ней. А дорогой все время расспрашивала, какой он, где живет. До чего же мне стало стыдно, когда я узнала, что батюшка уже давно умер и что едем мы к нему на Николо-Архангельское кладбище.
- Как же так, - говорила я знакомой. - Мне про него рассказывали как про живого! Что письма ему везут, и что он их прочитывает, и всех-всех, даже иноверцев принимает!..
- Так и есть. Все правильно. Именно - живой. Душа-то вечная, бессмертная. А по его силе и святости - все возможно. У него на холмике - почтовый ящик за крестом, и очередь на могилку, как на прием... К нему многие едут с поклонами и просьбами. И никого в беде он не оставит. Хочу за сына просить, находящегося под следствием, а то Господь меня по моим грехам, видно, не слышит. Значит, надо к человеку святому обратиться. А пока мы к батюшке едем, ты про него в этой книжечке почитай.
Она протянула мне маленькую брошюрку с портретом отца Сампсона на первой страничке.
Очень он мне строгим показался, но при этом внешне напомнил деда, и я сразу почувствовала в его облике что-то родное и доброе. А когда стала пролистывать страницы, читая про его жизнь, - только ахала, даже слезы покатились. Разве можно, думала я, сравнить его беды и муки с нашими?!
Граф Эдуард
МЕНЯ поразили его глаза - большие, добрые, умные, скорбные. А думала я о том, что же заставило образованного человека, графа Эдуарда Сиверса, англичанина и протестанта из благородной семьи, принять православие и даже стать монахом? Его отец, Эспер Сиверс, был большим другом Николая II. А мать, Анна Сиверс, женщина строгих правил и изысканных манер, к тому же глубоко религиозная, постоянно направляла сына, не давая никаких "поблажек".
Одарен он был необычайно, его ждала блистательная карьера. В совершенстве знал английский, немецкий, французский, греческий, латынь, древнееврейский. В Петербурге учился в гимназии и медицинской академии. Там же началась его духовная жизнь. Он изучил множество вероисповеданий, но выбрал православие. Первый постриг принял в 19 лет с именем Александр в честь святого Александра Невского. За свою жизнь он перенес невероятные пытки, отречение семьи, болезни, голод, клевету, непомерный труд... Казалось, что жизнь человеческая не может столько вместить в себя. Но это было, и он все принял с благодарностью. Поразительно!.. 18 лет лагерей. 18 лет пыток и мучений, которые удалось перенести немногим.
Никогда никого не осуждал
ОДНАЖДЫ в него стреляли в упор и раздробили руку, которая потом всю жизнь мучила его и держалась только на сухожилиях. Батюшка вспоминал о тех годах: "Мне совершенно не было страшно, я был не один. Кто-то был со мной, какая-то сила, какой-то луч радости. Когда меня поставили к стенке, я был совершенно спокоен - значит, так нужно, потому что ОН смотрит на меня. ОН попустил к этому быть, значит, так нужно. Я никогда за свою жизнь даже тех, кто расстреливал, не осуждал... Они исполняли приказ... Им приказывают, они и делают. У них нет мужества сказать: "Нет, не буду!" Это их единственная вина. Но эту вину с них снимет Господь, потому что их никто не научил".
9 мая 1945 года исповедник снова взглянул в глаза смерти и даже был отправлен на кладбище. Он ехал вдоль Ферганского канала, глянул вниз, не удержался и упал. Его увидели с другого берега колхозники-киргизы.
"Меня вытащили баграми, как мертвеца, раздели, вызвали милиционера, чтобы составить акт о смерти, положили на телегу и повезли на кладбище. Пока везли, в тряске вода и ил из меня вышли, и я ожил. Сел на телегу и сижу. Все испугались, стали кричать: "Русский Бог воскрес", - и разбежались. Когда люди успокоились, подошли ко мне, привезли к себе, уложили в постель, укрыли несколькими одеялами... Со мной была икона "Взыскание погибших"...
Глупо служить миру, а не Богу
В АВГУСТЕ 1945 года батюшка бежал из тюрьмы. "Совершенно один, кругом звери и враги. Но была такая уверенность, что я был совершенно спокоен. Я спокойно шел, шел, до одурения шел. Много тысяч километров на ногах прошел. Я наткнулся на голодную степь, на пустыню. Надо было как-то ее пересечь..."
Ему встретился человек, согласившийся взять его на самолет-кукурузник. Лететь надо было сидя на доске: пола у самолета не было. Полет занял три часа. "Я приказал себе, - вспоминает старец, - строго-настрого вниз не смотреть, а смотреть на затылок пилота. Я чувствовал, что дойду до обморока: голодный, пить хочу, несколько суток не ел. Когда мы опустились, я вылез и упал. До Ташкента оставалось еще пять километров, и я снова пошел".
Пришлось батюшке сидеть целый год в "одиночке". Даже в лагерях ему было легче - там он все-таки мог помогать людям. Его почти не кормили, надеясь, что он умрет. Но Сампсон не умер. Совершенно больной вернулся в Борисоглебск. Здоровье его уже никогда не восстановилось, до самой кончины старца мучили тяжелые болезни.
Возраст его невозможно было определить. Ему можно было дать и тридцать лет, и восемьдесят. Слова говорил огненные. Он как будто был вне тела. Взгляд острый, как у судии, и в то же время любящий.
Его прозорливости завидовали, на него писали доносы. Он был лишен права священнослужения (для батюшки это было самым страшным наказанием) и на пятнадцать лет отправлен в монастырь сторожить яблоки. Чин и справедливость ему вернул Алексий I.
До самых последних дней жизни не покидали Сампсона все новые и новые скорби: пожар унес оставшееся имущество, была похищена уникальная икона Благовещения, принадлежавшая еще Екатерине Второй, фамильная. Как-то он сказал: "Господь постепенно готовит меня к вечности, отнимает самые мои дорогие вещи".
Много живых и мудрых слов было сказано самим батюшкой для нас, остающихся жить и учиться. Пронзительно, возвышенно звучат его слова: "Бессмысленно-глупо свою жизнь, силы, нервы, сердце, молодость отдавать миру, а не Богу".
Я знаю, от кого пришла помощь
...ВСЮ дорогу, до самой конечной остановки, вертелась в моей голове одна мысль: "Нет, такого не может быть..." Словно я читала какую-то фантастическую повесть о чьей-то фантастической судьбе. И снова и снова перечитывала слова: "Бог - есть свет ума, и если человек избегает Бога, то он порабощается самому себе, своей ограниченности, и встает на путь в НИКУДА!"
При входе на кладбище продавались церковные свечки, стрелками указывался путь по извилистым дорожкам к холмику старца, где уже стояла кучка народу, беспрерывно пополнявшаяся вновь прибывающими. Я видела среди них и плачущих, и просящих, и сияющих от счастья. Оказывается, в самых безвыходных и тупиковых ситуациях иеросхимонах Сампсон находит такую дверь и такой путь из лабиринта беды, что это никак невозможно объяснить случайностями или совпадениями. Он своей святостью так умолит Бога, так попросит за грешного человека, что воля Всевышнего меняется и выход из какого-либо затруднительного положения становится реальным.
Я, как и все в той очереди к батюшке, поклонилась холмику, мысленно попросила благословения. А подруга моя плакала, стоя на коленях.
Спустя неделю моя приятельница сообщила, что отец Сампсон ей помог. Даже следователь удивился тому, что сына ее выпустили на поруки: такое в его практике было впервые.
А вскоре случилась беда и у меня. Сложилась тяжелая ситуация на работе. Меня не только ограничивали в зарплате, но решили и вовсе уволить. Вращаясь в творческом мире, трудно найти другую работу. Да и поддержать меня материально было совсем некому. Родственники и близкие давно умерли, семьи нет. Что дальше? И я снова, теперь уже сама, поехала к батюшке.
День выдался дождливый, на кладбище никого не было. Я заранее приготовила для старца письмо, в котором изложила все свои обиды. Долго простояла под навесом его ограды, часто вставала на колени, как делали это все просящие. Постепенно душевная боль стала униматься.
Дня через три пошла на переговоры с начальством. К великому моему удивлению, контракт возобновили. Позже стала я понемногу писать, сочинять рассказы, стихи. И людям это понравилось. Я сначала читала свои сочинения детям и знакомым, а потом появилась возможность инсценировать один из рассказов в Центре Высоцкого. Говорят, народ замирает, когда идет наш отрывок "В храме" в спектакле "Москва - открытый город".
И я поняла, откуда пришла эта помощь. Вновь поехала к иеросхимонаху, на этот раз с большим букетом цветов - поблагодарить.
Я часто бываю у него и очень многое слышу о том, как и в чем он помог людям. Его могила утопает в цветах, словно это кусочек земного рая. С разными просьбами идут к нему, и ни в чем не бывает отказа. Бездомным он помогает обрести кров, при безденежье - обязательно отыщется нужная работа, родителям окажется помощь в воспитании и спасении детей, а болящим и скорбящим - облегчение и выздоровление.
Блаженная Матрона