СТОЯ в центре залитой светом больничной палаты, Дэвид знал, что на улице его ждет толпа "голодных" папарацци. Одна из самых дорогих клиник Лондона была отгорожена от окружающего мира толстыми стенами, но и здесь, казалось, он слышит их взволнованные голоса, видит усталые от многочасового ожидания лица и чувствует, как напряжены и взвинчены их нервы. Эти люди преследовали его повсюду.
С 16 ЛЕТ, когда Дэвид Бекхэм впервые заявил о себе как о подающем надежды футболисте, его жизнь принадлежала газетчикам. Сначала он был в восторге от их круглосуточного пристального внимания, слепящих глаза вспышек камер и кокетливых взглядов красавиц-телеведущих, которые орудовали микрофонами, как хорошо отточенными ножами, и по первому его зову были готовы поскидывать с себя одежду вместе с профессионально надменным выражением лица. Потом это стало утомлять. Дэвид всячески подавлял в себе раздражение, научившись со временем не обращать на них внимания, не реагировать на провокации, лесть или откровенную грубость. Они делали свою работу, он - свою. Фактически друг без друга они не существовали. Но с появлением Виктории все в его жизни переменилось... Глядя сейчас на усталое и будто бы застывшее в улыбке лицо жены, Дэвид вспоминал, какой она была четыре года назад. Подвижная, заводная, решительная: ей было необходимо постоянно находиться в движении, в бешеный ритм которого она увлекала и его. Он смотрел на пухлые губы, то и дело расплывающиеся в счастливой улыбке, блестящие глаза, которые при взгляде на него теплели и становились, казалось, еще глубже и чернее, и понимал, что никогда раньше никем так сильно не дорожил. Со стороны она казалась уверенной в себе, сильной и удивительно независимой женщиной, но она клала свою маленькую красивую головку к нему на плечо, и он чувствовал, как Вики на самом деле беззащитна и трогательна. Он страшно боялся признаться самому себе в том, как сильно привязался к этой стройной темноволосой девушке и как сильно боится потерять ее.
Дэвид знал, что стоит ему только выйти к воротам больницы, как толпа журналистов облепит его, как стая ос, начнет жужжать камерами и требовать подробности и комментарии к произошедшему событию, значимость которого он и сам пока не успел осознать. Виктория смотрела затуманенными от нежности глазами на новорожденного ребенка, тихонько посапывающего у нее на руках. Бруклин, их старший сын, стоял, потупив глаза, рядом, находясь в полном замешательстве. Мальчик не решался приблизиться к спящему братишке, завернутому в небесно-голубое одеяльце. Он неуверенно смотрел на родителей, на их одновременно растроганные и торжественные лица и не знал, как поступить - то ли остаться стоять в стороне, то ли подойти к малышу. Окончательно запутавшись и потерявшись, Бруклин не нашел ничего лучше, как уткнуться в руку отца, стоявшего рядом. "Какой же он славный, - думал Дэвид, глядя на только что родившегося сына. - И как удивительно похож на Викторию. Те же лоб и подбородок. Так же сосредоточен и красив. А нос у него совсем как у Бруклина".
Терпение людей, занявших выжидательную позицию на улице, было на исходе. В толпе послышалось грубое: "Поскорей бы уж она разродилась. Ну сколько можно возиться?! Я обещал своей подружке быть в семь... Черт, опять придется выслушивать ее нотации". Кто-то выругался, остальные промолчали. Но ни один не отвел глаз от дверей, из которых с минуты на минуту должен был выйти Дэвид Бекхэм.
Фальшивые звезды
КАМЕРЫ следили за Дэвидом и Викторией день и ночь все восемь месяцев, пока молодые присматривались друг к другу. Время от времени в прессе появлялись слухи то об их помолвке, то об окончательном разрыве. А тем временем Бекхэм и Вики встречались в маленьких ресторанчиках, старались разговаривать вполголоса и не снимать темных очков даже в помещении. Бекхэм и раньше заставлял папарацци часами просиживать в кустах рядом со своим домом, но теперь, решившись завязать отношения с бывшей солисткой "Spice Girls", вынудил их объявить настоящую охоту. Обе стороны изощрялись, как могли. Несколько раз Дэвид просил своего хорошего приятеля Джошуа, внешне сильно напоминающего самого Бекхэма, "поиграть" в Дэвида и Викторию. Парень наряжался в одежду футболиста и выходил из дверей его квартиры под руку с невысокой брюнеткой на каблуках. Оба были в черных очках, переговаривались шепотом и явно хотели избежать встречи с камерами - пронырливые папарацци мгновенно заглатывали приманку, со всех ног кидались вдогонку влюбленным, щелкали фотоаппаратами и только минуте на 10-й преследования понимали, что звезды подставные. Тем временем настоящие Бекхэм и Виктория, наблюдая из окон квартиры за безупречно разыгранным спектаклем, умирали со смеху.
Влюбленные изо всех сил старались "не светиться", но тем не менее в газеты регулярно просачивались подробности их личной жизни. Добропорядочные английские граждане своевременно узнавали, где Дэвид и Виктория проводят вечера, в каких ресторанах ужинают и в каких гостиницах снимают номера на ночь. Обсуждали бесчисленные подарки, которые звезды без устали дарили друг другу. Дэвид каждый вечер посылал огромные букеты цветов в любую точку гастролей "Spice Girls", тратил тысячи долларов на международные телефонные разговоры, а Виктория удивляла его необычными сюрпризами, на приготовление которых не жалела ни сил, ни времени, ни денег. Так, однажды она заказала для Бекхэма эксклюзивный флакон туалетной воды в "CliveChristian" - хрустальный, инкрустированный бриллиантами, ручной работы и в форме футбольного мяча. Дэвид был сражен наповал.
Виктория, выросшая в обеспеченной семье бизнесменов и привыкшая ездить в школу на личном "Роллс-Ройсе", с детства была приучена к дорогим вещам и широким жестам. За садом около роскошного особняка семьи Адамс ухаживал садовник Букингемского дворца, а модницу Викторию знали в лицо продавщицы всех элитных бутиков в районе престижной улицы Бонд-стрит. Вики обожала делать покупки, и с годами эта страсть становилась только сильнее. Она и Дэвида вынудила серьезно пересмотреть содержание своего гардероба, несмотря на то что у него никогда не наблюдалось особых проблем с отсутствием вкуса или денег. Если бы в их первую встречу он не был одет в шикарную рубашку поло (что характерно - без номера на спине) и джинсы от "D&G" - совсем не то, что Виктория представляла увидеть на потном грубом футболисте, - неизвестно, как бы сложились их отношения. И сложились ли бы они вообще...
Как-то раз Виктория заявила опешившим журналистам, что "самая большая беда в жизни - это пролить красное вино на белый костюм Armani". Сказала это - и беззаботно рассмеялась. Пресса сочла эту фразу верхом легкомыслия и глупости и накинулась на миссис Адамс, как стая голодных псов, в отнюдь не лестных выражениях обсуждая тему "высокого" интеллекта Виктории на страницах газет и журналов не один месяц подряд. Бекхэм же, наоборот, считал непосредственность и страсть к покупкам своей возлюбленной очаровательным и милым баловством. В очередной раз встретив любимую с кучей пакетов и коробок, совершившую незапланированный налет на дорогие бутики и скупившую половину летних коллекций от всех мало-мальски известных кутюрье, он совершенно искренне изумился: "Дорогая, куда ты все это денешь?" Виктория, ни на секунду не задумываясь, уверенно ответила: "В шкаф. А не влезет - ты купишь мне новый. А еще лучше - новую квартиру. Ведь я права?" Бекхэм не нашел ничего лучше, чем согласиться и помочь подруге занести шелестящий дорогой бумагой ворох покупок в дом.
Коронованная невеста
ЕГО ЖЕНА, несколько часов назад перенесшая кесарево сечение и подарившая ему второго сына, продолжала баюкать малыша, который и без ее нежных усилий спал, как ангел. Дэвид осторожно взял Викторию за руку, желая хоть на секунду отвлечь ее внимание от затихшего ребенка. Женщина на мгновение подняла на него глаза; рука, сверкнув обручальным кольцом с переливающимся тонкими гранями бриллиантом, дрогнула и сжала его холодные пальцы. Не было произнесено ни слова, но этот жест сказал им обоим очень многое.
...Это кольцо он подарил Виктории за день до свадьбы. Долго выбирал, советовался с друзьями и ювелирами и в итоге остановил свой выбор на тоненьком золотом колечке с огромным сверкающим бриллиантом. Обручальное кольцо стоимостью в 60 тысяч долларов стало настоящей сенсацией. Как, впрочем, и все, что так или иначе касалось предстоящего торжества.
Свадьба, назначенная на апрель, была организована чересчур шикарно даже по "звездным" меркам. Так хотела Виктория, а Дэвид не решался перечить своей будущей жене, которая все свободное время проводила в бесконечных примерках и покупках. Церемония, на которую было приглашено 300 человек, состоялась в старинном замке под Дублином. Молодожены собирались "прилететь" к алтарю в прямом смысле этого слова. Собравшиеся взволнованно обсуждали последние светские сплетни, в то время как пара пила шампанское в отделанном красным деревом салоне самолета. На высоте десяти километров Дэвид преподнес своей возлюбленной великолепную золотую корону, инкрустированную бриллиантами. Бекхэм долго раздумывал, но никак не мог выбрать, что подарить невесте, пока не наткнулся в одном лондонском ювелирном салоне на эту поражающую воображение вещицу. На его взгляд, диадема была излишне вычурна, но Дэвид был уверен, что Виктории она понравится. Ни секунды не сомневаясь, он подписал чек на сумму 100 тысяч долларов, а спустя неделю пальцами, которые слишком очевидно дрожали и не слушались, он надел ее на голову невесте со словами: "Это тебе, моя королева". Глаза Вики в этот момент сверкали ярче камней в диадеме.
На следующий день Виктория, сидя в огромной кровати шикарного номера для новобрачных, разбирала газеты, которые пестрели десятками фотографий со вчерашнего торжества. Занятый сборами Дэвид (через час они должны были сесть в самолет и отправиться в свадебное путешествие на остров Бора-Бора), не поднимая глаз, видел, с каким блаженством Вики переворачивает страницы газет, любуясь собой и мужем. Особенно ей нравилась крупная фотография, на которой она стояла в пол-оборота, и подаренная Дэвидом корона ловила солнечные блики и переливалась всеми цветами радуги. Виктория была уверена, что получится на этом снимке отлично, и, невзирая на суматоху праздника, успела отдать соответствующее распоряжение и проследить, чтобы напечатали именно его.
С появлением Бруклина Виктория стала еще более ревностно и одержимо следить за тем, что о них пишут в газетах. Мальчик родился хорошеньким, и молодая мама старалась как можно чаще появляться с ним на людях. Наблюдая за тем, как Виктория в сотый раз рассказывает журналистам о том, что они назвали своего ребенка в честь места, где он был зачат, Дэвид не переставал удивляться ее любви к ажиотажу вокруг их семейного счастья. Он не знал, когда именно это начало раздражать его, но смотреть на откровенно кокетничающую перед журналистами жену ему было неприятно. Обычно он забирал у Виктории Бруклина и молча уходил с ним подальше от объективов камер, оставляя ее в одиночестве развлекать эту бесстыжую горластую публику. Не сдержался он только однажды.
Пролистывая за завтраком свежую газету, Дэвид неожиданно наткнулся на заметку о том, что Виктория Бекхэм, в девичестве Пош Спайс, желая и после родов оставаться для своего знаменитого мужа сексуальной и привлекательной, якобы решила сделать пластическую операцию по увеличению груди. Оставив остывать кофе и тосты, он пошел искать Вики, которая все утро плескалась в ванне. Виктория, как и сорок минут назад, лежала в горячей пенной воде, мурлыкая себе под нос какой-то веселенький мотивчик. "Это правда?" - без предисловий начал разговор Дэвид. Виктория, не переставая напевать, сделала недоумевающее выражение лица, которое когда-то так трогало и веселило его. Сейчас он определенно был не расположен к улыбкам, поэтому, швырнув газету на пол, гневно продолжил: "Ты серьезно собралась делать себе операцию?" - "Собралась", - ответила Виктория, продолжая беззаботно улыбаться. "А почему я узнаю об этом из газет?" - уже не сдерживая накопившееся раздражение, спросил Дэвид. Его жена, моментально изменившаяся в лице, холодным голосом ответила: "Может быть, потому, что ты в последнее время слишком занят собой?.." Дэвид оделся и, громко хлопнув парадной дверью, уехал на тренировку, которая должна была начаться только через два часа. А Виктория спустя несколько дней все-таки увеличила грудь до третьего размера.
Куда уходит любовь...
В КАКОЙ-ТО момент все то, что раньше так умиляло и радовало Дэвида, вдруг стало раздражать. Виктория, казалось, не замечала неизменно угрюмого выражения лица и плохого настроения мужа. Она продолжала бегать по магазинам, встречаться с подругами и часами болтать по телефону. Когда малышу Бруклину исполнилось 16 месяцев, Виктория задумала разукрасить потолок его детской звездами. Пригласила для этого самого модного дизайнера по интерьерам, подписала чек на 20 тысяч фунтов стерлингов, и спустя несколько дней в комнате мальчика появилось настоящее звездное небо. О чем немедленно оповестили все крупные лондонские газеты. То же самое касалось и других покупок, в том числе DVD-плеера стоимостью в 6 тыс. и огромного телевизора за 13 тыс. фунтов стерлингов, по которому их сын смотрел по утрам мультики. Дэвид не разделял восторгов жены по поводу шикарных приобретений и потраченных сумм с большим количеством нулей. Обстановку нагнетали и футбольные фанаты, которые не могли простить ему проигрыша команды в последнем матче. Озлобленные люди кричали ему в спину: "Твоя жена шлюха, и сын твой пусть умрет от рака". Это было слишком. Даже для Бекхэма. Он стал все больше времени проводить на тренировках, испытывая смесь отвращения и страха перед дверями собственного дома.
В тот день Виктория встала очень рано и уехала на студию. Месяц назад они переехали в Лос-Анджелес, потому что жена Дэвида, как всегда спонтанно, решила записать сольный альбом. Вдоволь насидевшись дома, она была полна сил и энергии для того, чтобы начать работу. Проснувшись через час после того, как за Вики хлопнула входная дверь, Дэвид пошел будить сына. Они позавтракали с Бруклином хлопьями с молоком, посмотрели телевизор, повозились с мячом, после чего пришла няня. Это было очень кстати, потому что Дэвиду неожиданно позвонил друг, которого он давно не видел, и предложил встретиться. Через два часа раздался звонок на мобильный телефон. Взяв трубку, он услышал звенящий от раздражения голос супруги. "Черт подери, где ты? - кричала Виктория. - В кои-то веки я попросила тебя посидеть с ребенком, а ты взял и сбежал. Скинул Бруклина няньке и отправился развлекаться. Какой же ты к черту отец! Да ты просто ничтожество!" Выругавшись, Вики бросила трубку. Дэвид, стараясь держать себя в руках, набрал ее номер и попытался как можно спокойнее объясниться, но жена не собиралась его слушать. Дэвид извинился перед озадаченным разыгравшейся сценой другом и отправился домой. Там его ждала испуганная няня, которой тоже досталось от Виктории.
Ни сына, ни жены в квартире не оказалось. Прихватив Бруклина и чемодан с платьями, Вики отправилась к своей матери. По телефону Бекхэму было четко сказано, что он может продолжать развлекаться и дальше, а они с ребенком останутся у бабушки. Когда на следующее утро Дэвид открыл свежие газеты, он абсолютно не был удивлен увиденным. Первые полосы пестрели громкими заголовками: "Виктория подает на развод", "Дэвид Бекхэм предпочитает компанию собутыльников родному сыну", "Перчинка" устроила мужу настоящую взбучку". Устало бросив ненавистную прессу на пол, он отправился к матери Виктории, чтобы просить у жены прощения и пытаться вернуть ее домой. Хотя, в чем именно он был виноват, Дэвид так до конца и не понял.
Париж или Ромео?
ЧЕРЕЗ пару месяцев выяснилось, что Вики беременна. Новость о том, что у них будет еще один ребенок, застала Дэвида врасплох, хотя вселила туманную надежду грядущих перемен. Увы, ненадолго... Случайно услышав, как Виктория разговаривает по телефону с приятельницей и, заливисто смеясь, рассказывает ей о том, что они с мужем решили назвать дочку Париж, Дэвид пришел в сильное замешательство. О девочке с именем Париж он слышал впервые. Сидя тем же вечером с Викторией у камина, он как бы невзначай сказал ей: "Знаешь, дорогая, мне очень нравится имя Ромео. Я бы очень хотел, чтобы нашего второго сына мы назвали именно так". Виктория молча встала с дивана, чтобы налить себе еще сока. Ответа от нее Дэвид так и не дождался.
Сейчас он чувствовал, как прошлое отступает. Неприязнь и раздражение, которые в последнее время вызывала в нем Виктория, улетучились без следа, стоило ему перешагнуть порог больничной палаты. Все встало на свои места. Перед ним была женщина, которую он очень любил и которая подарила ему сына. Все остальное было не важно. За эти несколько минут тишины, казалось, и он, и Виктория повзрослели на несколько лет или даже жизней. Стали спокойнее и умнее. Малыш тем временем проснулся, обвел всех присутствующих вполне осмысленным взглядом и остановил его на притихшем Бруклине, который продолжал неуверенно жаться к отцу. Дэвид тронул сына за плечо. Тот, не в силах отвести глаза от крохотного сморщенного личика братишки, удивленно и радостно воскликнул: "Пап, смотри, он улыбается!" Дэвид с Викторией переглянулись и весело рассмеялись, впервые за этот день нарушив тишину больничной палаты. Легко и свободно, так, как не смеялись уже давно.
Через полчаса Дэвид вышел к журналистам с лицом человека, внезапно проснувшегося от долгого сна. Глаза и губы его улыбались, и казалось, он весь был наполнен каким-то благостным сиянием и теплом, которые делали его взгляд увереннее, а походку легче. Защелкали камеры, поднялся невообразимый шум, и люди, только что расслабленно сидящие на ступенях больницы, обгоняя друг друга и сбиваясь с ног, устремились к Бекхэму. Один рослый мужчина с неровно постриженными рыжими волосами и растрепанной бородой, хорошо работая локтями, оказался ближе остальных к Дэвиду. Подняв повыше микрофон и изо всех сил стараясь пересилить гул толпы, он прокричал, практически не надеясь быть услышанным: "Как дочь, Дэвид? Как Париж?" Бекхэм улыбнулся ему и ответил: "Нет никакой Париж. Виктория родила мне сына. Ромео".
Бывшие