Семён Фарада : Грустный клоун

"ЧЕРЕЗ трогательную маску непутевого человека проступают черты его собственного характера, его собственной судьбы", - написал однажды про своего близкого друга Семена Фараду писатель-сатирик Григорий Горин. Вернувшись с похорон Горина, Семен Львович заперся дома. Он ни с кем не разговаривал, не плакал, переживая боль внутри, а на следующий день случился удар... У актера отнялась правая сторона тела, пропала речь. "Инсульт", - увозя Фараду на "скорой", констатировали врачи.

"Люди! Ау!"

ЗА ПОСЛЕДУЮЩИЕ два года Семен Львович сменил 13 больниц. Его сценой стали белые палаты, а режиссерами - врачи с их малоутешительными словами: "Нужно надеяться..."

- Актерская судьба - как судьба футболиста. Играешь - ты всем нужен, тебя ценят. Не играешь, постарел - не нужен никому. В том числе и государству.

Семен Фарада считал так всегда, а в тяжелый период убедился в этом на собственном опыте. Некоторые друзья пропали, многие коллеги ушли в небытие, а весь мир, казалось, и вовсе забыл о существовании великого актера... Когда Фараду наконец, выписали из больницы, первое, что он сделал, приехав домой, - попросил жену снять со стены все фотографии. Актер, создавший на сцене и в кино образ дурашливого озорника, впал в отчаяние, трагически воспринимал действительность и стал еще более мнителен, замкнут и задумчив, чем прежде...

Почти 5 лет назад врачи из московского Института трансплантации органов посоветовали Семену Фараде сделать операцию на сердце - поставить искусственный клапан. Другого выбора не было - у актера врожденный порок сердца. Перед сном Семен Львович часто прислушивался к размеренному ритму инородного механизма. А вдруг перестанет "тикать"? Давление зашкаливало, кровообращение изменилось, а ритм жизни остался прежним, что и послужило впоследствии причиной инсульта, уложившего актера в постель на долгие полтора года. А спустя несколько месяцев после выписки Семен Фарада снова попал в больницу - старенькая немецкая овчарка Рик (в прошлом - звезда "Дог-шоу"), случайно толкнула актера, и, упав, он сломал шейку бедра. Это произошло на следующий день после рождения внука Никиты...

Сейчас Семен Львович проходит очередной курс лечения в Центральной клинической больнице святителя Алексия, митрополита Московского. Его палата по соседству с палатой Натальи Гундаревой. Чувствует он себя гораздо лучше, передвигается, опираясь на палку, но правая рука по-прежнему бездействует...

- Я благодарен "АиФ" за то, что вы первыми обратили внимание на больного Фараду, - приветствовал нас ранее у себя дома актер. - Ради вас я даже надел свою любимую толстовку с надписью "Юнг" (в переводе с немецкого - "молодой"), которую надеваю только раз в году - на свой день рождения 31 декабря. В этот день ко мне приходят близкие друзья, родственники, актеры и остаются до Нового года. Раньше мы ходили в баню. В полдень у меня всегда был накрыт стол. В этот раз поздравляли Золотухин, Качан, Дуров, были друзья из неартистической среды, набралось человек 40... Поздравили, выпили и ушли. Подарили дорогие дезодоранты, жена преподнесла красивый спортивный костюм... Любимов звонил, настаивал, чтобы я играл в театре...

Для меня день рождения - это всегда какое-то происшествие! Как-то в Новый год со мной произошла интересная история. Я должен был ехать по театральным делам в Америку. На день рождения собралось много людей восточных национальностей, и мы с другом поехали на машине, нас остановили вооруженные солдаты. Это было как раз в то время, когда начинались чеченские дела. И я, решив, что все должны знать, что я Фарада, схватился за автомат одного из них и сказал: "Дорогой друг! Неужели ты будешь стрелять?" Меня чуть не убили! Развернули лицом к машине, заставили положить руки на капот и стали бить дубинами. Потом забрали в отделение милиции, откуда я вернулся под утро в ужасном состоянии!

Чужая фамилия

ЗА БОЛЕЕ чем 30 лет творческой жизни Семен Фарада снялся в 155 фильмах. Но, несмотря на столь солидную цифру и почтенный возраст, его все и всегда называли "Сеня" и на "ты". А началось все с детской передачи "АБВГДейка", где он играл самого себя - грустного клоуна Сеню. Но вскоре ему пришлось уйти из программы: председателю Гостелерадио Лапину не понравился орлиный профиль Сени.

- Кино открывало меня долго и мучительно. До настоящего дебюта в фильме "Тот самый Мюнхгаузен" прошло более десятка лет со случайными ролями, а потом меня снимали с лихорадочной быстротой. Причиной стал мой псевдоним. Мне навязала его таджикская киностудия, когда я снимался в Душанбе в фильме Валерия Ахадова "Вперед, гвардейцы!" Мне сказали, что моя настоящая фамилия Фердман не может быть в титрах таджикских фильмов. И тут я увидел в гонорарной ведомости фамилии Иванов, Слуцкис... Директор "Таджикфильма" заявил: "У этих товарищей в отличие от вас есть свои республики!" И мне придумали таджикскую фамилию... Кстати, в моем псевдониме ударение нужно ставить на второй слог. Конечно, обидно было оставлять родную фамилию в тени, но я особо не возмущался - в то время псевдоним Фарада позволял много сниматься. Пришлось сменить фамилию и в паспорте, а также переписать брачное свидетельство и метрики. И, между прочим, я за всю свою жизнь встретил только одного человека с такой же фамилией!

В кино мне везло на хороших режиссеров, и я всегда играл в хорошем актерском составе. Особенно мне запомнился фильм Алексея Германа "Мой друг Иван Лапшин". Герман - удивительный, настоящий киношник! Он "ставит" каждый кадр. Например, на столе стоит селедочница. Он говорит: "Неправильно! Она должна быть в другом конце! Будем переснимать!" Все ему: "Леша, ты с ума сошел!" Но переснимают, и, когда смотришь материал, понимаешь, что он был прав. Именно эта деталь создает настроение!

В последнее время молодые режиссеры часто предлагают мне сниматься в своих работах и при этом не показывают сценарий, говоря: "Ты сыграй, неважно, про что фильм!" От таких предложений я всегда отказывался. У меня и сейчас сценарий новой комедии дома лежит... Но мне не до него - я болен...

В семье не без урода

- Я НЕ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ актер, хоть и проработал более четверти века в театре и кино. И никакой не самородок! Наоборот, в семье не без урода! Я собирался пойти по стопам отца. Он у меня военный. Пришел поступать в бронетанковую академию. Получил хорошие отметки по всем предметам, но по легкой атлетике надо было иметь второй разряд, а я с детства играл только в футбол. Пришлось забрать документы. Отнес их в первое попавшееся заведение по ходу трамвая. Это было Бауманское училище. Мама так радовалась, когда я туда поступил! А к перемене моей деятельности она сначала отнеслась настороженно, а потом увидела, как на меня реагируют зрители в театре, и расплакалась прямо в зале! Я же всегда был сорванцом. В детстве я жил в одной коммунальной квартире с Владимиром Ресиным. Сейчас он первый вице-премьер правительства Москвы, и многие считают его моим братом, хотя это и не так. Мы регулярно с ним дрались! До сих пор поддерживаем дружеские отношения. Он, кстати, тоже мне помог после инсульта...

Из "Бауманки" меня то и дело пытались отчислить за задолженности и безудержную любовь к самодеятельности, а со второго курса призвали в армию. Я служил четыре года во флоте на Балтике, так что мое высшее образование растянулось лет на десять. Помню, я возглавлял в армии эстрадную группу Краснознаменного Балтийского флота, которая состояла из одного человека - меня самого. Еще выступал в драматическом коллективе при Доме офицеров в Балтийске, сыграл маленькую роль матроса-анархиста, для которой мне, единственному из балтийских моряков, военный комендант города письменно разрешил носить длинные волосы. Из армии я вернулся с двумя рекомендательными письмами: к режиссеру Юрию Завадскому и Аркадию Райкину. Но институт ради мамы все же закончил и даже 6 лет проработал инженером-механиком по котельным установкам в Министерстве энергетики и электрификации СССР.

Отец был контужен и умер вскоре после войны. Мама посвятила себя детям - мне и моей сестре. Сейчас сестра живет в Израиле. У нее огро-о-мная семья! Столько детей народилось - ужас! У каждого из ее двоих детей еще по двое! А я православный человек. К сожалению, в церковь хожу редко, но я верующий. Меня жена крестила. А сестра не крестилась, она сразу надумала поехать в Израиль. Я был у нее во время театральных гастролей раз тридцать и считаю, что эмигрировать не нужно... Лично я в любом зарубежном государстве больше десяти дней не выдержал бы! Меня домой тянет. А сестра чувствует себя там комфортно.

Стихи о советском паспорте

- С 1970 ГОДА я занимался в эстрадной студии-театре при МГУ "Наш дом" и даже дослужился до должности директора! Репетировали в свободное от учебы и работы время, часто по ночам, и за это не получали ни копейки!

Помню, как боялся провала. Мы выступали перед студентами. Дрожать начал за кулисами. Вышел, и вдруг кто-то свистнул. Я совсем растерялся. Подумал с минуту и говорю: "Вообще-то я привык выступать после второго свиста". Раздался свист, и я начал, но рассказал не запланированный монолог, а несколько пошлых анекдотов из студенческой жизни... Публика меня приняла тогда лучше всех.

В другой раз я попросил использовать себя в серьезном качестве - хотел прочитать со сцены "Стихи о советском паспорте". "Сеня, все будут смеяться! Могу поспорить на ящик коньяка!" - сказал мне тогда Марк Розовский. Мы поспорили. За кулисами был поставлен ящик, оплаченный Розовским. Я вышел на сцену и с серьезным видом начал читать патриотические стихи. Сначала в зале возникло недоумение, потом - тишина, а на третьем четверостишии зал буквально стонал от хохота. Я тут же ушел за кулисы и отдал деньги Розовскому...

Через два года студию разогнали, так как мы "не проводили правильную линию партии" - не играли патриотические спектакли об успеваемости студентов, а показывали серьезные постановки по произведениям Хайта, Горина и Арканова. Многие артисты пошли на профессиональную сцену - в Москонцерт: Александр Филиппенко, Алла Демидова, Геннадий Хазанов, Михаил Филиппов, Марк Розовский... Я пошел в Театр на Таганке и стал дисциплинированным актером. Однажды, опаздывая на съемку, полетел на военном самолете и... успел!

Крепкий орешек